Последние сутки монархии. Ставка Государя Императора Николая II в Могилеве «во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой россии»

Значительное ухудшение социально-экономического положения Российской империи, вызванное затянувшейся Первой мировой войной (1914-1918). Неудачи на фронтах, экономическая разруха, порожденная войной, обострение нужды и бедствий народных масс, рост антивоенных настроений и всеобщее недовольство самодержавием привели к массовым выступлениям против правительства и династии в крупных городах и прежде всего в Петрограде (ныне Санкт-Петербург).

Государственная дума была уже готова произвести "бескровную" парламентскую революцию для перехода от самодержавия к конституционной монархии. Председатель Думы Михаил Родзянко непрерывно слал в Ставку Верховного главнокомандующего в Могилеве, где находился Николай II, тревожные сообщения, предъявляя от имени Думы правительству все новые настойчивые требования о реорганизации власти. Часть окружения императора советовала ему пойти на уступки, дав согласие на образование Думой правительства, которое будет ответственно не перед царем, а перед Думой.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

23 февраля 1917 в Петрограде началась революция. Находившийся в Ставке в Могилеве Николай II вечером 27 февраля отдал приказ генералу Н.И. Иванову с надежными частями (батальоны георгиевских кавалеров из охраны Ставки) эшелонами двинуться на Петроград для наведения порядка. В помощь ему должны были быть выделены несколько полков пехоты и кавалерии с Западного и Северного фронтов. Сам царь направился в Петроград, но не прямо: через станции Дно и Бологое. Царские поезда перешли на Николаевскую (ныне - Октябрьскую) железную дорогу, но в 200 км от столицы были остановлены восставшими железнодорожниками. Вернувшись обратно, литерные поезда царя и его свиты проследовали в Псков - в штаб Северного фронта. Тем временем отряд Иванова также не был пропущен к восставшему Петрограду. Начальник штаба Ставки генерал М.В. Алексеев и командующие фронтами полки ему на помощь не послали. Тем временем Алексеев разослал всем командующим фронтами и флотами телеграммы с предложением высказаться за или против отречения царя от трона в пользу наследника при регентстве великого князя Михаила Александровича. Почти все они, кроме одного, поддержали отречение. Прибыв в Псков, царь узнал, что армия от него отвернулась.

Ночью 2 марта в Псков приехали члены Государственной думы лидер октябристов А.И. Гучков и националистов - В.В. Шульгин с проектом отречения. Но царь отказался его подписать, заявив, что не может расстаться с больным сыном. Царь сам написал текст отречения, в котором он, в нарушение Указа Павла I о престолонаследии, отказывался и за себя, и за сына в пользу брата Михаила.

Был ли это хитрый тактический ход, дававший впоследствии право объявить отречение недействительным, или нет, неизвестно. Император никак не озаглавил свое заявление и не обратился к подданным, как полагалось в самых важных случаях, или к Сенату, который по закону публиковал царские распоряжения, а буднично адресовал его: «Начальнику штаба». Некоторые историки считают, что это свидетельствовало о непонимании важности момента: «Сдал великую империю, как командование эскадроном». Представляется однако, что это вовсе не так: этим обращением бывший царь давал понять, кого он считает виновником отречения.

Шульгин, чтобы не создавалось впечатление, что отречение вырвано силой, попросил царя, уже бывшего, датировать документы 3 часами дня. Двумя часами ранее были датированы подписанные уже после отречения, т.е. незаконные, указы о назначении верховным главнокомандующим снова великого князя Николая Николаевича, а председателем Совета министров - главу «Земгора» князя Г.Е. Львова. Посредством этих документов делегаты от Думы рассчитывали создать видимость преемственности военной и гражданской власти. Наутро, 3 марта, после переговоров в членами Временного комитета Госдумы, великий князь Михаил выступил с заявлением, в котором говорилось, что он мог бы взять власть только по воле народа, выраженной Учредительным собранием, избранным на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, а пока призвал всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству. По воспоминаниям Шульгина Родзянко был последним, с кем советовался великий князь перед тем, как подписать акт об отказе принять престол.

Керенский горячо жал несостоявшемуся императору руку, заявив, что расскажет всем, какой тот благородный человек. Ознакомившись с текстом акта, бывший царь записал в дневнике: «И кто только подсказал Мише такую гадость?»

300-летняя монархия Романовых (со второй половины XVIII в. - Голштейн-Готторп- Романовых) пала почти без сопротивления. В несколько дней Россия стала самой свободной страной в мире. Народ был вооружен и осознавал свою силу.

«ВО ИМЯ БЛАГА, СПОКОЙСТВИЯ И СПАСЕНИЯ ГОРЯЧО ЛЮБИМОЙ РОССИИ»

«За ранним обедом в доме Главнокомандующего, Генерал Рузский обратился ко мне и к Генералу Савичу, Главному Начальнику Снабжений армий фронта, с просьбой быть, вместе с ним, на послеобеденном докладе у Государя Императора.

Ваши мнения, как ближайших моих сотрудников, будут очень ценными, как подкрепление к моим доводам. - Государь уже осведомлен о том, что я приеду к нему с вами...

Возражать не приходилось и около 2 1/2 часов дня мы втроем уже входили в вагон к Государю. ….

Мы все очень волновались. - Государь обратился ко мне первому.

Ваше Императорское Величество, сказал я. - Мне хорошо известна сила Вашей любви к Родине. И я уверен, что ради нее, ради спасения династии и возможности доведения войны до благополучного конца, Вы принесете ту жертву, которую от Вас требует обстановка. Я не вижу другого выхода из положения, помимо намеченного Председателем Государственной Думы и поддерживаемого старшими начальниками Действующей армии!..

А Вы какого мнения, обратился Государь к моему соседу Генералу Савичу, который видимо с трудом сдерживал душивший его порыв волнения.

Я, я... человек прямой,... о котором Вы, Ваше Величество, вероятно, слышали от Генерала Дедюлина (Бывший Дворцовый Комендант, личный друг Генерала С. С. Савича), пользовавшегося Вашим исключительным доверием... Я в полной мере присоединяюсь к тому, что доложил Вашему Величеству Генерал Данилов...

Наступило гробовое молчание... Государь подошел к столу и несколько раз, по-видимому не отдавая себе отчета, взглянул в вагонное окно, прикрытое занавеской. - Его лицо, обыкновенно малоподвижное, непроизвольно перекосилось каким-то никогда мною раньше не наблюдавшимся движением губ в сторону. - Видно было, что в душе его зреет какое то решение, дорого ему стоящее!...

Наступившая тишина ничем не нарушалась. - Двери и окна были плотно прикрыты. - Скорее бы... скорее кончиться этому ужасному молчанию!... Резким движением Император Николай вдруг повернулся к нам и твердым голосом произнес:

Я решился... Я решил отказаться от Престола в пользу моего сына Алексея... При этом он перекрестился широким крестом. - Перекрестились и мы...

Благодарю Вас всех за доблестную и верную службу. - Надеюсь, что она будет продолжаться и при моем сыне.

Минута была глубоко-торжественная. Обняв Генерала Рузского и тепло пожав нам руки, Император медленными задерживающимися шагами прошел в свой вагон.

Мы, присутствовавшие при всей этой сцене, невольно преклонились перед той выдержкой, которая проявлена была только что отрекшимся Императором Николаем в эти тяжелые и ответственные минуты…

Как это часто бывает после долгого напряжения, нервы как то сразу сдали... Я как в тумане помню, что, вслед за уходом Государя, кто-то вошел к нам и о чем то начал разговор. По-видимому, это были ближайшие к Царю лица... Все были готовы говорить о чем угодно, только не о тот, что являлось самым важным и самым главным в данную минуту... Впрочем, дряхлый граф Фредерикс, кажется, пытался сформулировать свои личные ощущения!.. Говорил еще кто то... и еще кто то... их почти не слушали...

Вдруг вошел сам Государь. - Он держал в руках два телеграфных бланка, которые передал Генералу Рузскому, с просьбой об их отправке. Листки эти Главнокомандующим были переданы мне, для исполнения.

- "Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родимой матушки России. - Посему я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына, с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего - Михаила Александровича". Такими словами, обращенными к Председателю Госуд. Думы, выражал Император Николай II принятое им решение. - "Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от Престола в пользу моего Сына. - Прошу всех служить ему верно и нелицемерно", осведомлял он о том же своего Начальника Штаба телеграммой в Ставку. Kaкие красивые порывы, подумал я, заложены в душе этого человека, все горе и несчастье которого в том, что он был дурно окружен!

ИЗ ДНЕВНИКА ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II

«2-го марта . Четверг. Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 [ч.] пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот[орыми] я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман»

МАНИФЕСТ ОБ ОТРЕЧЕНИИ

Начальнику штаба

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной думою признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы.

Да поможет Господь Бог России.

Подписал: Николай

Министр императорского двора генерал-адъютант граф Фредерикс.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА

«Мой адъютант разбудил меня на рассвете. Он подал мне печатный лист. Это был манифест Государя об отречении. Никки отказался расстаться с Алексеем и отрекся в пользу Михаила Александровича. Я сидел в постели и перечитывал этот документ. Вероятно, Никки потерял рассудок. С каких пор Самодержец Всероссийский может отречься от данной ему Богом власти из-за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена Петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась пятнадцатимиллионная армия. - Все это, включая и его поездку в Петроград, казалось тогда в 1917 году совершенно невероятным. И продолжает мне казаться невероятным и до сих пор.

Я должен был одеться, чтобы пойти к Марии Федоровне и разбить ей сердце вестью об отречении сына. Мы заказали поезд в Ставку, так как получили тем временем известия, что Никки было дано «разрешение» вернуться в Ставку, чтобы проститься со своим штабом.

По приезде в Могилев, поезд наш поставили на «императорском пути», откуда Государь обычно отправлялся в столицу. Через минуту к станции подъехал автомобиль Никки. Он медленно прошел к платформе, поздоровался с двумя казаками конвоя, стоявшими у входа в вагон его матери, и вошел. Он быль бледен, но ничто другое в его внешности не говорило о том, что он был автором этого ужасного манифеста. Государь остался наедине с матерью в течение двух часов. Вдовствующая Императрица никогда мне потом не рассказала, о чем они говорили.

Когда меня вызвали к ним, Мария Федоровна сидела и плакала навзрыд, он же, неподвижно стоял, глядя себе под ноги и, конечно, курил. Мы обнялись. Я не знал, что ему сказать. Его спокойствие свидетельствовало о том, что он твердо верил в правильность принятого им решения, хотя и упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора.

Миша, не должен было этого делать, - наставительно закончил он. - Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет».

23 августа 1915 года в разгар Первой мировой войны провинциальный Могилев на полтора года становится практически столичным городом. Дело в том, что Ставка Верховного главнокомандующего (а руководство армией к этому времени взял на себя сам император Николай Второй) переезжает в этот белорусский город.

23 августа 1915 года в разгар Первой мировой войны провинциальный Могилев на полтора года становится практически столичным городом. Дело в том, что Ставка Верховного главнокомандующего (а руководство армией к этому времени взял на себя сам император Николай Второй) переезжает именно в этот белорусский город. А вместе с императором в Могилев переезжает часть Двора, все командование, тысячи высших офицеров страны, высший свет, миссии и посольства европейских стран. В Могилеве забурлила жизнь.

Здесь не только разрабатывались стратегические военные планы, согласовывались дипломатические ходы, велись переговоры, но и проходили светские рауты, премьеры спектаклей, устраивались выступления тогдашних звезд оперы и эстрады. В Могилев прибывают труппы нескольких ведущих театров Петербурга, переезжает оперетта, открываются два кинотеатра. Небольшие улочки города заполнились автомобилями, а в гостиницах «Бристоль» и «Метрополь» не было свободных мест. От резиденции Николая сохранились лишь здания управления дежурного генерала, начальника военных путей сообщения, военно-морского управления и коменданта главной квартиры. Там сейчас расположен краеведческий музей.

Умышленно хочется остановится на быте царской семьи в то время. Об ужасах Первой мировой написано достаточно, но ведь люди и тогда жили своей жизнью, несмотря на войну. Пика светская жизнь Могилева достигала, когда в Могилев приезжала императрица с детьми. Царская семья любила отдыхать в Печерске, на берегах Днепра, выезжала на пикники в Полыковичи. Обычно Полыковичскому источнику плыли на прогулочном катере вверх по Днепру. Днем Николай иногда выезжал на автомобиле, особенно ему нравились места неподалеку от Шклова.

1916 год. Берег Днепра.

Царь присутствовал на молебне и жертвовал Параскевской церкви. По субботам и воскресеньям в Спасо-Преображенском соборе проходили церковные службы для царя и членов Ставки. Император часто бывал и в Богоявленской церкви, где молился у чудотворной иконы Могилево-Братской Божьей Матери. Вместе с семьей Николай II посещал Буйничский и Свято-Никольский монастыри.

Император постоянно придерживался одного распорядка дня. Григорий Иванович Шавельский, священник, занимавший тогда должность протопресвитера военного и морского духовенства, член Святейшего Правительствующего Синода, написал позже интереснейшие мемуары о тех днях в Могилевской Ставке.

«В 12.30 ч. дня на завтраках и в 7.30 на обедах, иногда с опозданием на 3-5 минут, раскрывались двери кабинета, и выходил Государь. Почти всегда он, выходя, правою рукой разглаживал усы, а левою расправлял сзади свою рубашку гимнастерку. Начинался обход приглашенных. Государь каждому подавал руку, крепко пожимая ее. Государь обладал большой физической силой. Когда он сжимал руку, я иногда чуть удерживался, чтобы не вскрикнуть от боли. И при этом как-то особенно ласково смотрел в глаза, а иногда обращался с несколькими словами. При каждом моем возвращении из поездки, он, например, здороваясь, спрашивал меня: «Как съездили? Удачно? Потом доложите мне» и т. п. Лично неизвестные Государю, когда он подходил к ним, прежде всего рекомендовались: «Имею счастье представиться вашему императорскому величеству, такой-то», при чем называли свою фамилию, чин, должность. Только после этого Государь протягивал новичку руку.

Обойдя приглашенных, Государь направлялся в столовую и шел прямо к закусочному столу. За ним входили великие князья и прочие приглашенные. Государь наливал себе и иногда старейшему из князей рюмку водки, выпивал ее, и, закусивши чем-нибудь, обращался к своим гостям: «Не угодно ли закусить?» После этого все приближались к столу, уставленному разными холодными и горячими, рыбными и мясными закусками. Каждый брал себе на тарелку, что ему нравилось, — пьющие выпивали при этом водки, — и отходили в сторону, чтобы дать место другим. Государь, стоя с правой стороны стола, около окна, продолжал закусывать. Иногда он выпивал вторую рюмку водки. Гофмаршал же во время закуски обходил приглашенных и каждому указывал на карточке место, какое он должен занять за столом.

Когда закусывавшие кончали свою «работу», Государь направлялся к большому, занимавшему средину столовой, столу и, осенив себя крестным знамением, садился на свое место в центре стола, спиной к внутренней стенке и лицом к выходившим во двор окнам, из которых открывался красивый вид на Заднепровье. Против Государя, на другой стороне стола, всегда сидел министр двора или, если его не было в Ставке, гофмаршал; справа от Государя - генерал Алексеев, старший из князей, если Алексеева не было, или министр; слева - Наследник, а когда его не было, второй по старшинству из приглашенных. По правую и левую руку министра двора садились французский и английский военные агенты. При распределении остальных соблюдался принцип старшинства, малейшее нарушение которого иногда вызывало огорчения и обиды. Я сам однажды слышал жалобу князя Игоря Константиновича, что его посадили ниже, чем следовало.

В общем же, на той правой стороне, где сидел Государь, помещались лица, постоянно приглашавшиеся к столу, а на другой, против Государя, иностранцы и временные гости.

Завтрак, обыкновенно, состоял из трех блюд и кофе, обед - из четырех блюд (суп, рыба, мясо, сладкое), фруктов и кофе. За завтраками подавались мадера и красное крымское вино, за обедами - мадера, красное-французское и белое-удельное. Шампанское пили только в дни особых торжеств, причем подавалось исключительно русское «Абрау-Дюрсо». У прибора Государя всегда стояла особая бутылка какого-то старого вина, которого он, насколько помнится, никому, кроме великого князя Николая Николаевича не предлагал.

Если принять во внимание затрачивавшиеся суммы, то царский стол оставлял желать много лучшего, причем, особенным безвкусием отличались супы. Более избалованных он не удовлетворял. Профессор Федоров был прав, когда он называл князя Долгорукова «ни к чорту негодным гофмаршалом».

В конце завтрака, как и обеда, Государь обращался к гостям: «Не угодно ли закурить?» И сам первый закуривал папиросу, вставив ее в трубку (или в мундштук) в золотой оправе, которую всегда носил в боковом кармане гимнастерки».

Могилевские обыватели были поражены простотой царских дочерей, которые без всякой охраны гуляли по городу, заходили в лавки и магазины. Особенно им нравился галантерейный магазин Бернштейна (теперь здесь магазин «Перекресток»). Еще более тесно общался с горожанами Наследник Престола цесаревич Алексей. Он запросто играл с живущими по соседству могилевскими мальчишками.

Г.И. Шавельский оставил любопытнейшие воспоминания и об Алексее. Лето 1916 года было, по сути, последним в его мальчишеской жизни. В 1917 году арест и расстрел в 1918 вместе со всей семьей. Шавельский пишет:

1916 года. На перроне Могилевского вокзала

«Алексей Николаевич с этого времени стал членом нашей штабной семьи. Встречаясь с ним во дворце каждый день два раза, наблюдая его отношения к людям, его игры и детские шалости, я часто в то время задавал себе вопрос: какой-то выйдет из него монарх? После того, как жизнь его трагически пресеклась, когда еще не успел определиться в нем человек, вопрос, возникавший тогда у меня, является насколько трудным, настолько же и неразрешимым или, по крайней мере, гадательным. Последующее воспитание, образование, события и случаи, встречи и сообщества, всё это и многое другое, - одно в большей, другое в меньшей степени, - должны были повлиять на образование его духовного склада, умозрения и сделать из него такого, а не иного человека. Предугадать, как бы всё это было, никто не в силах.

А поэтому и все предположения, какой бы из него вышел монарх, не могут претендовать даже на относительную основательность. Но прошлое царственного мальчика, закончившееся страшной трагедией всей семьи, интересно само по себе, в каждом своем штрихе, в каждой мелочи, независимо от каких-либо гаданий насчет бывшего возможным его будущего.

В Ставке Наследник поместился во дворце с отцом. Спальня у них была общая - небольшая комната, совершенно простая, без всяких признаков царской обстановки. Занимался же Алексей Николаевич в маленькой комнате-фонаре, во втором этаже, против парадной лестницы, рядом с залом.

Завтракал всегда за общим столом, сидя по левую руку Государя. По левую руку Наследника по большей части сажали меня. Обедал же он всегда со своими воспитателями.

При хорошей погоде он участвовал в прогулке и обязательно сопровождал Государя в церковь на богослужения.

Как, вероятно, всем известно, Наследник страдал гемофилией, часто обострявшейся и всегда грозившей ему роковой развязкой. От одного из приступов этой болезни остался след: мальчик прихрамывал на одну ногу. Болезнь сильно влияла и на воспитание, и на образование Алексея Николаевича. Как болезненному, ему разрешалось и прощалось многое, что не сошло бы здоровому. Во избежание переутомления мальчика, учение вели очень осторожно, с очевидным ущербом для учебной цели. Следствием первого была часто переходившая границы дозволенного шаловливость; следствием второго - отсталость в науках. Последняя особенно была заметна. Осенью 1916г. Алексею Николаевичу шел 13-й год, - возраст гимназиста, кадета 3 класса, - а он, например, еще не знал простых дробей. Отсталость в учении, впрочем, могла зависеть и от подбора учителей. Старик Петров и два иностранца преподавали ему все науки кроме арифметики, которой учил его генерал Воейков...

Что за чушь! Генерал Воейков преподает Наследнику арифметику! Какой же он педагог? Когда и кому он преподавал что-либо? Он занимался лошадьми, солдатами, кувакой, а не науками, - обратился я однажды к профессору Федорову.

Вот, подите же! Эти господа (он указал на гофмаршала) убедили Государя, что так дешевле будет... Отдельный преподаватель дорог, - ответил профессор Федоров.

Я чуть не упал от ужаса. При выборе воспитателей и учителей для Наследника Российского престола руководятся дешевизной и берут того, кто дешевле стоит. Тем не менее, Воейков до самой революции продолжал преподавать Наследнику арифметику.

В воспитательном отношении главную роль, кажется, играл дядька матрос Деревенько, может быть, очень хороший солдат, но для Наследника, конечно, слишком слабый воспитатель. Отсутствие сильного, опытного, соответствующего задаче воспитателя заметно сказывалось. Сидя за столом, мальчик часто бросал в генералов комками хлеба; взяв с блюда на палец сливочного масла, мазал им шею соседа. Так было с великим князем Георгием Михайловичем. Однажды, за завтраком Наследник три раза мазал ему шею маслом. Тот сначала отшучивался, грозя поставить гувернера в угол; когда же это не помогло, пригрозил пожаловаться Государю. Мальчик угомонился, когда Государь посмотрел на него строго.

Днепр. Алексей с двоюрным братом Игорем Константиновичем

А однажды выкинул совсем из ряда вон выходящий номер. Шел обед с большим числом приглашенных, был какой-то праздник. Я сидел рядом с великим князем Сергеем Михайловичем. Наследник несколько раз вбегал в столовую и выбегал из нее. Но вот он еще раз вбежал, держа назади руки, и стал за стулом Сергея Михайловича. Последний продолжал есть, не подозревая о грозящей ему опасности. Вдруг Наследник поднял руки, в которых оказалась половина арбуза без мякоти, и этот сосуд быстро нахлобучил на голову великого князя. По лицу последнего потекла оставшаяся в арбузе жидкость, а стенки его так плотно пристали к голове, что великий князь с трудом освободился от непрошенной шапки. Как ни крепились присутствующие, многие не удержались от смеха. Государь еле сдерживался. Проказник же быстро исчез из столовой.

Однажды я после высочайшего обеда зашел на несколько минут к генералу Воейкову, чтобы переговорить с ним по какому-то делу. Мы вели тихую беседу. Вдруг, быстро открывается дверь, показывается фигура Наследника с поднятой рукой, и в нас летит столовый нож.

Алексей Николаевич! - крикнул генерал Воейков. Наследник скрылся, но минуты через две повторилась история: только на этот раз полетела в нас столовая вилка.

Вместе

Почти каждый раз под конец завтрака Наследник начинал игру в разбойники. Для этой игры у него всегда в боковом кармане имелись красные и белые спички, которые он теперь тщательно раскладывал на столе. Красные означали разбойников, белые - мирных граждан. Первые нападали на последних, последние отбивались. Для изображения таких действий Наследник всё время производил перегруппировки, объясняя вслух значение их. Адмирал Нилов всегда возмущался этой однообразной и бессодержательной игрой, и открыто высказывал свое недовольство всем вообще воспитанием Наследника без серьезно-го воспитателя».

Но в феврале 1917 года пошла череда народных бунтов, начиналась февральская революция. Николай II выехал в Петербург. После предательства генералов, он вернулся он в Могилев уже не императором Всероссийским, а полковником Николаем Александровичем Романовым.

В Могилеве Николай II простился со штабом Ставки, матерью Марией Федоровной, великими князьями, солдатами. Один из очевидец так описывает происходившее:

«К 19 часам на военную платформу станции начали прибывать находившиеся в Ставке великие князья и офицеры Ставки. От Конвоя выстроился караул для встречи во главе с хорунжим Галушкиным. В 20- 20 к перрону медленно подошел, литерный поезд царя. Гул голосов как-то разом стих, наступила тягостная тишина. Минут пять никто не выходил. Наконец, открылась дверь вагона и показался генерал Граббе. Поздоровавшись только с казаками командир Конвоя спросил Галушкина:

Известно ли об отречении государя императора?
- Ваше сиятельство, никто этому не верит!
- К несчастью, это так, - сказал тихо Граббе и снова вошел в вагон.

Появился вахмистр Пилипенко, ординарец царя, и дал знак о его выходе. Караул Конвоя как всегда четко приветствовал царя, Николай II поздоровался за руку с Галушкиным, затем с казаками. Те дружно ответили:

Здравия желаем. Ваше Императорское Величество!

Приложив руку к папахе (царь был одет в форму кубанских пластунов), произнес:

Спасибо за службу, казаки!

Поздоровавшись с генералом Алексеевым и приняв от него рапорт, Николай направился к великим князьям. Обнял и поцеловал каждого. Затем обошел строй офицеров. На перроне попрежнему царила гнетущая тишина. Чувствовалось, что встречающие находились в подавленном душевном состоянии.

У главного входа в губернский дом царя ждал полковник Киреев. Старого служаку, всегда спокойного и рассудительного, было трудно угнать. Он как-то вмиг сдал, выглядел несчастным, глубоким стариком Прощание В последний день пребывания в Могилеве царь прощался в зале управления дежурного генерала со всеми чинами штаба. Офицеры Конвоя выстроились на левом фланге, а вахмистры и урядники вместе с представителями Cводного пехотного полкана лестнице ведущей в штаб. В точно назначенное время вошел государь Он был одет в серую кубанскую черкеску с шашкой через плечо. На груди висел лишь один Георгиевский крест, ярко белевший на темном фоне черкески Генерал Алексеев подал команду:

Господа офицеры!

Николай II окинул грустным взглядом присутствующих. Левую руку с зажатой в ней папахой он держал на эфесе шишки. Правая рука была опущена и сильно дрожала. Лицо было еще более осунувшимся и пожелтевшим.

Господа! Сегодня я вижу вас в последний раз, - голос царя дрогнул и он смолк.

В помещении, где было собрано нисколько сот человек, наступила гнетущая тишина Никто даже не кашлянул, все смотрели на царя. Взволнованный, он начал обходить строй офицеров. Однако попрощавшись с тремя первыми, государь на выдержал и направился к выходу. В последний момент увидел конвойцев, стоящих в парадных черкесках. Подошел к ним. Обнял полковника Киреева и поцеловал его. В этот момент хорунжий Лавров, гигант двухметрового роста, не выдержав напряжения, упал прямо к ногам царя.

Перед отъездом Николай II решил еще раз повидаться с офицерами Конвоя и Сводного полка. Войдя в зал царь молча поклонился им. Затем удалился в кабинет и принес фарфоровую статуэтку конвойца. Передавая сей прощальный подарок Кирееву, сказал:

У меня таких две. Одну сохраню на память. Еще раз благодарю вас всех. Служите Родине попрежнему также верно.

Спускаясь по лестнице, увидел вахмистров, урядников и трубачей. Они стояли на коленях, у большинства на глазах блестели скупые мужские слезы. Царь подошел к ним, обняв каждого и по русскому обычаю троекратно поцеловался с каждым. Попросил вахмистра 1-й лейбгвардии Кубанской сотни подхорунжего Новосельцева передать прощальный привет и благодарность за верную службу».

8 марта 1917 г. с Могилевского вокзала он выехал в Царское Село, где был арестован. А в ночь на семнадцатое июля одна тысяча девятьсот восемнадцатом году (17.07.1918) в Екатеринбурге он принял мученическую смерть.

Владимир Казаков

Кто был последним российским императором? С юридической точки зрения на этот, казалось бы, элементарный вопрос нет точного ответа

Николай II в форме лейб-гвардии 4-го Стрелкового Императорской фамилии батальона. Фото 1909 года

Поздним вечером 2 марта (15-го по новому стилю) 1917 года в Пскове , в вагоне императорского поезда Николай II подписал Акт об отречении от престола . Все произошло очень быстро. Накануне вечером, получая новости из охваченного восстанием Петрограда, самодержец едва соглашался на создание правительства народного доверия взамен назначенных им министров. Наутро выяснилось, что спасти страну от революционного хаоса теперь может только радикальная мера - его отказ от власти. В этом были убеждены и председатель Государственной думы Михаил Родзянко, и начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Михаил Алексеев, и командующие фронтами… Из Ставки императору прислали проект манифеста, над которым он размышлял весь оставшийся день.

Николай II поставил подпись примерно в 23:40, однако время в Акте об отречении указали дневное, до приезда из столицы делегатов Временного комитета Государственной думы, чтобы избежать подозрений, будто решение принято под их давлением. А потом уже бывший император записал в дневнике: «Передал... подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!»

Акт об отречении Николая II от престола

Справа залакированная подпись императора, сделанная карандашом, как на многих его распоряжениях. Слева, чернилами, контрассигнация акта министром согласно требованиям законодательства: «Министр императорского двора генерал-адъютант граф Фредерикс»

Восставшие солдаты в феврале 1917 года

Подделка или принуждение?

Существует несколько популярных теорий, что Акт об отречении от престола - на самом деле фальшивка, либо целиком, либо частично. Однако решение, которое принял и исполнил император, зафиксировано не только в его дневнике. Тому, как Николай II обдумывал отречение, вел о нем переговоры, составил и подписал документ, было множество свидетелей - находившиеся при государе придворные и чиновники, командующий Северным фронтом генерал Рузский, эмиссары из столицы Александр Гучков и Василий Шульгин. Все они впоследствии рассказали об этом в мемуарах и интервью. Сторонники и противники отречения свидетельствовали: монарх пришел к такому решению по собственной воле. Версия, что текст изменили заговорщики, также опровергается многими источниками - корреспонденцией, дневниковыми записями, воспоминаниями. Бывший император прекрасно знал, что подписывал и что опубликовали, и не оспорил содержание акта после его обнародования, как и свидетели подготовки документа.

Итак, Акт об отречении выражал истинную волю императора. Другое дело, что воля эта противоречила закону .

Салон императорского поезда, в котором Николай II объявил об отречении от престола

Хитрость или небрежность?

Действовавшие в Российской империи тех лет правила престолонаследия установил Павел I. Этот монарх всю жизнь боялся, что его мать, Екатерина II, назначит преемником внука, и сразу, как смог, ликвидировал учрежденное Петром I право императора произвольно определять наследника трона. Соответствующий указ был обнародован 5 апреля 1797 года, в день коронации Павла. С тех пор император обязывался подчиняться закону, по которому преемником считался старший сын, если он был (либо иные близкие родственники в четко установленной очередности). Представители императорского дома, достигнув совершеннолетия, приносили присягу: «Обязуюсь и клянусь соблюдать все постановления о наследии престола и порядок фамильного учреждения, в Основных Законах Империи изображенные, во всей их силе и неприкосновенности». В 1832 году положения документа, с некоторыми дополнениями, вошли в том I Свода государственных законов. Сохранялись они и в Своде основных государственных законов 1906 года, по которому жила империя в канун революций.

По закону трон после отречения Николая II переходил его 12-летнему сыну Алексею. Однако в день подписания монарх проконсультировался с врачом Сергеем Федоровым по поводу гемофилии, тяжелой наследственной болезни, которой страдал цесаревич. Федоров подтвердил, что излечить приступы надежды нет, и высказал мнение, что Николая после отречения наверняка разлучат с сыном. И тогда император объявил, что в обход цесаревича передает корону брату, великому князю Михаилу Александровичу. Однако по закону монарх не имел права так делать. Михаил, следующий в очереди престолонаследия, мог бы взойти на трон, только если бы Алексей умер или по достижении 16 лет отрекся сам, не оставив при этом сыновей.

Великий князь Михаил Александрович Романов

Отцовские чувства Николая понятны, но какой смысл заверять документ, неправомочность которого очевидна? Лидер партии кадетов Павел Милюков подозревал уловку: «Отказ в пользу брата недействителен, и это есть тот трюк, который был задуман и осуществлен в отсутствие императрицы, но ею всецело одобряется… При условии передачи власти Михаилу легче было впоследствии истолковать весь акт об отречении как недействительный».

Спасение или узурпация?

Подписав Акт об отречении, Николай отправил телеграмму брату как «Его Императорскому Величеству Михаилу Второму». Однако по закону князь никак не мог считаться следующим монархом. Сама возможность отречения Николая II уже небесспорна с юридической точки зрения, поскольку в Своде основных государственных законов отказ от трона прописан лишь для «лица, имеющего на оный право», а не для царствующего императора (статья 37). Впрочем, профессор Николай Коркунов, как многие видные юристы того времени, толковал это положение так: «Может ли уже вступивший на престол отречься от него? Так как царствующий государь, несомненно, имеет право на престол, а закон предоставляет всем, имеющим право на престол, и право отречения, то надо отвечать на это утвердительно». Если все-таки признать отречение Николая II, технически следующим императором считался Алексей, вне зависимости от желания его отца.

С юридической точки зрения следующим императором после Николая II считался Алексей, вне зависимости от желания его отца

Великий князь Михаил оказался в сложном положении. Его фактически подставляли. Брат возложил на Михаила миссию сохранения монархии в России, но если бы великий князь принял престол, с юридической точки зрения он оказался бы узурпатором. 3 марта (ст. ст.) в Петрограде в присутствии министров Временного правительства, а также юристов Набокова и барона Бориса Нольде Михаил Александрович подписал Акт об отказе от престола. Он просто не видел другого выхода.

Акт об отказе великого князя Михаила Александровича от престола

Предположение Николая II, будто он был вправе сделать Михаила императором, неверно, признавал помогавший князю составить Акт об отказе Набоков, «но по условиям момента казалось необходимым… воспользоваться этим актом для того, чтобы в глазах той части населения, для которой он мог иметь серьезное нравственное значение, - торжественно подкрепить полноту власти Временного правительства и преемственную связь его с Государственной думой». С подачи думских юристов великий князь не стал узурпатором на троне, но при этом узурпировал право распоряжаться верховной властью, уступив не принадлежавшие ему бразды правления Временному правительству и будущему Учредительному собранию. Так передача власти дважды оказалась за пределами законодательства Российской империи, и на этой зыбкой основе утверждало свою легитимность новое правительство.

Церемония массового захоронения жертв Февральской революции на Марсовом поле 23 марта (н. ст.) 1917 года

На высшем уровне власти был создан прецедент, когда в условиях нестабильной обстановки законами пренебрегают как формальностью. До логического конца эту тенденцию довели большевики, разогнавшие в январе 1918 года всенародно избранное Учредительное собрание. В том же году Николай и Михаил Александровичи, праправнуки создателя незыблемых правил престолонаследия в России - Павла I, как и цесаревич Алексей, были казнены. К слову, потомки императора Павла по линии его дочери Анны и в наши дни царствуют в Нидерландах. Не так давно, в 2013 году, королева Беатрикс отреклась от трона в силу возраста, и ее преемником стал сын, Виллем-Александр.

Новость об отречении российского императора на обложке британского таблоида Daily Mirror

Жертва революции

Либерал из царской семьи

После Октябрьской революции 17 представителей дома Романовых были казнены. Среди жертв - двоюродный дядя императора, второй председатель Императорского русского географического общества великий князь Николай Михайлович . Князь имел заслуги в двух областях науки: как историк, автор трудов об эпохе Александра I, и энтомолог, открывший шесть видов бабочек.

Князя-вольнодумца, имевшего при дворе репутацию «опасного радикала», прозвали Филипп Эгалите, по имени французского принца-революционера XVIII века. Однако, как было и с мятежным принцем крови, с князем революция и расправилась. В январе 1919 года Романова расстреляли, хотя о его помиловании ходатайствовали ученые из Академии наук и писатель Максим Горький. «Революция не нуждается в историках», - заявил, по слухам, в ответ на эти просьбы Ленин.

Фото: Diomedia, Alamy (x2) / Legion-media, Росархив (archives.ru) (x2), Fine Art Images, Mary Evans / Legion-media

100 лет назад 8 (21) августа 1915 г. в Могилев была переведена Ставка Верховного главнокомандующего Вооруженными силами России, которая была создана для управления войсками во время Первой мировой войны 1914-1918 гг.

Как известно, поводом к началу Первой мировой войны послужило убийство 28 июня 1914 г. (здесь и далее даты указаны по новому стилю) в Сараево (Босния) наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Для Российской империи эта война началась 1 августа 1914 г., когда союзник Австро-Венгрии Германия объявила ей войну. Всего в войну оказались втянуты 38 государств (34, в том числе и Российская империя, на стороне Антанты и 4 государства на стороне австро-германского блока). Первая мировая война по своим масштабам, людским потерям и социально-политическим последствиям не имела себе равных во всей предшествующей истории. Результатами войны стали Февральская и Октябрьская революции в России, Ноябрьская революция в Германии, а также ликвидация четырех империй: Австро-Венгрии, Германской, Османской и Российской.

В начале войны Верховным главнокомандующим был назначен великий князь Николай Николаевич, а Ставка находилась в Барановичах. Но в результате прорыва германскими войсками фронта в районе польского города Горлице в мае-июне 1915 г русские армии были вынуждены отступать, и в августе 1915 г. было принято решение перевести Ставку в Могилев.

ВТОРАЯ СТОЛИЦА

Приехав в Могилев, высшее руководство Ставки, в том числе и император Николай II, который к этому времени взял на себя руководство армией, расположилось в доме губернатора (не сохранился) на Губернаторской площади, которая сейчас называется площадью Славы. Вместе с императором в Могилев переезжает часть Двора, весь высший генералитет, сотни офицеров, миссии и посольства европейских стран. Так с августа 1915 г., в самый разгар Первой мировой войны, Могилев на полтора года практически становится столичным городом.

В Могилеве не только разрабатывались стратегические военные планы, согласовывались дипломатические ходы, велись переговоры, но и проходили светские рауты, премьеры спектаклей, устраивались выступления тогдашних звезд оперы и эстрады. В Могилев прибывают труппы нескольких ведущих театров Петербурга, переезжает оперетта, открываются два кинотеатра. Небольшие улочки города заполнились автомобилями, а в гостиницах «Бристоль» и «Метрополь» не было свободных мест. Пика светская жизнь Могилева достигала, когда сюда приезжала императрица с детьми. Могилевские обыватели были поражены простотой царских дочерей, которые без всякой охраны гуляли по городу, заходили в лавки и магазины. Особенно им нравился галантерейный магазин Бернштейна. Еще более тесно общался с горожанами наследник престола цесаревич Алексей. Он запросто играл с живущими по соседству могилевскими мальчишками. Царская семья любила отдыхать в Печерске, на берегах Днепра, выезжала на пикники в Полыковичи. Обычно к Полыковичскому источнику плыли на прогулочном катере вверх по Днепру. Днем Николай иногда выезжал на автомобиле, особенно ему нравились места неподалеку от Шклова. Император часто бывал в Богоявленской церкви, вместе с семьей также посещал Свято-Никольский и Буйничский монастыри.

В результате Февральской революции 1917 г. Николай II отрекся от престола. После его отречения верховными главнокомандующими были поочередно генералы М. В. Алексеев, А. А. Брусилов, Л. Г. Корнилов. В сентябре 1917 года Л. Г. Корнилов был арестован, Верховным главнокомандующим объявил себя министр-председатель Временного правительства А. Ф. Керенский. После Октябрьской революции обязанности главнокомандующего исполнял находившийся в Могилеве начальник штаба верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Н. Н. Духонин.

В ЭПИЦЕНТРЕ РЕВОЛЮЦИИ

Большое влияние на ход Октябрьской революции 1917 г. и на дальнейшие события в России имело то, что происходило в этот период в Могилеве. Уже 8 ноября 1917 г. генерал Духонин заявил, что будет до последнего бороться за восстановление власти Временного правительства. Духонин оказывал всяческую поддержку мятежу Керенского-Краснова, а после провала мятежа незамедлительно начал стягивать к Могилеву надежные воинские части. В Могилев прибыли и лидеры партий эсеров, кадетов, меньшевиков. Они, заручившись поддержкой военных миссий Англии, Франции и США, решили под прикрытием Ставки создать в Могилеве буржуазное правительство во главе с эсером В. М. Черновым, противопоставив его Совету Народных Комиссаров. 21 ноября Чернов на общем собрании Могилевской организации партии эсеров выступил с речью, в которой обвинил большевиков «в преступной авантюре» захвата власти и разжигании гражданской войны. В этот же день из Могилева было разослано воззвание «Ко всем партиям и организациям» с предложением немедленно приступить к организации правительства во главе с Черновым. Для придания этому правительству видимости законного была сделана попытка использовать Всероссийский съезд крестьянских Советов и ради этого провести его не в Петербурге, а в Могилеве в здании городского театра. Во все губернии России были разосланы уведомления с просьбой направить своих делегатов в Могилев. Но делегаты Всероссийского крестьянского съезда собрались на предварительное совещание и решили все же провести съезд в Петрограде. Так не осуществился план образования в Могилеве нового буржуазного правительства, а Могилевский драматический театр не стал вторым Смольным. Стремясь ускорить проведение в жизнь Декрета о мире, Совет Народных Комиссаров 20 ноября предписал Духонину «тотчас же по получении настоящего извещения обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытия мирных переговоров». Духонин на это предписание не дал никакого ответа. Весь день 21 ноября он советовался с генералитетом Ставки и с представителями иностранных военных миссий. Вечером того же дня Ленин по прямому проводу задал вопрос Духонину о причинах задержки ответа. В переговорах, которые велись с перерывами с 2-х до 4-х с половиной часов утра 22 ноября, Духонин уклонялся от объяснения своего поведения. На категорическое требование Ленина немедленно начать переговоры о перемирии он ответил отказом. В ответ на это Ленин заявил Духонину, что он отстраняется от поста Верховного главнокомандующего «за неповиновение предписаниям правительства». Вместо генерала Духонина главнокомандующим был назначен прапорщик-большевик Н.В. Крыленко. В свою очередь генерал Духонин обратился к командующим фронтами и армиями со следующей телеграммой: «Я не считаю себя вправе до образования общепризнанной законной власти оставить свой пост, уверенный, что действую в полном согласии с...командным составом и войсковыми организациями». Генерала Духонина активно поддержали правительства Англии, Франции и США. Они дали указание своим военным миссиям оказать всемерную помощь Духонину. После открытого неповиновения Духонина по предложению Ленина в Петрограде был сформирован сводный отряд из солдат и матросов Балтийского флота. Перед ним была поставлена задача: овладеть Ставкой, арестовать Духонина и поддерживающих его лиц. 24 ноября этот отряд отбыл в направлении Могилева. Возглавлял отряд новый главнокомандующий Крыленко. Генералитет Ставки предпринимал срочные меры для организации обороны. Но вскоре выяснилось, что войска, охранявшие Ставку, оказывают массовое неповиновение своим командирам. И 1 декабря, когда эшелоны с войсками из Петрограда приблизились непосредственно к Могилеву, на специальном совещании было решено эвакуироваться, не оказывая сопротивления. В этот же день Могилев покинули представители иностранных военных миссий, а 2 декабря выехали лидеры партий.

РАСПРАВА НАД ДУХОНИНЫМ

Собирался покинуть Могилев и Духонин, но в последний момент решил остаться. 3 декабря в 10 часов утра авангард войск Крыленко прибыл в Могилев, и отряд матросов направился к Ставке. После занятия Ставки Духонин был арестован и под конвоем доставлен на вокзал в вагон Крыленко. В это время стало известно, что накануне по его приказу из тюрьмы в Быхове были отпущены генералы Корнилов, Деникин и др. Толпа солдат окружила вагон и стала требовать выдачи Духонина. Солдаты кричали, что если Корнилову и удалось убежать, то его из своих рук они не выпустят. Доводы Крыленко о необходимости доставить Духонина в Петроград, где его будут судить за неповиновение советскому правительству, не действовали. Охрана не смогла сдержать возбужденную толпу. Несколько солдат зашли с другой стороны вагона и забрались в тамбур, дверь в который была прикрыта, но не заперта. В этот момент в тамбур неожиданно вышел Духонин. Тут кто-то из солдат ударил его штыком в спину, и он упал лицом вниз на железнодорожное полотно. Установить, кто был убийца, не удалось. В истории русской армии случаи гибели главнокомандующего, пусть и бывшего, единичны. Один из них произошел на вокзале в Могилеве 3 декабря 1917 года. По словам очевидцев, Крыленко сделал все возможное для спасения Духонина. Позже он обратился к армии со специальным воззванием: «Товарищи! Сего числа я вступил в Могилев во главе революционных войск. Окруженная со всех сторон Ставка сдалась без боя. Не могу молчать о печальном факте самосуда над бывшим главнокомандующим Духониным. Бегство генерала Корнилова накануне падения Ставки было причиной эксцесса...»

Ставка Верховного главнокомандующего продолжала свою деятельность в Могилеве до 26 февраля 1918 года и была переведена в Орел в связи с приближением к нашему городу австро- германских войск. На здании областного краеведческого музея, который находится на площади Славы, было бы правильно установить мемориальную доску о нахождении в Могилеве в годы Первой мировой войны Ставки Верховного главнокомандующего Вооруженными силами России.