Рождество Пресвятой Богородицы «Рождество Твое, Богородице Дево, радость возвести всей вселенней: из Тебе бо возсия Солнце Правды, Христос Бог наш…»В день Рождества Богоматери (8 сентября) Церковь празднует святейшее человеческое рождение, «пречистый плод» которого

Воскресение Христово Воскресение Христово, или Пасха, не входит в число великих двунадесятых праздников Церкви. «Она у нас, – говорит свт. Григорий Богослов, – праздников праздник и торжество торжеств; она столько превосходит все торжества не только человеческие и

Второе пришествие Христово Все события, связанные со Вторым пришествием Христа, называются эсхатологическими, потому что связаны с последним днем (?????. ?????), то есть с тем, что случится после окончания бытия нынешнего мира. Обычно мы говорим о конце истории, но это не

Преславное пришествие Христово Все святоотеческое предание свидетельствует о том, что Христу до?лжно вновь прийти в мир, чтобы судить людей. Для христиан это несомненная истина.Сам Христос в евангельском зачале о будущем Суде говорит о Своем новом пришествии: Когда же

Рождество Христово не имело устойчивого празднования в раннехристианскую эпоху. Восточные Церкви вспоминали это событие в день празднования Крещения (Богоявления). В III в. Ориген увещевает христиан не праздновать дней рождения, ссылаясь на праведного Иова и пророка Иеремию, скорбевших об этом дне (Иов 14:4; Иер 20:14). Однако к началу II в. возникает интерес ко дню рождения Спасителя. Климент Александрийский указывает на 25 декабря как на день Рождества . Впервые Рождество Христово, очевидно, праздновали в Риме во второй четверти IV в. Древнейшую дошедшую до нас службу Рождества Христова ученые относят к V в.

Рождество Христово. Икона из ризницы Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

В IV в. утверждается празднование Рождества Христова и в восточных Церквях; свт. Василий Великий ввел этот праздник в Константинополе в 379 г., а в 430 г. его начали праздновать в Александрии. Суть праздника воспринимается как утверждение истинности воплощения Бога Слова, пришедшего на землю во плоти ради спасения человечества от рабства греха. Это значение праздника сохранялось в эпоху догматических споров о соединении двух природ в Иисусе Христе в IV—V вв.; оказавших влияние на развитие иконографии Рождества Христова.

Самые ранние изображения Рождества Христова встречаются в катакомбах и на саркофагах. В них используются уже сложившиеся в античном искусстве типы изображения роженицы, пастухов, вола и осла, яслей. В катакомбах св. Себастьяна изображаются спеленутый Младенец, вол и осел, а рядом Богоматерь в образе молодой женщины в тунике и со свободно падающими на плечи волосами.

Рельефы на саркофагах следуют простой схеме: спеленутый Младенец Христос в яслях (Лк 2:7), вол и осел, пастухи (Лк 2:8-16), реже - Мария. Нередко в раннехристианских изображениях сцена Рождества соединяется с композицией поклонения волхвов (Мф 2:1-12): волхвы приближаются к Младенцу по указанию звезды или подносят Ему дары. Рождество обычно изображается на фоне пещеры или под навесом в хлеву, как на многих саркофагах и в западной иконографии. Во времена Оригена показывали пещеру, где, по преданию, совершилось Рождество, а в IV в. императрица Елена воздвигла на этом месте базилику, устроив алтарь как раз над пещерой. Арка входа в пещеру с решеткой изображена на ампуле из церкви св. Иоанна в Монце (рис. 2); такие ампулы для освященного масла паломники привозили домой из Святой Земли.

Пещера упоминается в апокрифах: в Евангелии Псевдо-Матфея, Протоевангелии Иакова, Евангелии Детства, Истории Иосифа Плотника. Гора, в которой мы обычно видим пещеру, традиционно ассоциируется с Богоматерью, пещера же, в таком случае, может быть истолкована как Ее чрево . Пещера символизирует также падший мир, в котором воссияло “Солнце правды” Христос.

В пещере мы обычно видим ясли, в которые Мария, спеленав, положила Младенца (Лк 2:7). На них указывает ангел во благовестии пастухам (Лк 2:12) как на исполнение ветхоза-ветного пророчества. Иоанн Златоуст говорит, что ясли изображают Престол небесный, а скот - предстояние ангелов. В доиконоборческой иконографии Рождества в таких памятниках, как палестинский реликварий из Ватикана, две иконы с горы Синай (рис. 3) ясли отчетливо уподобляются алтарю базилики Рождества в Вифлееме. На этих изображениях в нише алтаря мы видим висящую на цепочке лампаду . Таким образом, ясли уподобляются дискосу , на котором возлежит Агнец - Хлеб небесный, Хлеб жизни. Ясли являются также прообразом смертного одра для тела умершего Господа, а младенческие пеленки - погребальных пелен. Ближайшими ко Христу изображаются животные - вол и осел. Они не упоминаются в Евангелии, но традиция связывет их изображение с прочтением этого сюжета как исполнения пророчества Исайи: “Вол знает владетеля своего, и осел ясли господина своего; а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет” (Ис 1:3). Об этом же говорит и апокрифическое Евангелие Псевдо-Матфея. Толкователи этого сюжета сходятся на том, что вол это символ рожденных в законе, Израиля, а осел - символ язычников. И между ними изображается божественный Младенец, освобождающий их из-под ярма : одних - из-под ярма закона, других - поклонения идолам. Одни суть тот избранный “остаток” ветхозаветной Церкви, который войдет в Церковь Нового Завета; другие - те, кому только открывается возможность истинного богопознания. На русской почве из-за утери понимания первоначального смысла этого изображения вол и осел часто заменяются на обычных в сельском обиходе корову и лошадь.

Центральное положение в композициях Рождества занимает Богоматерь, чем подчеркивается ее место и роль в устроении человеческого спасения. В доиконоборчеком искусстве она изображается либо сидящей у яслей, либо лежащей на одре. Сидящая у яслей Мария есть образ безболезненного рождения Христа, непостижимого девствен-ного рождества Той, Которая “прежде Рождества Дева и в Рождестве Дева и по Рождестве Дева”. Изображений сидящей Богоматери в композициях Рождества довольно мало; на византийских и русских иконах Она обычно представлена лежащей, что подчеркивает реальность Рождества и тем самым - Боговоплощения.

Другие элементы композиции Рождества - пастухи и волхвы. Пастухи, первыми из всех людей узнавшие о Рождестве Спасителя, - это простые, безыскусные души, “ничтожные мира сего”. Но Господь по Своем Пришествии возвысил образ пастуха, сказав о Себе “Я есмь Пастырь добрый”. Пастыри в изображениях Рождества выражают тот удивительный детский восторг, упоение чудом, на которые способны лишь “чистые сердцем” и “нищие духом”.

Пастырей обычно двое (молодой, поддерживающий пожилого) или трое. Тут же изображается и благовестие им ангелов (Лк 2:8-16); один из пастухов часто играет на свирели - мотив, очень распространенный в русском искусстве XV-XVI вв. Этот мотив может показаться простой жанровой сценой, но в священном изображении и искусство (музыка, пение), и наука (занятия волхвов) приносятся Богу, воспевают Богомладенца и посвящаются Ему, а значит, и освящются в акте обновления вселенной. Безыскусные пас-тухи, первыми из всего израильского народа пришедшие по-клониться рожденному Мессии “начаток церкви еврейской” .

Вверху мы видим в сегменте неба изображение звезды, из которого иногда исходит луч. Часто внимание нескольких групп персонажей оказывается сосредоточенным на звезде: на нее указывают волхвы как на свою путеводительницу ко Христу, ей дивятся пастыри, вокруг нее славословят ангелы. Звезда, таким образом, определяет ось композиции, и луч, падающий на ясли Младенца, указывает главное чудо этого момента - Рождение “Сущего прежде век”, положение в ясли Необъятного, повитие пеленами Того, Кто покрывает небо облаками.

Ориген понимал звезду как вполне материальное явление. Как пишет свт. Иоанн Златоуст, звезда была не просто физическим явлением, но особой разумной “ангельской силой” . Трактовалась звезда и как Святой Дух. В некоторых поздних изображениях Рождества в XVII-XVIII вв. звезда заменяется ангелом. По Евангелию от Матфея (Мф 2:1), звезда вела волхвов к рожденному Спасителю “и остановилась над местом, где был Младенец”.

Волхвов (Мф. 2:1-12) в каком-то смысле можно противопоставить пастухам. Это ученые, познавшие всю мудрость человеческую и доступную познанию язычников Премудрость Божию, разлитую в природе. Апокрифическое предание указывает, что волхвы были три персидских царевича, учившиеся у пророка Валаама звездочетству, которым он оставил свои пророческие книги и просил следить за появлением на небе звезды от Иакова (Числ 24:17). И действительно, они искали на небе и на земле только истину и не остановились ни перед какими препятствиями, когда благовестие о рождении Того, Кто сказал о Себе “Я есмь Путь и Истина и Жизнь” явилось им в виде звезды. Пришедшие поклониться Спасителю мира восточные цари составляют “начаток Церкви из язычников”. Свт. Григорий Палама ссылается на пророчество Исайи (Ис 19:1, 23, 24) о том, что в те дни первыми народами служащими Богу будут египтяне и ассирийцы, а с ними - Израиль; и пишет, что оно “...сбывается потому, что поклонение от волхвов сразу же сменилось на Его бегство в Египет; благодаря чему Он освободил египтян от идолов, а после возвращения оттуда, Он избрал достойный для Своего удела народ Божий из среды Израиля” .

Изображения волхвов соответствуют обычно трем возрастным архетипам: старец, зрелых лет муж, молодой человек. Этим, по замечанию Л. Успенского, подчеркивается, что “откровение дается людям независимо от возраста и жизненного опыта) . И в самом деле волхвы приносят Богу дары: золото, ладан и смирну (мирру) - свою науку, любовь и послушание, по толкованию свт. Иоанна Златоуста. Бл. Августин и свт. Григорий Двоеслов видят в дарах волхвов исповедание Христа Царем в приношении золота, Богом в приношении ладана и Человеком, готовым умереть, - в приношении смирны. Свт. Григорий Палама пишет об этом: “…сами же волхвы пали ниц, принося золото и ливан и смирну” Тому, Кто Своею смертью, - символ чего была смирна, - даровал нам божественную жизнь, - образом чего был ливан, - и даровал нам божественное озарение и царство, что изображало собою золото, приносимое Начальнику присносущной славы” . В древнехристианской иконографии волхвы приносят иногда в дар Младенцу Христу золотые кольца и венки, птичек, детские игрушки (как в катакомбах Маркеллина) и т. д.

В верхней части композиции представляется ангельское воинство, (Лк 2:13-14), славословящее и поющее: “Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение”. Ангелы учат петь вместе с собой пастырей , а заодно и всех людей воспевать песнь Богу. Это совместное пение вызывает в памяти Литургию, когда люди поют ангельскую песнь “Свят Господь Саваоф” и уподобляются в этом чинам ангельской иерархии (“Иже херувимы…”), и тогда действительно оказывается, что небо опустилось на землю благодаря пришествию Бога во плоти, как сказано в седальне утрени Предпраздненства Рождества: Небо мне показася днесь земля, на ней бо рождается Творец, в яслях воскланяется, в Вифлееме Иудейском. Со ангелы поют пастырие непрестанно: в вышних слава, мир в мире, ведеша бо звезду путешествующа с волхвы, скоро же текуще принести дары: злато, смирну и ливан, яко всех Сущему Богу и Царю вечному, и Зиждителю всяческих, в вертепе за милосердие Рождшемуся . (“Небом сегодня кажется мне земля, ибо на ней рождается Творец, в яслях восходит, в Вифлееме Иудейском. С ангелами непрестанно поют пастухи: слава в вышних, мир в мире, ибо узнали звезду движущуюся с волхвами, которые спешат принести Родившемуся в пещере по Его милосердию дары: золото, мирру и ладан, к Богу всего сущего, вечному Царю и Создателю всего.”). Интересно, что к этому тексту имеется точная иллюстрация - икона Рождества московской школы первой четверти XV в. в Московском Кремле. Скалы здесь образуют золотые просветы, внутри которых мы видим ангелов . Часто ангелы изображаются с покровенными руками - как для принятия Св. Даров, что усиливает литургический характер изображения. Они могут держать и принятые в иконографии атрибуты ангельского достоинства. Поклонение волхвов в средней части композиции иногда заменяется поклонением ангелов (это происходит, по-видимому, с XIV в., когда вся иконография подвергается осмыслению в свете Литургии).

Нижнюю часть композиции Рождества Христова обычно составляет сцена омовения Младенца и изображение Иосифа Обручника. Сцена омовения, неизвестная в раннехрис-тианском искусстве, связана с рассказом апокрифа - Протоевангелия Иакова (XIX-XX; повторяется у Псевдо-Матфея) о повивальной бабе Саломее, не поверившей в девственное рождение, наказанной за то иссохшею рукою и исцелившейся прикосновением к Богомладенцу ; самые ранние изображения исцеляющейся Саломеи - V-VI вв. (кафедра Максимилиана 550 г., киворий из Сан-Марко V в. в Венеции), что соответствует и времени написания Прото-евангелия. От доиконоборческого периода известно лишь несколько изображений омовения Христа возникающих на сирийской почве . Изображение Саломеи, купающей младенца Христа и помогающей ей служанки (или другой повитухи, которая именуется иногда Зеломией), обычно льющей воду в купель, еще раз акцентирует истинность пришествия Бога во плоти, свидетельствует о действительном Боговоплощении. В купании Младенца можно видеть и намек на тайну Крещения Господня, прообраз его.

И последний необходимый элемент иконографии Рождества - изображение Иосифа, появляющееся с V в. В ранних памятниках Иосиф может располагаться рядом с Богоматерью около яслей, но постепенно занимает место в левой части композиции, сидит в задумчивой позе. Такая поза становится обыкновенной для иконографии Иосифа в композиции Рождества и связана с его сомнениями после Благовещения . В апокрифических текстах обрученный Марии муж воспринимает зачатие Богомладенца более болезненно (Протоевангелие Иакова, XIII-XIV). Предание приводит аргумент диавола в искушении Иосифа: “Как из этой сухой палки не может быть листвы, так и у Девы не может быть потомства” (при этих словах палка процвела).

Сомнения Иосифа в иконографии Рождества материа-лизуются в фигуру старца в козлиных шкурах перед ним . Эта фигура вызывала и вызывает у исследователей множество споров. Одним этот странный старец кажется просто пасту-хом, пришедшим побеседовать с Иосифом о тайнах Домостро-ительства Божия; другим - Иаковом, апокрифическим сыном Иосифа , якобы сопровождавшим отца в Вифлеем и также бывшего свидетелем Рождества Спасителя; третьим - вопло-щением сомнений Иосифа в образе диавола (который иногда представляется с рожками или хвостиком). Его кривая клюка символизирует ложь, на которую он опирался в беседе с Иосифом. Последнее толкование представляется наиболее приемлемым. Действительно, как и замечают исследователи, в этом диалоге показано столкновение двух миров: рациона-листического, не желающего верить в чудо, а значит и в любые формы жизни духовной, и мира Духа, - в котором человек неподвластен земным законам .

Уже в самых ранних изображениях Рождества встречается фигура пророка Исайи, сказавшего “се Дева во чреве приимет и родит Сына и нарекут Ему имя: Еммануил” (Ис 7:14). В византийской и русской иконографии мы нередко видим небольшой кустик, появляющийся между Иосифом и старцем - намек на Древо Иессеево, от которого произошла Бого-матерь, “израстившая плод - Христа”. Изображение Древа Иессеева связано с Богослужением Недели св. Праотец перед Рождеством Христовым. Эти элементы, связанные с ветхо-заветными пророчествами о Спасителе, помогают полнее раскрыть догматический смысл композиции Рождества.

В начале второго тысячелетия по Р. Х. возникают изображения, более подробно разрабатывающие сюжет Рождества. В одной синайской иконе на фресках монастыря Градац в Сербии и Бронтохиона в Мистре представлены сцены, связанные с событиями детства Христа: волхвы, путешествующие по указанию звезды, их поклонение и возвращение домой другим путем; омовение Младенца и идущие повитухи (которых, по апокрифу, встретил Иосиф); Ирод на троне, избиение младенцев, плачущие жены; путешествие в Египет; Елизавета с младенцем Предтечею, укрывающаяся в горе, и преследующий ее воин. Сюжет собственно Рождества занимает в композиции центральное место, благодаря чему сохраняется единство изображения. В поздних русских иконах к этим сюжетам прибавляются и другие: убиение Захарии, евангельский Нафанаил под смоковницей, - однако единство композиции часто теряется и сюжеты связываются механически. Такой тип иконографии отражает интерес к толкованиям, ярко вспыхнувший в это время.

В XV-XVI вв. большое воздействие на иконографию Рождества оказывают также гимнографические композиции - иллюстрации знаменитого акафиста Богоматери и Рождественской стихиры “Что Ти принесем, Христе” (Собора Богоматери).

Собор Богоматери

Иконография Собора Божией Матери (своеобразной иллюстрации к рождественской стихире “Что Ти принесем, Христе...”) генетически связана с иконографией Рождества Христова. Вот полный текст стихиры: Что Ти принесем Христе яко явился еси на земли, яко человек нас ради? Каяждо от Тебе бывших тварей благодарение Тебе приносит. Ангелы - пение, Небеса - звезду, Волхвы - дары, Пастырие - чудо, Земля - Вертеп, Пустыня - ясли, Мы же - Матерь Деву. Иже прежде век Боже, помилуй нас . (“Что мы принесем Тебе, Христос, явившемусяна земле Человеком ради нас? Все, Тобой сотворенные, приносят Тебе благодарение: ангелы - пение, небеса - звезду, волхвы - дары, пастухи - чудо, земля - пещеру, пустыня - ясли, а мы - Матерь Деву. Боже, Сущий прежде всех времен, помилуй нас”). Впервые некоторые строки стихиры вводятся в изображение Рождества Христова в 70-х гг. XIII в. в монастыре Градац в Сербии; в Бронтохионе в Мистре большая часть стихиры оказывается написанной возле соответствующих фигур . Первое изображение собственно рождественской стихиры появляется в церкви Богородицы Перивлепты в Охриде в 1295 г. Новая композиция, точно иллюстрирующая текст стихиры, становится очень популярной на Балканах в XIV-XVII вв. В центре мы видим на престоле Богоматерь в “славе” с младенцем Иисусом (часто благословляющим) на коленях, ангелов, иногда указывающих на звезду вверху, дивящихся пастухов и приносящих дары волхвов по сторонам Богоматери, что напоминает компо-зицию Рождества Христова. Особенность “Собора Богоматери” - изображение аллегорических фигур Земли с вертепом, Пустыни с яслями и человеческого рода в нижней ее части. На балаканских фресках человечество часто представлено историческими лицами - современниками автора фрески, а может быть представлено и апостолами, как в церкви св. Георгия в Баньянах, и певчими, которых мы видим во многих памятниках Балкан и Руси. Часто встречаем мы здесь и гимнографов: создателя стихиры Иоанна Дамаскина и Косьму Майюмского.

Гимнографы на фресках и иконах, византийских и русских, занимают совершенно особое место. Образы их связываются обычно с прославлением Богоматери, а также с евхаристической символикой, как, например, в церкви Успения на Волотовом поле в Новгороде (XIV в.). Здесь мы встречаем их дважды: на арке, по сторонам изображения Евхаристии в алтаре (и держащими свитки с текстом из канона Косьмы Майюмского на Великий Четверг), и в композиции “Премудрость созда себе дом”. Столь значиельное место гимнографов в иконографии связано с особенным восприятием творца в Церкви. Это образы боговдохновенного творчества людей, сумевших достойно восславить Спасителя и Богоматерь и научившихся слову “от Самого Слова” , как и написано в свитке Косьмы Маюймского на предалтарной арке Волотова .

На Русь иконография Собора Богоматери пришла с Балкан. Самая ранняя известная икона - из Пскова конца XIV - начала XV века. Здесь мы находим все обычные элементы композиции, иллюстрирующей рождественскую стихиру. Особенностью является изображение Христа Эммануила в восьмиконечной двухцветной “славе”. Эммануил - юный Христос, по толкованиям св. отцов, в частности Василия Великого, есть образ чистой и непорочной плоти, приносимой в жертву. Другой иконографической особенностью является повторение возрастных архетипов волхвов в группах пастухов и певцов . Однако в псковской иконе композиция собственно Собора Богоматери еще не вполне отчленилась от сцены Рождества Христова (здесь нет “славы”, изображаются ясли с младенцем); это, по мнению исследователей, - ранняя стадия формирования композиции, иллюстрирующей рождественскую стихиру .

В более усложненном виде мы находим эту композицию на иконе Собора Божией Матери из собрания П. Корина и на фреске Похвальского придела Успенского собора Московсого Кремля , которая иконографически связана с сербским вариантом в церкви в Жиче.

Иконография рождественской стихиры развивалась в палеологовскую эпоху, когда в роспись храмов вводились сюжеты связанные с чтениями из Ветхого Завета и гимнографией. Для этой эпохи характерно особое внимание к почитанию Богоматери, что и выразилось в появлении сюжетов, связанных с гимнами Богородице; а также в развитии иконографического типа Покрова и Собора Богоматери. Все эти сюжеты характеризует одно - их литургическое осмысление как образа Церкви небесной и земной. Иногда такое осмысление приобретает эсхатологический оттенок - как, например, в композиции “О Тебе радуется”, типологически сходной с Собором Богоматери. Здесь появляется образ Храма - Небесного Иерусалима, грядущего Царствия Божия, и, соответственно, все творения, представленные в этой композиции, осмысляются уже как образ Церкви Торжествующей. Содержание рождественской стихиры - жертва благодарения за рождение Спасителя - есть суть Евхаристии, - Таинства Благодарения. Именно таково содержание рождественской стихиры и, следовательно, композиций, ее иллюстрирующих.

Во второй половине XVI в. происходит расширение иконографии Собора Богоматери за счет включения большого числа персонажей, в том числе не упоминавшихся в тексте стихиры . Текст этот выглядит теперь так: Что Ти принесем, Христе, яко явися на земли яко человек, каяждо бо бывших Тобою тварей благодарение Ти приносит. Ангелы пение, Небеса звезду, Волсви дары, пастуси хвалу, горы пещеру, земля ясли, гради Вифлеом, камение гроб, древо крест, крест разбойника, от птиц голубь, от скот осля, смоковница Закхея, дети зеленчие, еже есть в руках ветви, вдовы Анну, неплодове Иелисавет, жены Марфу, девы Богородицу Марию, кровоточивая веру, иже в руках своих держит церковь, блудная миро, иже в руках своих держит скляницу, людие Павла, грешние мытоимца . Здесь можно наблюдать тот же процесс, что и в развитии иконографии Рождества Христова - стремление к подробностям ради большей полноты в уяснении смысла стихиры, которое приводит, однако, к велеречивости, бессвязности, потери единства композиции и утрате значимости образа Божией Матери: она оказывается всего лишь из “дев” .

Фреску, отразившую этот текст, мы видим на портале Благовещенского Собора Московского Кремля (1564 г.). Здесь, кроме перечисленных фигур изображаются и четыре ангела - символы четырех сторон света, и Саваоф в облаках с сосудом, прообразующим будущее крещение Христа и Его крестные страдания. Вверху изображается престол и совершающий Евхаристию Великий Архиерей - Христос; жертвы всех людей, изображенных на фреске, оказываютя приобщены к этому таинству Жизни. Стремление к наглядному выражению богословских идей создает теперь такие усложненные композиции, при которых емкость и эмблематичность прежних изводов исчезает.

Таким образом, в иконографии праздника Рождества, кроме самого этого события, запечатлены и созданная Спасителем Церковь, и ее литургическое служение.

ПРИМЕЧАНИЕ

См. об этом Дебольский Г. С. Дни богослужения православной кафолической восточной церкви. Т. 2, СПб, 1894, с. 39.

Onasсh K. Ikonen. Berlin, 1961., S. 357. Анализируя византийскую иконографию, автор замечает, что грекам свойственно было воспринимать христианские праздники как соотнесенные в первую очередь с Богородицей.

См. Weitzman K . The monastery of Saint Catherine at Mount Sinai Princeton (NJ) cop. 1976, vol. 1 Kat B 41, 45, p. 68, 73-74; pl. XXVII и XXX.

Дискос есть круглое блюдо, употребляемое при совершении Литургии, на котором хлеб освящается в тело Христово.

Среди них Ориген, свт. Григорий Нисский, свт. Григорий Богослов, бл. Иероним, свт. Павлин Ноланский, свт. Иоанн Златоуст.

E. Kirschbaum. Lexikon der christlichen Ikonographie. Bd. 2, Wien, 1970, S. 92.

Успенский Л . Икона Рождества Христова // Вестник Русского Западно-Евро-пейского Патриаршего Экзархата, № 57, Париж, 1950, с. 17.

Подробное описание событий, предшествовавших и последовавших рождению Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа приводится у евангелистов Матфея (гл.1, 2) Луки (гл. 1, 2), а также в двух апокрифических источниках — Протоевангелии Иакова и Евангелии Псевдо-Матфея.

Господь Иисус Христос родился от Пресвятой Девы Марии в царствование императора Августа в городе Вифлееме. Как раз в это время Август повелел сделать всенародную перепись по всей своей империи, согласно которой каждый житель Палестины должен был идти в тот город, к которому испокон веков принадлежал его род. Пресвятая Богородица и праведный Иосиф, как происходившие от рода Давидова, должны были идти в Вифлеем (город Давида), чтобы внести свои имена в список подданных кесаря: «Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк.2:4-7).

После рождения Спасителя на поле близ Вифлеема простым пастухам явились ангелы, благовествовавшие о пришествии в мир Христа песней славословия Господу: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!». Они повелели пастырям идти поклониться Младенцу. В это же время к Рожденному с дарами из дальних стран — златом, ливаном и смирной — пришли волхвы, которых к яслям Богомладенца привела воссиявшая в небе новая звезда. Согласно восточным пророчествам, факт появления звезды означал время пришествия в мир Божьего Сына — Мессии, чаемого иудейским народом (Мф.2:1-11). Апокрифические источники сообщают также и о присутствии среди людей, окружавших Новорожденного, повитухи Саломеи, называемой старицей и сродницей Девы Марии, которая засвидетельствовала чудо сохранения девственности Богородицы после рождения.

Весть о появлении на свет Младенца Христа вызвало крайнее ожесточение управлявшего страной в те годы царя Ирода. Узнав от волхвов о времени явления звезды, он повелел им идти узнать о месте рождества Спасителя, но старцы, наученные ангелом, не возвратились к царю, а иным путем отправились в свою страну. Иосиф, получив во сне предупреждение об опасности, бежал с Богоматерью и Младенцем в Египет, где Святое семейство находилось до смерти Ирода.

Разгневанный обманом волхвов царь Ирод приказал убить всех детей в городе Вифлееме в возрасте от двух лет и ниже. Вифлеемские младенцы стали первыми мучениками за Христа, прообразуя своими муками и будущие крестные страдания Спасителя.

Установление праздника

Начало празднования Рождества Христова относится еще ко временам апостолов, о чем свидетельствует упоминание об этом празднике в Постановлениях и Правилах апостольских. Тогда же была установлена и дата его празднования — «в 25 день десятаго месяца» (от марта), т.е. 25-го декабря / 7 января.

Во II столетии на день Рождества Христова указывает святитель Климент Александрийский. В III веке об общественном богослужении в этот день свидетельствует тот факт, что император Максимиан сжег в Никомидии 20000 христиан, собравшихся на праздник. В IV веке, после того как христианство сделалось господствующей религией в Римской империи, празднование Рождества совершалось во всей Вселенской Церкви.

В первые три века совершения празднества в Церквах Иерусалимской, Антиохийской, Александрийской и Кипрской — праздник Рождества Христова соединялся с праздником Крещения (6 января) под общим именем Богоявления. Празднование Рождества Христова вместе с Богоявлением в некоторых восточных Церквах продолжалось до конца IV века, в других — до V или даже до VI века. Памятью о древнем соединении праздников Рождества Христова и Богоявления в настоящее время служит совершенное сходство в богослужебных особенностях этих праздников. Например, тому и другому предшествует сочельник, с одинаковым народным преданием о строгом посте до первой звезды; также чин богослужения в навечерия обоих торжеств и в самые праздники совершенно одинаков.

Священные песнопения рождественской службы были составлены многими святыми отцами V-IX вв.: Анатолием, патриархом Константинопольским (стихиры на «Господи воззвах», V век), Андреем Критским (стихиры на хвалитех, VII в.), святыми Иоанном Дамаскиным и Космой Маюмским (1 и 2 канон праздника, VIII в.), прп. Кассией (стихиры на «Господи воззвах», IX в.)и другими, имена которых неизвестны.

Духовный смысл праздника

Согласно с Божественным свидетельством Евангелия («Се благовествую вам радость велию, яже будет всем людем» (Лк. 2;10)), отцы Церкви в своих писаниях изображают праздник Рождества Христова величайшим, всемирным и радостнейшим, который служит началом и основанием для прочих праздников.

В церковных проповедях и поучениях Рождество Христово выступает как образ сотворения мира заново, праздник примирения Неба и земли, когда Господь стал родным нам по плоти. «В этой умаленности Спасителя, принявшего на Себя смирение пелен и скотских яслей, — тайна исцеления человеческого рода от смертоносного яда гордости, излитого в «слухи Евины» сатаною. Все человеческое величие, рожденное возношением падшего сатаны, в Рождестве Христовом потеряло свою неотразимость, свою кажущуюся славу. Произошло совершение пророчества, заключенного в песне Божией Матери — «низложи сильныя со престол и вознесе смиренныя» (Инок Григорий Круг Торжество Фаворского преображения. Мысли о православной иконе. — М., 2002, с.115).

«Нравственная мысль праздника сего та, — пишет свт. Иннокентий Херсонский, — что, как Сын Божий для спасения нашего благоволил родиться на земле, так и человеку для той же цели должно переродиться, или, как говорит Апостол, отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины (Еф. 4; 22-24)» (Свт. Иннокентий Херсонский О великих господских и богородичных праздниках, — СПб, 2005, с. 64).

Иконография

Икона Рождества Христова, какой она сложилась за всю многовековую историю древнерусского искусства, представляет собой достаточно многосоставную, но ясно читаемую композицию, все элементы которой имеют глубокое символическое значение. Она являет собой одновременно и «образ непреходящей славы», и изображение «вольного умаления Христова».

В центре композиции иконы помещаются изображения лежащей на одре Богородицы и спеленатого в яслях Младенца на черном фоне глубокой пещеры. Сверху на Рожденного нисходит луч Вифлеемской звезды, указывая на «великую благочестия тайну» — явление Бога во плоти. Над лежащим в яслях Младенцем склоняются вол и осел, по преданию, стоявшие около яслей и своим дыханием согревавшие Его. Справа от одра Богоматери традиционно изображаются пастухи, а слева — волхвы, пришедшие с дарами поклониться Богу. Горнюю часть композиции венчают изображения славословящих ангелов, число которых неуклонно росло, так что в поздних русских памятниках изображается уже целое небесное воинство, славословящее Господа. Обязательными элементами композиции являются также образы Иосифа Обручника, с которым беседует бес под видом старца в шкурах («Бурю внутрь имеяй помышлений сомнительных, целомудренный Иосиф смятеся» Кондак 4 Акафиста Богородице), а также сцена Омовения Младенца с повитухой Саломеей и служанкой, льющей воду в купель.

На более поздних иконах Рождества, принадлежащих XVII в., композиция усложняется многими дополнительными сюжетами: сон Иосифа, бегство Святого Семейства в Египет, избиение Вифлеемских младенцев и плач Рахили.

Глубоко наполненными символическим содержанием предстают на иконе образы неодушевленной природы — звезды, земли, горы и вертепа. Вифлеемская звезда, осеняющая Младенца, сама является таинственным прообразом Христа, по свидетельству Апокалипсиса: «Я есть корень и потомок Давида — звезда светлая и утренняя». Об изображении земли на образах Рождества есть замечательные строки у инока Григория Круга. Холмистость и неровность земной поверхности на иконе, напоминающие движение морских волн, автор сравнивает с ответом земли Христу в день ее посещения: «Она ответила Христу тем, что вся ожила, пришла в движение, она, как тесто, — начала вскисать, потому что почувствовала в себе закваску вечной жизни. И эти волнистые и уступчатые складки земли, окружающие вертеп, не пустынны, но полны тревожного и радостного движения». Гора, увенчивающая композицию, символизирует Богородицу, или образ Ее приснодевства, а маленькая фигурка Христа — камень, по ветхозаветному пророчеству, оторвавшийся от горы и истребивший истукана (сон Навуходоносора). Наконец, вертеп, который изображается в композиции сплошной черной впадиной, словно «открытием уст земли», символизирует собой ночь и мрак этой жизни, тьму которой осветил и упразднил Господь Иисус Христос.

Основные черты иконографии Рождества Христова наметились уже в раннехристианский период. Самые ранние сохранившиеся изображения — это композиции на саркофагах, происходящих из римских катакомб IV века. Наиболее известны саркофаги из катакомб св. Севастиана в Риме, из Латеранского музея, а также саркофаг, найденный на древней Аппиевой дороге. К данной иконографии примыкает также изображение на окладе Миланского Евангелия VI века. Отличительной особенностью этой иконографии является сидячее положение Богоматери, говорящее о ее безболезненных родах, а также изображение сцены не в пещере, а под своеобразным навесом. Сама Богородица представлена в античном одеянии с распущенными волосами.

Примечательно изображение Рождества на знаменитом троне Максимиана, архиепископа Равеннского, VI века. Трон украшен большим количеством резных пластин из слоновой кости. На одной из них Младенец лежит на сложенном из каменных блоков одре, рядом с ним представлены Иосиф Оброчник и животные — вол и осел, вверху — Вифлеемская звезда. Перед одром возлежит Богоматерь, к которой обращается женщина, показывающая свою правую руку. Сюжет восходит к XX главе Протоевангелия Иакова, в которой повествуется о чуде исцеления усохшей руки Саломеи, усомнившейся в чистоте Богоматери, от прикосновения к Младенцу Христу. Изображение Христа на алтаре в этой композиции, а также в подобных изображениях на реликварии Санкта-Санкториум (Ватикан) и миниатюре из Евангелия Рабулы имеет несомненную связь с темой Евхаристии.

Византийская иконография Рождества Христова, которая стала основой для всех последующих икон и фресок на этот сюжет, в том числе и древнерусских, в целом сложилась уже к VII веку. На ампуле Монцы (VI-VII вв.) событие Рождества Христова представлено уже не под навесом, а на фоне выхода из пещеры. Звезда располагается в центре вверху, Иосиф сидит у яслей в задумчивой позе, а Богоматерь возлежит. С этих пор Она всегда будет изображаться с нимбом.

Среди редких иконографических вариантов Рождества в византийском искусстве следует отметить фреску XIII века из ц. Оморфи (окрестности Кастории), на которой Богоматерь представлена кормящей Младенца грудью, а также фреску XIV века из ц. свв. Иоакима и Анны монастыря Студеница (Сербия). На последней Богородица изображена прильнувшей щекой к лику Младенца, как в сцене положения Христа во гроб, где Спаситель также пишется в пеленах. Таким образом автор иконографической программы проводил мысль, что уже при Рождестве Иисуса, Богоматерь предчувствовала грядущие крестные муки Сына.

В монументальной живописи, византийской и древнерусской, Рождество Христово часто изображалось в паре с Успением Богоматери. Сюжеты располагались друг напротив друга, как правило, на южной и северной стенах. Это символическое противопоставление рождения во плоти — и нового рождения после смерти для вечной жизни подчеркивалось схожими иконографическими мотивами.

В «Рождестве» Спаситель представляется лежащим в пеленах в яслях, а в «Успении» Христос держит в руках душу Богоматери, представленную в виде спеленатого младенца. Таким противопоставлением проводится мысль, что Господь вверил Себя Пресвятой Деве в Рождестве, а Богоматерь вверила свою душу Христу во Успении. Наглядное сопоставление в храмовом пространстве этих сюжетов является знаменательным потому, что они иллюстрируют начало и завершение истории домостроительства спасения — от Боговоплощения до вознесения нетленной плоти Богородицы.(см. Этингоф О. Е. Литургическая символика парного расположения сцен Рождества Христова и Успения Богоматери // Этингоф О. Е. Образ Богоматери. Очерки византийской иконографии 11 — 13 веков. М., 2000. С.205-228). Примеры такого решения программы храмовых росписей можно найти в различных регионах бывшего византийского мира — на Кипре, в Болгарии, Сербии, Греции и в России

Дары волхвов имели прообразовательное значение. Своими дарами они показали, что родившийся Младенец Иисус есть Царь, Бог, человек. Золото они принесли Ему, как Царю, ладан, как Богу, а смирну, как человеку, который должен умереть (в те времена умерших помазывали и натирали благовонными маслами).

Инок Григорий Круг Торжество Фаворского преображения. Мысли о православной иконе, с. 115.

Там же, с. 115.

Там же, с. 118.

Там же, с. 117.

Ампулы служили паломникам для переноса св. воды или елея.

Васильева А. В.

Слово. Образовательный портал (http://www.portal-slovo.ru/)

Икона «Рождество Христово» являет нашим глазам уникальный и неповторимый мир Евангельских событий. Если быть точнее, на ней изображено пришествие в мир Господа Иисуса Христа — великое событие в истории человечества.

Праздник Рождества Христова многие художники изображали еще за тысячу лет до Андрея Рублева. В 330 году император Константин приказал построить церковь Рождества в Вифлееме. Нет никаких сомнений, что там была размещена икона на эту тему. Но «Рождество Христово», икона Андрея Рублева, написана особым образом.

О чем рассказывает икона?

В центре, на алом ложе, полулежит Богоматерь, опираясь на руку, ее лик похож на лик Владимирской иконы Богоматери. Лицо Девы Марии задумчиво и потрясено свершившимся, хотя она не устала, ведь ребенок родился чудесным безболезненным образом. Рядом, в кормушке для животных, лежит спеленатый Младенец, над ним стоят животные — вол и осел.

Рублев, поместив животных к Господу, этим самым хотел не только подчеркнуть то, что в Вифлееме не нашлось места для Мессии, сколько подтвердить слова пророка Иссаи. Вол символизирует еврейский народ, который ждал Спасителя, а осел - весь языческий мир. Встречаются эти два мира в пещере Вифлеема, и неважно происхождение человека, главное, чтобы все пришли к Господу. Рядом с чудным Младенцем стоят, склонившись, еще несколько ангелов.

Волхвы и ангелы

Дальше икона Рублева «Рождество Христово» передает людям другое евангельское событие. В самом верхнем углу изображены трое мудрецов. На Востоке их называли волхвами, и они были мудрейшими людьми своего времени. Они проделали немалый путь, идя за необыкновенной звездой. С собой мудрецы везли дары Младенцу: золото, ладан и смирну (благовонное масло). Каждый подарок избран неспроста: золото олицетворяет царя, ладан - Бога, а смирна - человека, которому еще предстоит умереть.

Волхвы разного возраста: молодой, средний и старый. Этим художник показывает, что в любом возрасте можно прийти к спасению, но именно молодой указывает на Младенца, тем самым давая понять, что в раннем возрасте обрести Господа лучше.

В правом верхнем ряду икона «Рождество Христово» показывает ангелов, у Рублева их трое. Один ангел в алом покрове держит руки в складках одежды. По древней традиции этот жест указывал на смирение. Ангел стоит ближе всех к Божественному свету, а другой, в ярко-зеленом облачении, беседует с ним. Художник показывает, что этот ангел только что узнал о великом событии. Третий ангел, в багряном покрове, наклонился и благовествует пастухам о рождении Христа.

Еще кто изображен на иконе «Рождество Христово»

Читая Евангелие, человек знакомится с событиями, описанными художником. Ангел Гавриил явился Деве Марии и сообщил, что скоро во чреве она понесет Младенца. Смущенная Дева не понимает, как это может произойти, так как она «мужа не знает». Ангел благовествует и объясняет, что это будет Мессия, который придет для спасения рода человеческого. Дева смиренно и радостно принимает эту весть.

Перед тем как произойдет рождение Сына, Мария с Йосифом-Обручником придут в Вифлеем для переписи населения, но в городе им негде устроиться на ночлег, и они находят приют в пещере. Вообще эта икона, как и многие другие, описывает сразу несколько событий в земной жизни Господа, и время на ней не стоит. Младенца можно увидеть в двух местах: в яслях и на руках у служанки. Это движение подтверждает, что у Бога нет такого понятия, как время.

Размышления Йосифа-Обручника

Икона «Рождество Христово» Андрея Рублева являет миру Йосифа-Обручника, сидящего в левом крайнем ряду и о чем-то размышляющего. Это изображение в миниатюре повествует евангельский рассказ, связанный с этим праведным человеком: Йосиф сидит и решает тайно отпустить Марию.

В Израиле был обычай: женщину, совершившую прелюбодеяние, после рождения ребенка побивали камнями. Вот Рублев и показал мучения праведника, который не хочет подвергать Марию позорному наказанию. Но во сне ему явился ангел и разрешил все мучения, сказав, что рожденный от Девы есть сам Христос Спаситель.

Сама Мария полулежит в центре, почему-то отвернувшись от Младенца. На самом деле она мысленно обращается к Йосифу и размышляет о Божественном событии.

Ангельская песнь, услышанная пастухами

Икона «Рождество Христова» благовествует и еще об одном евангельском событии. Один из пастухов, беседующий с Йосифом-Обручником, нарисован художником в одежде, сшитой из шкур животных мехом наружу. Такую одежду носили самые бедные люди, а два других пастуха, опершись на свои посохи, слушают благую весть, которую им сообщает, склонившись, ангел в багряной одежде. На иконе рядом с пастухами, под деревом, нарисованы животные: этим художник рассказывает о том, что всякая тварь радуется рождению Господа.

В древности еврейские пастухи днем и ночью должны были пасти жертвенных животных для принесения в храм. Это были простые и добрые люди, которые больше остальных евреев ждали прихода Мессии, вот они узнают про рождение Младенца и слышат ангельское пение: «Слава в вышних Богу и на земли мир…»

В каждом храме есть иконы Рождества Христова, православные верующие особенно почитают этот праздник, так как он стоит в одном ряду с Пасхой.

Образ крещения

В нижнем правом углу Рублев поместил двух служанок, готовящихся купать Младенца. Этим эпизодом художник показывает движение, жизнь, которая течет. Одна служанка льет воду в купель, а другая бережно держит Младенца, который тянет к ней свои ручки. На первый взгляд, непонятно: кто эти женщины и почему именно они омывают новорожденного. Скорее всего, это изображение напоминает людям о крещении христианских детей.

Икона "Рождество Христово", значение: в чем помогает всем обращающимся к ней?

Слово "Вифлеем" в переводе с иврита означает «дом хлеба», сам город небольшой, но является хранителем великого события. Еще древние христиане на месте рождения Господа построили небольшой храм, который потом был разрушен языческим императором. До наших дней храм чудесным образом сохранился, а произошло это следующим образом. Когда персы ворвались в храм и хотели его разрушить, то им в глаза бросилась фреска, изображающая волхвов. Это были их предки, нарисованные в национальной одежде и пришедшие поклониться Христу. Персов это так потрясло, что они с благоговением вышли из храма.

В вифлеемском храме бережно хранится икона «Вифлеемской Божией Матери», считающаяся чудотворной. «Рождество Христово», икона Андрея Рублева, стоит в одном ряду с этой и другими чудотворными иконами и помогает всем, кто с верой обращается к ней.

Андрей Рублев

Известно, что Рублев родился в семье живописцев. Имя Андрей ему дали при постриге, а сам всемирно известный иконописец был тихим, скромным человеком, как и подобает настоящему монаху.

Нет достоверных сведений о месте рождения этого святого человека, по одним источникам, он родился в Московском княжестве, по другим - в Нижнем Новгороде. Зато год кончины и место, где захоронен иконописец, доподлинно известны. Скончался Андрей Рублев в 1428 году и похоронен в Спасо-Андрониковом монастыре. Сейчас на этом месте открыт музей Рублева.

Ранние работы преподобного Андрея Рублева выполнены в теплых тонах и напитаны радостью и благоговением. Молитва перед иконой «Рождество Христово» кисти Рублева простых верующих (по их признанию) всегда наполняется особым значением, она такая же теплая и смиренная, как и сам облик спеленатого Божественного Младенца.

Более поздний период жизни иконописца отражается на его работах, которые выполнены уже в более мрачных тонах, так как Русь тогда постигли междоусобные войны. Кисти преподобного принадлежат такие иконы, как «Живоначальная Троица» (также ранний творческий период), «Сошествие во ад», «Благовещенье», «Вознесение», «Сретение».

Рублевская школа

Старинная икона «Рождество Христово» выполнена в оливковом, белом, зеленовато-желтом цвете, и от этого она кажется солнечной и нерукотворной.

Фигура Богородицы размещена в самом центре и облачена в темно-красную (багровую) одежду или, как ее правильно называют, мофорий. Младенец лежит рядом в белых пеленах, перевязанных киноварным (красного цвета) свивальником. Преподобный Андрей этой деталью указал на то, что этот младенец и есть Иисус Христос - спаситель мира. За спиной Богородицы иконописец черным цветом показал, что это событие произошло в пещере.

Икона написана на доске, вырезанной из липы. Дошла до наших дней в сравнительно неплохом состоянии. Есть несколько трещин в центральной области иконы и на лике Богоматери, потерлись нимбы и потускнели краски, но и в таком виде огромное духовное влияние имеет на верующих людей икона «Рождество Христово». Значение (в чем помогает она, интересует многих верующих) этого Божественного творения до конца еще не исследовано. На каждого христианина оно действует по-разному, но никто не может пройти мимо безразличным.

Сегодня икона хранится в Кремлевском Благовещенском соборе, прийти туда и поклонится святыне может каждый желающий.

Многие иконы Рождества Христова православные живописцы писали в подобном или ином виде, но основоположником русской школы живописи был преподобный, причисленный к лику святых, - Андрей Рублев.

Рождество Христово не имело устойчивого празднования в раннехристианскую эпоху. Восточные Церкви вспоминали это событие в день празднования Крещения (Богоявления). В III в. Ориген увещевает христиан не праздновать дней рождения, ссылаясь на праведного Иова и пророка Иеремию, скорбевших об этом дне (Иов 14:4; Иер 20:14). Однако к началу II в. возникает интерес ко дню рождения Спасителя. Климент Александрийский указывет на 25 декабря как на день Рождества. Впервые Рождество Христово, очевидно, праздновали в Риме во второй четверти IV в. Древнейшую дошедшую до нас службу Рождества Христова ученые относят к V в.

В IV в. утверждается празднование Рождества Христова и в восточных Церквях; свт. Василий Великий ввел этот праздник в Константинополе в 379 г., а в 430 г. его начали праздновать в Александрии. Суть праздника воспринимается как утверждение истинности воплощения Бога Слова, пришедшего на землю во плоти ради спасения человечества от рабства греха. Это значение праздника сохранялось в эпоху догматических споров о соединении двух природ в Иисусе Христе в IV-V вв.; оказавших влияние на развитие иконографии Рождества Христова.

Самые ранние изображения Рождества Христова встречаются в катакомбах и на саркофагах. В них используются уже сложившиеся в античном искусстве типы изображения роженицы, пастухов, вола и осла, яслей. В катакомбах св. Себастьяна изображаются спеленутый Младенец, вол и осел, а рядом Богоматерь в образе молодой женщины в тунике и со свободно падающими на плечи волосами.

Рельефы на саркофагах следуют простой схеме: спе-ленутый Младенец Христос в яслях (Лк 2:7), вол и осел, пастухи (Лк 2:8-16), реже - Мария. Нередко в раннехрис-тианских изображениях сцена Рождества соединяется с композицией поклонения волхвов (Мф 2:1-12): волхвы приближаются к Младенцу по указанию звезды или подносят Ему дары. Рождество обычно изображается на фоне пещеры (в византийском и впоследствии в русском искусстве; рис. 1)* или под навесом в хлеву, как на многих саркофагах и в западной иконографии. Во времена Оригена показывали пещеру, где, по преданию, соверши-лось Рождество, а в IV в. императрица Елена воздвигла на этом месте базилику, устро-ив алтарь как раз над пещерой. Арка входа в пещеру с решеткой изображена на ампуле из церкви св. Иоанна в Монце (рис. 2); та-кие ампулы для освя-щенного масла палом-ники привозили домой из Святой Земли.

Пещера упоминает-ся в апокрифах: в Евангелии Псевдо-Матфея, Протоеван-гелии Иакова, Еван-

гелии Детства,Истории Иосифа Плотника. Гора, в которой мы обычно видим пещеру, традиционно ассоциируется с Богоматерью, пещера же, в таком случае, может быть истолкована как Ее чрево. Пещера символизирует также падший мир, в котором воссияло “Солнце правды” Христос.

В пещере мы обычно видим ясли, в которые Мария, спеленав, положила Младенца (Лк 2:7). На них указывает ангел во благовестии пастухам (Лк 2:12) как на исполнение ветхозаветного пророчества. Иоанн Златоуст говорит, что ясли изображают Престол небес-ный, а скот - предсто-яние ангелов. В доиконоборческой иконографии Рождества в таких памятниках, как палестинский реликварий из Ватикана, две иконы с горы Синай (рис. 3) ясли отчетливо уподобляются алтарю базили-ки Рождества в Вифлееме. На этих изображениях в нише алтаря мы видим висящую на цепочке лампаду. Таким образом, ясли уподобляются дискосу, на котором возлежит Агнец - Хлеб небесный, Хлеб жизни. Ясли являются также прообразом смертного одра для тела умершего Господа, а младенческие пеленки - погребальных пелен. Ближайшими ко Христу изображаются животные - вол и осел.

Они не упоминаются в Евангелии, но традиция связывет их изображение с прочтением этого сюжета как исполнения пророчества Исайи: “Вол знает владетеля своего, и осел ясли господина своего; а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет” (Ис 1:3). Об этом же говорит и апокрифическое Евангелие Псевдо-Матфея. Толкователи этого сюжета сходятся на том, что вол это символ рожденных в законе, Израиля, а осел - символ язычников. И между ними изображается божествен-ный Младенец, освобож-дающий их из-под ярма: одних - из-под ярма закона, других - поклонения идолам. Одни суть тот избранный “остаток” ветхозаветной Церкви, который войдет в Церковь Нового Завета; другие - те, кому только открывается возмож-ность истинного богопознания. На русской почве из-за утери понимания первоначального смысла этого изображения вол и осел часто заменяются на обычных в сельском обиходе корову и лошадь.

Центральное положение в композициях Рождества занимает Богоматерь, чем подчеркивается ее место и роль в устроении человеческого спасения. В доиконоборчеком искусстве она изображается либо сидящей у яслей, либо лежащей на одре. Сидящая у яслей Мария есть образ безболезненного рождения Христа, непостижимого девствен-ного рождества Той, Которая “прежде Рождества Дева и в Рождестве Дева и по Рождестве Дева”. Изображений сидящей Богоматери в композициях Рождества довольно мало; на византийских и русских иконах Она обычно представлена лежащей, что подчеркивает реальность Рождества и тем самым - Боговоплощения.

Другие элементы композиции Рождества - пастухи и волхвы. Пастухи, первыми из всех людей узнавшие о Рождестве Спасителя, - это простые, безыскусные души, “ничтожные мира сего”. Но Господь по Своем Пришествии возвысил образ пастуха, сказав о Себе “Я есмь Пастырь добрый”. Пастыри в изображениях Рождества выражают тот удивительный детский восторг, упоение чудом, на которые способны лишь “чистые сердцем” и “нищие духом”.

Пастырей обычно двое (молодой, поддерживающий пожилого) или трое. Тут же изображается и благовестие им ангелов (Лк 2:8-16); один из пастухов часто играет на свирели - мотив, очень распространенный в русском искусстве XV-XVI вв. Этот мотив может показаться простой жанровой сценой, но в священном изображении и искусство (музыка, пение), и наука (занятия волхвов) приносятся Богу, воспевают Богомладенца и посвящаются Ему, а значит, и освящются в акте обновления вселенной. Безыскусные пас-тухи, первыми из всего израильского народа пришедшие по-клониться рожденному Мессии “начаток церкви еврейской” .

Вверху мы видим в сегменте неба изображение звезды, из которого иногда исходит луч. Часто внимание нескольких групп персонажей оказывается сосредоточенным на звезде: на нее указывают волхвы как на свою путеводительницу ко Христу, ей дивятся пастыри, вокруг нее славословят ангелы. Звезда, таким образом, определяет ось композиции, и луч, падающий на ясли Младенца, указывает главное чудо этого момента - Рождение “Сущего прежде век”, положение в ясли Необъятного, повитие пеленами Того, Кто покрывает небо облаками.

Ориген понимал звезду как вполне материальное явление. Как пишет свт. Иоанн Златоуст, звезда была не просто физическим явлением, но особой разумной “ангельской силой” . Трактовалась звезда и как Святой Дух. В некоторых поздних изображениях Рождества в XVII-XVIII вв. звезда заменяется ангелом. По Евангелию от Матфея (Мф 2:1), звезда вела волхвов к рожденному Спасителю “и остановилась над местом, где был Младенец”.

Волхвов (Мф. 2:1-12) в каком-то смысле можно противопоставить пастухам. Это ученые, познавшие всю мудрость человеческую и доступную познанию язычников Премудрость Божию, разлитую в природе. Апокрифическое предание указывает, что волхвы были три персидских царевича, учившиеся у пророка Валаама звездочетству, которым он оставил свои пророческие книги и просил следить за появлением на небе звезды от Иакова (Числ 24:17). И действительно, они искали на небе и на земле только истину и не остановились ни перед какими препятствиями, когда благовестие о рождении Того, Кто сказал о Себе “Я есмь Путь и Истина и Жизнь” явилось им в виде звезды. Пришедшие поклониться Спасителю мира восточные цари составляют “начаток Церкви из язычников”. Свт. Григорий Палама ссылается на пророчество Исайи (Ис 19:1, 23, 24) о том, что в те дни первыми народами служащими Богу будут египтяне и ассирийцы, а с ними - Израиль; и пишет, что оно “…сбывается потому, что поклонение от волхвов сразу же сменилось на Его бегство в Египет; благодаря чему Он освободил египтян от идолов, а после возвращения оттуда, Он избрал достойный для Своего удела народ Божий из среды Израиля” .

Изображения волхвов соответствуют обычно трем возрастным архетипам: старец, зрелых лет муж, молодой человек. Этим, по замечанию Л. Успенского, подчеркивается, что “откровение дается людям независимо от возраста и жизненного опыта) . И в самом деле волхвы приносят Богу дары: золото, ладан и смирну (мирру) - свою науку, любовь и послушание, по толкованию свт. Иоанна Златоуста. Бл. Августин и свт. Григорий Двоеслов видят в дарах волхвов исповедание Христа Царем в приношении золота, Богом в приношении ладана и Человеком, готовым умереть, - в приношении смирны. Свт. Григорий Палама пишет об этом: “…сами же волхвы пали ниц, принося золото и ливан и смирну” Тому, Кто Своею смертью, - символ чего была смирна, - даровал нам божественную жизнь, - образом чего был ливан, - и даровал нам божественное озарение и царство, что изображало собою золото, приносимое Начальнику присносущной славы” . В древнехристианской иконографии волхвы приносят иногда в дар Младенцу Христу золотые кольца и венки, птичек, детские игрушки (как в катакомбах Маркеллина) и т. д.

В верхней части композиции представляется ангельское воинство, (Лк 2:13-14), славословящее и поющее: “Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение”. Ангелы учат петь вместе с собой пастырей, а заодно и всех людей воспевать песнь Богу. Это совместное пение вызывает в памяти Литургию, когда люди поют ангельскую песнь “Свят Господь Саваоф” и уподобляются в этом чинам ангельской иерархии (“Иже херувимы…”), и тогда действительно оказывается, что небо опустилось на землю благодаря пришествию Бога во плоти, как сказано в седальне утрени Предпраздненства Рождества: Небо мне показася днесь земля, на ней бо рождается Творец, в яслях воскланяется, в Вифлееме Иудейском. Со ангелы поют пастырие непрестанно: в вышних слава, мир в мире, ведеша бо звезду путешествующа с волхвы, скоро же текуще принести дары: злато, смирну и ливан, яко всех Сущему Богу и Царю вечному, и Зиждителю всяческих, в вертепе за милосердие Рождшемуся. (“Небом сегодня кажется мне земля, ибо на ней рождается Творец, в яслях восходит, в Вифлееме Иудейском. С ангелами непрестанно поют пастухи: слава в вышних, мир в мире, ибо узнали звезду движущуюся с волхвами, которые спешат принести Родившемуся в пещере по Его милосердию дары: золото, мирру и ладан, к Богу всего сущего, вечному Царю и Создателю всего.”). Интересно, что к этому тексту имеется точная иллюстрация - икона Рождества московской школы первой четверти XV в. в Московском Кремле. Скалы здесь образуют золотые просветы, внутри которых мы видим ангелов. Часто ангелы изображаются с покровенными руками - как для принятия Св. Даров, что усиливает литургический характер изображения. Они могут держать и принятые в иконографии атрибуты ангельского достоинства. Поклонение волхвов в средней части композиции иногда заменяется поклонением ангелов (это происходит, по-видимому, с XIV в., когда вся иконография подвергается осмыслению в свете Литургии).

Нижнюю часть композиции Рождества Христова обычно составляет сцена омовения Младенца и изображение Иосифа Обручника. Сцена омовения, неизвестная в раннехрис-тианском искусстве, связана с рассказом апокрифа - Протоевангелия Иакова (XIX-XX; повторяется у Псевдо-Матфея) о повивальной бабе Саломее, не поверившей в девственное рождение, наказанной за то иссохшею рукою и исцелившейся прикосновением к Богомладенцу; самые ранние изображения исцеляющейся Саломеи - V-VI вв. (кафедра Максимилиана 550 г., киворий из Сан-Марко V в. в Венеции), что соответствует и времени написания Прото-евангелия. От доиконоборческого периода известно лишь несколько изображений омовения Христа возникающих на сирийской почве. Изображение Саломеи, купающей младенца Христа и помогающей ей служанки (или другой повитухи, которая именуется иногда Зеломией), обычно льющей воду в купель, еще раз акцентирует истинность пришествия Бога во плоти, свидетельствует о действительном Боговоплощении. В купании Младенца можно видеть и намек на тайну Крещения Господня, прообраз его.

И последний необходимый элемент иконографии Рождества - изображение Иосифа, появляющееся с V в. В ранних памятниках Иосиф может располагаться рядом с Богоматерью около яслей, но постепенно занимает место в левой части композиции, сидит в задумчивой позе. Такая поза становится обыкновенной для иконографии Иосифа в композиции Рождества и связана с его сомнениями после Благовещения. В апокрифических текстах обрученный Марии муж воспринимает зачатие Богомладенца более болезненно (Протоевангелие Иакова, XIII-XIV). Предание приводит аргумент диавола в искушении Иосифа: “Как из этой сухой палки не может быть листвы, так и у Девы не может быть потомства” (при этих словах палка процвела).

Сомнения Иосифа в иконографии Рождества материа-лизуются в фигуру старца в козлиных шкурах перед ним. Эта фигура вызывала и вызывает у исследователей множество споров. Одним этот странный старец кажется просто пасту-хом, пришедшим побеседовать с Иосифом о тайнах Домостро-ительства Божия; другим - Иаковом, апокрифическим сыном Иосифа, якобы сопровождавшим отца в Вифлеем и также бывшего свидетелем Рождества Спасителя; третьим - вопло-щением сомнений Иосифа в образе диавола (который иногда представляется с рожками или хвостиком). Его кривая клюка символизирует ложь, на которую он опирался в беседе с Иосифом. Последнее толкование представляется наиболее приемлемым. Действительно, как и замечают исследователи, в этом диалоге показано столкновение двух миров: рациона-листического, не желающего верить в чудо, а значит и в любые формы жизни духовной, и мира Духа, в котором человек неподвластен земным законам.

Уже в самых ранних изображениях Рождества встречается фигура пророка Исайи, сказавшего “се Дева во чреве приимет и родит Сына и нарекут Ему имя: Еммануил” (Ис 7:14). В византийской и русской иконографии мы нередко видим небольшой кустик, появляющийся между Иосифом и старцем - намек на Древо Иессеево, от которого произошла Бого-матерь, “израстившая плод - Христа”. Изображение Древа Иессеева связано с Богослужением Недели св. Праотец перед Рождеством Христовым. Эти элементы, связанные с ветхо-заветными пророчествами о Спасителе, помогают полнее раскрыть догматический смысл композиции Рождества.

В начале второго тысячелетия по Р. Х. возникают изображения, более подробно разрабатывающие сюжет Рождества. В одной синайской иконе на фресках монастыря Градац в Сербии и Бронтохиона в Мистре представлены сцены, связанные с событиями детства Христа: волхвы, путешествующие по указанию звезды, их поклонение и возвращение домой другим путем; омовение Младенца и идущие повитухи (которых, по апокрифу, встретил Иосиф); Ирод на троне, избиение младенцев, плачущие жены; путешествие в Египет; Елизавета с младенцем Предтечею, укрывающаяся в горе, и преследующий ее воин. Сюжет собственно Рождества занимает в композиции центральное место, благодаря чему сохраняется единство изображения. В поздних русских иконах к этим сюжетам прибавляются и другие: убиение Захарии, евангельский Нафанаил под смоковницей, - однако единство композиции часто теряется и сюжеты связываются механически. Такой тип иконографии отражает интерес к толкованиям, ярко вспыхнувший в это время.

В XV-XVI вв. большое воздействие на иконографию Рождества оказывают также гимнографические композиции - иллюстрации знаменитого акафиста Богоматери и Рождественской стихиры “Что Ти принесем, Христе” (Собора Богоматери).

Собор Богоматери

Иконография Собора Божией Матери (своеобразной иллюстрации к рождественской стихире “Что Ти принесем, Христе…”) генетически связана с иконографией Рождества Христова (рис. 4). Вот полный текст стихиры: Что Ти принесем Христе яко явился еси на земли, яко человек нас ради? Каяждо от Тебе бывших тварей благодарение Тебе приносит. Ангелы - пение, Небеса - звезду, Волхвы - дары, Пастырие - чудо, Земля - Вертеп, Пустыня - ясли, Мы же - Матерь Деву. Иже прежде век Боже, помилуй нас. (“Что мы принесем Тебе, Христос, явившемусяна земле Человеком ради нас? Все, Тобой сотворенные, приносят Тебе благодарение: ангелы - пение, небеса - звезду, волхвы - дары, пастухи - чудо, земля - пещеру, пустыня - ясли, а мы - Матерь Деву. Боже, Сущий прежде всех времен, помилуй нас”). Впервые некоторые строки стихиры вводятся в изображение Рождества Христова в 70-х гг. XIII в. в монастыре Градац в Сербии; в Бронтохионе в Мистре большая часть стихиры оказывается написанной возле соответствующих фигур. Первое изображение собствен-но рождественской стихиры появляется в церкви Богородицы Перивлепты в Охриде в 1295 г. Новая композиция, точно иллюстрирующая текст стихиры, становится очень популярной на Балканах в XIV-XVII вв. В центре мы видим на престоле Богоматерь в “славе” с младенцем Иисусом (часто благословляющим) на коленях, ангелов, иногда указывающих на звезду вверху, дивящихся пастухов и приносящих дары волхвов по сторонам Богоматери, что напоминает компо-зицию Рождества Христова. Особенность “Собора Богоматери” - изображение аллегорических фигур Земли с вертепом, Пустыни с яслями и человеческого рода в нижней ее части. На балаканских фресках человечество часто представлено историческими лицами современниками автора фрески, а может быть представлено и апостолами, как в церкви св. Георгия в Баньянах, и певчими, которых мы видим во многих памятниках Балкан и Руси. Часто встречаем мы здесь и гимнографов: создателя стихиры Иоанна Дамаскина и Косьму Майюмского.

Гимнографы на фресках и иконах, византийских и русских, занимают совершенно особое место. Образы их связываются обычно с прославлением Богоматери, а также с евхаристической символикой, как, например, в церкви Успения на Волотовом поле в Новгороде (XIV в.). Здесь мы встречаем их дважды: на арке, по сторонам изображения Евхаристии в алтаре (и держащими свитки с текстом из канона Косьмы Майюмского на Великий Четверг), и в композиции “Премудрость созда себе дом”. Столь значиельное место гимнографов в иконографии связано с особенным восприятием творца в Церкви. Это образы боговдохновенного творчества людей, сумевших достойно восславить Спасителя и Богоматерь и научившихся слову “от Самого Слова” , как и написано в свитке Косьмы Маюймского на предалтарной арке Волотова.

На Русь иконография Собора Богоматери пришла с Балкан. Самая ранняя известная икона - из Пскова конца XIV - начала XV века. Здесь мы находим все обычные элементы композиции, иллюстрирующей рождественскую стихиру. Особенностью является изображение Христа Эмма-нуила в восьмиконечной двухцветной “славе”. Эммануил - юный Христос, по толкованиям св. отцов, в частности Василия Великого, есть образ чистой и непорочной плоти, приносимой в жертву. Другой иконографической особенностью является повторение возрастных архетипов волхвов в группах пастухов и певцов. Однако в псковской иконе композиция собственно Собора Богоматери еще не вполне отчленилась от сцены Рождества Христова (здесь нет “славы”, изображаются ясли с младенцем); это, по мнению исследователей, - ранняя стадия формирования композиции, иллюстрирующей рождественскую стихиру.

В более усложненном виде мы находим эту композицию на иконе Собора Божией Матери из собрания П. Корина и на фреске Похвальского придела Успенского собора Московсого Кремля, которая иконографически связана с сербским вари-антом в церкви в Жиче (см. рис. 5).

Иконография рождественской стихиры развивалась в палеологовскую эпоху, когда в роспись храмов вводились сюжеты связанные с чтениями из Ветхого Завета и гимнографией. Для этой эпохи характерно особое внимание к почитанию Богоматери, что и выразилось в появлении сюжетов, связанных с гимнами Богородице; а также в развитии иконографического типа Покрова и Собора Богоматери. Все эти сюжеты характеризует одно - их литургическое осмысление как образа Церкви небесной и земной. Иногда такое осмысление приобретает эсхатологический оттенок - как, например, в композиции “О Тебе радуется”, типо-логически сходной с Собором Богоматери. Здесь появляется образ Храма - Небесного Иерусалима, грядущего Царствия Божия, и, соответственно, все творения, представленные в этой композиции, осмысляются уже как образ Церкви Торжествующей. Содержание рождественской стихиры - жертва благодарения за рождение Спасителя есть суть Евхаристии, - Таинства Благодарения. Именно таково содержание рождественской стихиры и, следовательно, композиций, ее иллюстрирующих.

Во второй половине XVI в. происходит расширение иконографии Собора Богоматери за счет включения большого числа персонажей, в том числе не упоминавшихся в тексте стихиры. Текст этот выглядит теперь так: Что Ти принесем, Христе, яко явися на земли яко человек, каяждо бо бывших Тобою тварей благодарение Ти приносит. Ангелы пение, Небеса звезду, Волсви дары, пастуси хвалу, горы пещеру, земля ясли, гради Вифлеом, камение гроб, древо крест, крест разбойника, от птиц голубь, от скот осля, смоковница Закхея, дети зеленчие, еже есть в руках ветви, вдовы Анну, неплодове Иелисавет, жены Марфу, девы Богородицу Марию, кровоточивая веру, иже в руках своих держит церковь, блудная миро, иже в руках своих держит скляницу, людие Павла, грешние мытоимца. Здесь можно наблюдать тот же процесс, что и в развитии иконографии Рождества Христова - стремление к подробностям ради большей полноты в уяснении смысла стихиры, которое приводит, однако, к велеречивости, бессвязности, потери единства композиции и утрате значимости образа Божией Матери: она оказывается всего лишь из “дев” .

Фреску, отразившую этот текст, мы видим на портале Благовещенского Собора Московского Кремля (1564 г.) (рис. 6). Здесь, кроме перечисленных фигур изображаются и четыре ангела - символы четырех сторон света, и Саваоф в облаках с сосудом, прообразующим будущее крещение Христа и Его крестные страдания. Вверху изображается престол и совершающий Евхаристию Великий Архиерей - Христос; жертвы всех людей, изображенных на фреске, оказываютя приобщены к этому таинству Жизни. Стремление к наглядному выражению богословских идей создает теперь такие усложненные композиции, при которых емкость и эмблематичность прежних изводов исчезает.

Таким образом, в иконографии праздника Рождества, кроме самого этого события, запечатлены и созданная Спасителем Церковь, и ее литургическое служение.