Из штаба группы армий «Центр» в ОКХ В начале 1942 года, после обморожения правой ноги, я получил короткий отпуск для восстановления здоровья. Отпуск я использовал, чтобы в Восточном министерстве, а также в кругах ведущих промышленников (фирмы которых я представлял в

Битва за Москву 1941 – бои с гитлеровскими армиями, проходившие с октября 1941 по январь 1942 вокруг советской столицы, которая была одной из главных стратегических целей сил Оси во время их вторжения в СССР. Оборона Красной Армии сорвала атаку немецких войск.

Немецкое наступление, названное «Операцией Тайфун», планировалось провести в виде двух «клешневых» окружений: одно к северу от Москвы против Калининского фронта, силами в первую очередь 3-й и 4-й танковых групп, с одновременным перехватом железной дороги Москва-Ленинград, а другое – южнее Московской области против Западного фронта к югу от Тулы при помощи 2-й танковой группы. 4-я германская полевая армия должна была наступать на Москву в лоб с запада.

Первоначально советские войска вели оборону, создав три оборонительных пояса, развертывая вновь созданные резервные армии и перебрасывая на подмогу войска из Сибирского и Дальневосточного военных округов. После того как немцы были остановлены, Красная Армия осуществила большое контрнаступление и ряд менее масштабных наступательных операций, в результате чего германские армии были оттеснены к городам Орлу, Вязьме и Витебску. Часть гитлеровских сил в ходе этого едва не попала в окружение.

Битва за Москву. Документальный фильм из серии «Неизвестная война»

Предпосылки битвы за Москву

Первоначальный немецкий план вторжения (План Барбаросса) предусматривал захват Москвы через четыре месяца после начала войны. 22 июня 1941 года войска государств Оси вторглись в Советский Союз , уничтожили на земле большую часть вражеских ВВС и продвигались вглубь страны, уничтожая посредством тактики блицкрига целые вражеские армии. Немецкая группа армий Север двинулась к Ленинграду. Группа армий Юг заняла Украину, а группа армий Центр двинулась в сторону Москвы и к июлю 1941 перешла Днепр.

В августе 1941 немецкие войска захватили Смоленск , важную крепость на пути в Москву. Москва уже тогда подвергалась большой опасности, но решающее наступление на неё ослабило бы оба германских фланга. Отчасти из сознания этого, отчасти, чтобы быстрее захватить сельскохозяйственные и минеральные ресурсы Украины, Гитлер приказал вначале сосредоточить главные силы на северном и южном направлении и разгромить советские войска под Ленинградом и Киевом. Это отсрочило немецкий бросок на Москву. Когда же он был возобновлён, германские войска оказались ослабленными, а советское командование смогло найти новые силы для обороны города.

План немецкого наступления на Москву

Гитлер считал, что захват советской столицы – задача не первостепенная. Он считал, что легче всего поставить СССР на колени, лишив его экономических сил, в первую очередь развитых районов УССР восточнее Киева. Немецкий главнокомандующий сухопутных войск Вальтер фон Браухич выступал за скорейшее продвижение к Москве, но Гитлер в ответ сказал, что «такая мысль могла прийти только в закостенелые мозги». Глава генштаба сухопутных войск Франц Гальдер также был убежден, что немецкая армия нанесла уже достаточный урон советским войскам, и теперь захват Москвы ознаменует окончательную победу в войне. Эта точка зрения разделялась большинством немецких командующих. Но Гитлер приказал своим генералам вначале окружить вражеские войска вокруг Киева и довершить завоевание Украины. Эта операция была успешной. К 26 сентября Красная Армия потеряла в районе Киева до 660 тысяч бойцов , и немцы двинулись дальше.

Продвижение немецких войск в СССР, 1941 г.

Теперь, с конца лета, Гитлер перенаправил свое внимание на Москву и поручил эту задачу группе армий Центр. Силы, которым предстояло провести наступательную Операцию «Тайфун», состояли из трёх пехотных армий (2-й, 4-й и 9-й), поддерживаемых тремя танковыми группами (2-й, 3-й и 4-й) и авиационным 2-м Воздушным флотом («Люфтфлотом 2») Люфтваффе . В общей сложности они составляли два миллиона солдат, 1.700 танков и 14.000 орудий. Немецкие воздушные силы, однако, понесли немалый урон в летней кампании. Люфтваффе потеряли 1603 самолета полностью уничтоженными и 1028 поврежденными. «Люфтфлот 2» мог предоставить для операции «Тайфун» лишь 549 исправных машин, в том числе 158 средних и пикирующих бомбардировщиков и 172 истребителя. Нападение предполагалось вести посредством стандартной тактики блицкрига: бросать танковые клинья глубоко в советские тылы, окружать части Красной армии «клешнями» и уничтожать их.

Вермахту противостояли у Москвы три советских фронта, образовавшие линию обороны между городами Вязьмой и Брянском. Войска этих фронтов тоже сильно пострадали в предшествующих боях. Тем не менее, это была грозная концентрация сил из 1.250.000 бойцов, 1000 танков и 7600 орудий. ВВС СССР в первые месяцы войны понесли ужасающие потери (по одним данным, 7.500, а, по другим, даже 21,200 самолетов). Но в советском тылу спешно изготовляли новые авиамашины. К началу битвы за Москву ВВС Красной Армии располагали 936 самолетами (из них 578 – бомбардировщики).

По плану операции, немецкие войска должны были сломить советское сопротивление вдоль фронта Вязьма-Брянск, устремиться на восток и окружить Москву обходом её с севера и юга. Однако, непрерывные бои ослабили мощь германских армий. Материально-технические трудности тоже были у них весьма острыми. Гудериан писал, что некоторые из его подбитых танков не заменялись новыми, и с самого начала операции не хватало топлива. Так как почти все советские мужчины находились на фронте, рыть противотанковые рвы вокруг Москвы в 1941 вышли женщины и школьники.

Начало германского наступления (30 сентября – 10 октября). Сражения под Вязьмой и Брянском

Немецкое наступление вначале шло по плану. 3-я танковой армии пробила оборону противника в центре, почти не встретив сопротивления, и устремилась далее, чтобы вместе с 4-й танковой группой взять в окружение Вязьму. Другие подразделения должны были при поддержке 2-й танковой группы Гудериана замкнуть кольцо вокруг Брянска. Советская оборона ещё не была выстроена до конца, и «клешни» 2-й и 3-й танковых групп сошлись к востоку от Вязьмы 10 октября 1941. Четыре советские армии (19, 20, 24 и 32-я) оказались здесь в огромном кольце.

Но окруженные советские войска продолжали сражаться, и вермахт должен был использовать 28 дивизий для их уничтожения их. Это сковало силы, которые могли бы поддержать наступление на Москву. Остатки советских Западного и Резервного фронтов отступили на новые оборонительные линии вокруг Можайска. Хотя потери были высоки, некоторые из советских подразделений смогли выйти из окружений в организованных группах, размерами от взводов до стрелковых дивизий. Сопротивление окружённых под Вязьмой дало время советскому командованию подкрепить четыре продолжавшие защищать Москву армии (5-я, 16-я, 43-я и 49-я). С Дальнего Востока к ним были переброшены три стрелковые и две танковые дивизии, шли и другие.

На юге, под Брянском, действия советских войск были столь же неудачны, как и у Вязьмы. 2-я немецкая танковая группа совершила обходное движение вокруг города и вместе с наступающей 2-й пехотной армией к 3 октября захватила Орёл, а к 6 октября – Брянск.

Операция «Тайфун» - немецкое наступление на Москву

Но погода стала меняться к невыгоде немцев. 7 октября выпал первый снег и быстро растаял, превратив дороги и поля в болотистые трясины. Началась «русская распутица». Продвижение немецких танковых групп заметно замедлилось, что давало советским войскам возможность отступить и перегруппироваться.

Красноармейцы иногда успешно контратаковали. Например, 4-я немецкая танковая дивизия недалеко от Мценска попала в засаду, устроенную спешно сформированным 1-м гвардейским стрелковым корпусом Дмитрия Лелюшенко, куда входила 4-й танковая бригада Михаила Катукова. Недавно созданные русские танки Т-34 скрывались в лесу, пока германские катили мимо них. Затем советская пехота сдержала наступление немцев, а советские танки победоносно атаковали их с обоих флангов. Для вермахта это поражение стало таким шоком, что было назначено особое расследование. Гудериан к своему ужасу обнаружил, что советские Т-34 были почти неуязвимы для пушек немецких танков. Как он писал, «наши танки Panzer IV (PzKpfw IV) с их короткими 75-мм пушками могли взорвать Т-34, лишь поразив их двигатель сзади». Гудериан отметил в своих мемуарах, что «русские уже кое-чему научились».

Наступление немцев замедлили и другие контратаки. 2-я немецкая пехотная армия, действовавшая севернее сил Гудериана против Брянского фронта, оказались под сильным давлением Красной Армии, которая имели воздушную поддержку.

По немецким данным, в этот первый период битвы за Москву в два мешка – под Вязьмой и Брянском – попали 673 тысячи советских солдат. Недавние исследования дали меньшие, но всё равно огромные цифры – 514 тысяч. Численность советских войск, защищавших Москву, тем самым уменьшилась на 41%. 9 октября, Отто Дитрих из германского министерства пропаганды, цитируя самого Гитлера, предрёк на пресс-конференции неминуемое уничтожение русских армий. Поскольку Гитлер до сих пор не лгал о военных событиях, слова Дитриха убедили иностранных корреспондентов, что советское сопротивление под Москвой вот-вот рухнет окончательно. Дух немецких граждан, сильно упавший с началом Операции «Барбаросса» заметно поднялся. Ходили слухи, что уже к Рождеству солдаты вернутся с русского фронта домой и что захваченное на востоке «жизненное пространство» обогатит всю Германию.

Но сопротивление Красной Армии уже замедлило рывок вермахта. Когда 10 октября первые отряды немцев подошли к Можайску, они наткнулись там на новый оборонительный барьер, занятый свежими советскими войсками. В тот же день Георгий Жуков , отозванный 6 октября с Ленинградского фронта, возглавил оборону Москвы и объединенные Западный и Резервный фронты. Его заместителем стал генерал-полковник Конев . 12 октября Жуков приказал сконцентрировать все наличные силы на укреплении Можайской линии. Это решение поддержал и фактический руководитель советского генштаба Александр Василевский . Люфтваффе по-прежнему контролировали небо, где бы они ни появлялись. Stuka (Юнкерсы Ju 87) и группы бомбардировщиков совершили 537 самолето-вылетов, уничтожив около 440 транспортных средств и 150 единиц артиллерии.

15 октября Сталин приказал эвакуировать руководство компартии, Генштаб и административные учреждения из Москвы в Куйбышев (Самару), оставив в столице лишь небольшое число чиновников. Эта эвакуация вызвала панику среди москвичей . 16-17 октября, большая часть населения столицы пытались бежать, забивая поезда и запружая дороги из города. Чтобы несколько ослабить панику, было объявлено, что сам Сталин останется в Москве.

Бои на Можайской линии обороны (13 – 30 октября)

К 13 октября 1941 главные силы вермахта достигли Можайской линии обороны – спешно построенного двойного ряда укреплений на западных подступах к Москве, которые шли от Калинина (Твери) в сторону Волоколамска и Калуги. Несмотря на недавние подкрепления, эту линию защищали лишь около 90 тысяч советских солдат – слишком мало, чтобы остановить немецкое наступление. С учетом этой слабости, Жуков решил сосредоточить свои силы в четырех критических точках: 16-я армия генерала Рокоссовского обороняла Волоколамск. Можайск защищала 5-я армии генерала Говорова. 43-я армии генерала Голубева стояла у Малоярославца, а 49-я армия генерала Захаркина – у Калуги. Весь советский Западный фронт – почти уничтоженный после окружения под Вязьмой – был воссоздан едва ли не с нуля.

Спешно укреплялась и сама Москва. По словам Жукова, 250 тысяч женщин и подростков сооружали окопы и противотанковые рвы вокруг столицы, перелопатив три миллиона кубометров земли без помощи техники. Заводы Москвы торопливо переводились на военные рельсы: автозавод стал делать автоматы, часовой завод изготовлял детонаторы для мин, шоколадная фабрика выпускала продовольствие для фронта, автомобильные ремонтные станции чинили подбитые танки и военную технику. Москва уже подвергалась немецким воздушным налетам, но ущерб от них оказался сравнительно невелик благодаря мощной ПВО и умелым действиям гражданских пожарных бригад.

13 октября 1941 вермахт возобновил наступление. Вначале немецкие войска попытались обойти оборону советских войск, двинувшись на северо-восток к слабо защищенному Калинину и на юг в сторону Калуги. К 14 октября Калинин и Калуга были захвачены. Воодушевленные этими первыми успехами, немцы предприняли лобовую атаку против вражеской укрепленной линии, взяв 18 октября Можайск и Малоярославец, 21 октября – Наро-Фоминск, а 27 октября, после упорных боёв, – Волоколамск. Из-за растущей опасности фланговых атак, Жуков был вынужден отступить к востоку от реки Нара.

На юге вторая танковая группа Гудериана вначале шла к Туле легко, потому что Можайская линия обороны не распространялась так далеко на юг, советских войск в этом районе было мало. Однако плохая погода, проблемы с топливом, разрушенные дороги и мосты задержали движение немцев, и Гудериан достиг окраин Тулы лишь к 26 октября. Германский план предусматривал быстрый захват Тулы, чтобы вытянуть от неё клешню восточнее Москвы. Однако первая атака на Тулу была отбита 29 октября 50-й армией и гражданскими добровольцами после отчаянного боя у самого города. 31 октября Верховное немецкое командование приказало прекратить все наступательные операции, пока не решатся тягостные логистические проблемы, не прекратится распутица.

Перерыв в боях (1-15 ноября)

К концу октября 1941 немецкие войска были сильно истощены. У них действовала лишь треть средств передвижения, пехотные дивизии уменьшились до половины, а то и трети состава. Растянутые линии снабжения мешали подвозу на фронт теплой одежды и другого зимнего снаряжения. Даже Гитлер, казалось, уже смирился с мыслью о неизбежности долгой борьбы за Москву, так как перспектива посылки в такой большой город танков без поддержки тяжеловооружённой пехоты выглядела рискованной после дорого обошедшегося взятия Варшавы в 1939.

Чтобы повысить дух Красной Армии и гражданского населения, Сталин приказал провести 7 ноября, в день Октябрьской революции , традиционный военный парад на Красной площади. Советские войска маршировали мимо Кремля, отправляясь оттуда прямо на фронт. Парад имел большое символическое значение, продемонстрировав неизменную решимость сражаться с врагом. Но несмотря на это яркое «шоу», положение Красной Армии оставалось нестабильным. Хотя 100.000 новых солдат укрепили оборону Клина и Тулы, где вот-вот ожидалось возобновление немецких атак, советская линия защиты оставалась сравнительно слабой. Тем не менее, Сталин приказал провести несколько контрнаступлений против германских войск. Они были начаты, несмотря на протесты Жукова, который указывал на полное отсутствие резервов. Вермахт отразил большинство из этих контрнаступлений, и они лишь ослабили советские войска. Единственного заметного успеха Красная Армия добилась только к юго-западу от Москвы, у Алексина, где советские танки нанесли серьезный урон 4-й армии, потому что немцам до сих пор не хватало противотанковых орудий, способных бороться с новыми, сильно бронированными танками Т-34.

С 31 октября по 15 ноября Верховное главнокомандование вермахта подготавливало второй этап наступления на Москву. Боевые возможности группы армий Центр сильно упали от усталости в боях. Немцы были осведомлены о непрерывном притоке советских подкреплений с востока и о наличии у противника немалых резервов. Но учитывая огромность понесённых Красной армией жертв, они не ожидали, что СССР сумеет организовать стойкую оборону. В сравнении с октябрём советские стрелковые дивизии заняли гораздо более сильную оборонительную позицию: тройное оборонительное кольцо вокруг Москвы и остатки Можайской линии близ Клина. Большинство советских войск теперь имело многослойную защиту, располагая позади вторым эшелоном. Вдоль основных дорог были сосредоточены артиллерия и саперные команды. Наконец, советские войска – особенно офицеры – были теперь куда опытнее.

К 15 ноября 1941 земля окончательно замёрзла, грязи больше не было. Бронированные клинья вермахта в числе 51 дивизии теперь собирались двинуться вперед, чтобы окружить Москву и соединиться к востоку от неё, в районе Ногинска. Немецким 3-й и 4-й танковым группам надо было сосредоточиться между Волжским водохранилищем и Можайском, а затем пройти мимо советской 30-й армии в Клину и Солнечногорске, окружая столицу с севера. На юге 2-я танковая группа намеревалась обойти до сих пор удерживаемую Красной Армией Тулу, двинуться к Кашире и Коломне, а от них – навстречу северной клешне, в Ногинск. 4-я немецкая пехотная армия в центре должна были сковать войска Западного фронта.

Возобновление немецкого наступления (15 ноября – 4 декабря)

15 ноября 1941 немецкие танковые армии начали наступление к Клину, где советских резервов не было из-за приказа Сталина устроить попытку контрнаступления у Волоколамска. Это приказ вынудил отвести все силы от Клина на юг. Первые немецкие атаки разделили советский фронт надвое, оторвав 16-ю армию от 30-й. Последовало несколько дней жестоких боёв. Жуков вспоминал в мемуарах, что враг, невзирая на потери, атаковал в лоб, желая прорваться к Москве любой ценой. Но «многослойная» защита снижала число советских жертв. 16-я русская армия медленно отступала, постоянно огрызаясь на теснившие её немецкие дивизии.

3-я германская танковая группа 24 ноября после тяжелых боев захватила Клин, а 25 ноября – Солнечногорск. Сталин спрашивал Жукова, удастся ли отстоять Москву, приказывая ему «отвечать честно, как коммунист». Жуков ответил, что отстоять возможно, но крайне необходимы резервы. К 28 ноября немецкая 7-я танковая дивизия захватила плацдарм за каналом Москва-Волга – последним крупным препятствием перед Москвой – и заняла позицию менее чем в 35 км. от Кремля, но мощная контратака 1-й советской Ударной армии вынудили гитлеровцев отойти. К северо-западу от Москвы силы вермахта дошли до Красной Поляны, немногим более 20 км. от города. Германские офицеры могли видеть некоторые крупные здания русской столицы в полевые бинокли. Войска обеих сторон были сильно истощены, в некоторых полках осталось по 150-200 бойцов.

18 ноября 1941 возобновились и бои на юге, близ Тулы. 2-я германская танковая группа пыталась окружить этот город. И здесь немецкие войска были сильно потрёпаны в предшествующих боях – и до сих пор не имели зимней одежды. В результате их продвижение составляло всего 5-10 км. в день. Немецкие танкисты подверглись фланговым атакам со стороны советских 49-й и 50-й армий, расположенных у Тулы. Гудериан, тем не менее, продолжал наступление, взяв 22 ноября 1941 Сталиногорск (теперь – Новомосковск) и окружив дислоцированную там советскую стрелковую дивизию. 26 ноября немецкие танки подошли к Кашире, городу, контролирующему главную магистраль в Москву. На следующий день началась упорная советская контратака. 2-й кавалерийский корпус генерала Белова, поддержанный наскоро сколоченными формированиями (173-й стрелковой дивизией, 9-й танковой бригадой, двумя отдельными танковыми батальонами, отрядами ополчения), остановил близ Каширы немецкое наступление. В начале декабря немцы были отброшены назад, и южные подходы к Москве защищены. Не сдавалась и Тула. На юге силы вермахта не приблизились к Москве так тесно, как на севере.

Встретив сильное сопротивление на севере и юге, вермахт 1 декабря попытался устроить прямое наступление на русскую столицу с запада вдоль шоссе Минск-Москва, недалеко от Наро-Фоминска. Но эта атака имела лишь слабую поддержку танков против мощной советской обороны. Столкнувшись с непоколебимым сопротивлением 1-й гвардейской мотострелковой дивизии и фланговыми контратаками 33-й русской армии, немецкое наступление застопорилось и через четыре дня было отражено начатым советским контрнаступлением. 2 декабря одному германскому разведывательному батальону удалось достичь города Химки – около 8 км от Москвы – и захватить здесь мост через канал Москва-Волга, а также железнодорожную станцию. Этот эпизод ознаменовал собой самый дальний прорыв немецких войск к Москве.

Между тем начались сильные морозы. 30 ноября Фёдор фон Бок сообщал в Берлин, что температура была –45° C. Хотя, по данным советской метеослужбы, самая низкая температура декабря достигала лишь –28.8° C, немецкие войска без зимней одежды замерзали и при ней. Их техническое снаряжение не было приспособлено для столь суровых погодных условий. Среди немецких солдат было отмечено более 130 тысяч случаев обморожения. Замерзало масло в двигателях, моторы перед использованием приходилось прогревать несколько часов. Холодная погода вредила и советским войскам, но они были лучше для неё подготовлены.

Наступление войск Оси на Москву остановилось. Гейнц Гудериан писал в дневнике: «наступление на Москву не удалось... Мы недооценили силы противника, расстояния и климат. К счастью, я остановил свои войска 5 декабря, иначе катастрофа была бы неизбежна».

Некоторые историки полагают, что важную роль в защите Москвы сыграли искусственные наводнения. Они устраивались в основном для того, чтобы сломать лед и помешать германским войскам переправиться через Волгу и Московское море. Первым таким актом был взрыв плотины Истринского водохранилища 24 ноября 1941. Вторым был слив воды из 6 резервуаров (Химки, Икша, Пяловск, Пестов, Пирогов, Клязьма) и Московского моря в районе Дубны 28 ноября 1941. И то, и другое провели по приказу советского Генштаба 0428 от 17 ноября 1941. Эти наводнения посреди сурового зимнего времени частично затопили около 30-40 деревень.

Хотя наступление вермахта было остановлено, немецкая разведка считала, что у русских больше не осталось резервов, и они не сумеют организовать контрнаступление. Эта оценка оказалась ошибочной. Советское командование перебросило к Москве свыше 18 дивизий, 1700 танков и более 1500 самолетов из Сибири и Дальнего Востока. К началу декабря, когда наступление, предложенное Жуковым и Василевским, было окончательно одобрено Сталиным, Красная Армия создала резерв из 58 дивизий. Даже и с этими новыми резервами, советские войска, задействованные в Московской операции, насчитывали всего 1,1 млн. человек, лишь ненамного превосходя вермахт. Тем не менее, благодаря умелому развертыванию войск было достигнуто соотношение два к одному в некоторых критических точках.

5 декабря 1941 контрнаступление с целью «снятия непосредственной угрозы Москве» началась на Калининском фронте. Юго-Западный и Западный фронты начали свои наступательные операции днём позже. После нескольких дней незначительного продвижения, советские войска на севере 12 декабря отвоевали Солнечногорск, а 15 декабря – Клин. На юге армия Гудериана поспешно отступила к Веневу, а затем к Сухиничам. Угроза Туле была снята.

Контрнаступление русской армии под Москвой зимой 1941

8 декабря Гитлер подписал Директиву № 9 с приказом вермахту перейти в оборону по всему фронту. Немцы не смогли организовать прочные оборонительные рубежи на местах, где они к тому моменту находились, и были вынуждены отступать, чтобы консолидировать свои линии. Гудериан писал, что в тот же день прошло обсуждение с Гансом Шмидтом и Вольфрамом фон Рихтгофеном, и оба эти полководца согласились, что нынешнюю линию фронта немцы не смогут удержать. 14 декабря Гальдер и Клюге без одобрения Гитлера, дали разрешение на ограниченный отход к западу от реки Оки. 20 декабря, во время встречи с немецкими командующими, Гитлер запретил этот отход и приказал своим солдатам защищать каждый клочок земли. Гудериан протестовал, указывая, что потери от холода превышают боевые потери и что поставки зимнего снаряжения сдерживаются трудностями пути через Польшу. Тем не менее, Гитлер настаивал на защите существующей линии фронта. Гудериан был уволен 25 декабря, вместе с генералами Гёпнером и Штраусом, командирами 4-й танковой и 9-й полевой армии. Федор фон Бок также был уволен, формально по медицинским причинам. Главнокомандующий сухопутных войск Вальтер фон Браухич был снят с должности ещё раньше, 19 декабря.

Тем временем, советское наступление продолжалось на севере. Красная Армия освободила Калинин. Отступая перед Калининским фронтом, немцы оказались в «выступе» вокруг Клина. Командующий фронтом генерал Конев попытался охватить в нём вражеские войска. Жуков перебросил дополнительные силы к южному концу «выступа», чтобы Конев мог взять в ловушку 3-ю германскую танковую армию, однако немцы успели вовремя отойти. Хотя создать окружение не удалось, оборона гитлеровцев здесь была разрушена. Вторая попытка окружения была сделана против 2-й танковой армии под Тулой, но встретила сильное сопротивление у Ржева и была прекращена. Выступ линии фронта у Ржева просуществовал до 1943 г. На юге важным успехом стало окружение и уничтожение 39-го немецкого корпуса, защищавшего южный фланг 2-й танковой армии.

Люфтваффе во второй половине декабря оказались парализованными. До января 1942 погода оставалась очень холодной, мешая заводить моторы машин. Немцам не хватало боеприпасов. Люфтваффе практически исчезли с неба над Москвой, а советские ВВС, работавшие с лучше подготовленных баз и снабжавшиеся из близкого тыла, усилились. 4 января небо очистилось. Люфтваффе быстро получали подкрепления, и Гитлер надеялся, что они «спасут» ситуацию. Из Германии прибыли переоснащёнными две группы бомбардировщиков (II./KG 4 и II./KG 30). Четыре группы транспортных самолётов (102 Юнкерса Ju 52) были переброшены под Москву из 4-го немецкого Воздушного флота, чтобы эвакуировать окружённые подразделения и улучшать снабжение германского фронта. Это последнее отчаянное усилие немцев не осталось безрезультатным. Поддержка с воздуха помогла предотвратить полный разгром группы армий Центр, к которому уже стремились русские. C 17 по 22 декабря самолёты Люфтваффе уничтожили 299 автомашин и 23 танка близ Тулы, затруднив преследование отходящей немецкой армии.

В центральной части фронта советское продвижение шло гораздо медленнее. Только 26 декабря советские войска освободили Наро-Фоминск, 28 декабря – Калугу, а 2-го января – Малоярославец, после 10-дневных боёв. Советские резервы иссякали, и 7 января 1942 контрнаступление Жукова было остановлено. Оно отбросило истощенных и замерзающих гитлеровцев на 100-250 км. от Москвы. Сталин требовал новых наступлений, чтобы заманить в ловушку и уничтожить группу армий Центр, но Красная Армия была переутомлена, и эти попытки потерпели неудачу.

Начало наступления Ставка назначила на 23 июня. К тому времени сосредоточение войск было полностью закончено. Накануне наступления военные советы фронтов обратились к войскам с призывом нанести по врагу сокрушительный удар и освободить Советскую Белоруссию. В подразделениях прошли партийные и комсомольские собрания. Коммунисты перед лицом своих товарищей дали слово быть примером в бою, увлекать бойцов на подвиги, помогать молодым солдатам с честью справиться со своими задачами в операции. На 1-м Белорусском фронте перед атакой по передовым окопам были пронесены боевые знамена.

Утром 22 июня 1-й Прибалтийский, 3-й и 2-й Белорусские фронты успешно провели разведку боем. В ходе нее на ряде участков передовые батальоны вклинились в оборону противника от 1,5 до 6 км и вынудили немецкое командование ввести в бой дивизионные и частично корпусные резервы. Упорное противодействие батальоны встретили под Оршей.

В ночь на 23 июня авиация дальнего действия и фронтовые бомбардировщики совершили около 1 тыс. самолето-вылетов, нанесли удары по узлам обороны и артиллерии противника на участках прорыва войск 3-го и 2-го Белорусских фронтов. С утра 23 июня на 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах проводилась артиллерийская подготовка. На южном участке прорыва 3-го Белорусского фронта перед началом атаки был нанесен удар авиации силами 160 бомбардировщиков Пе-2. Затем войска этих фронтов на участке Полоцк, Витебск перешли в наступление. Они прорвали оборону 3-й немецкой танковой армии и стремительно преследовали ее войска в юго-западном направлении. Хотя ненастная погода не позволила широко применить авиацию, советские войска успешно продвигались вперед, одновременно расширяя прорыв по фронту. Наибольшее сопротивление противник оказал на полоцком направлении, где смыкались фланги его 3-й танковой и 16-й армий.

На 1-м Прибалтийском фронте вражескую оборону прорвали войска 6-й гвардейской армии под командованием генерала И. М. Чистякова и 43-й армии генерала А. П. Белобородова. К исходу первого дня операции прорыв достигал 30 км по фронту и 16 км в глубину.

На 3-м Белорусском фронте войска 39-й армии, которой командовал генерал И. И. Людников, и 5-й армии под командованием генерала Н. И. Крылова к исходу первого дня операции продвинулись вперед на 10 — 13 км, расширив прорыв до 50 км по фронту. При этом 5-я армия на богушевском направлении форсировала реку Лучеса и захватила плацдарм на ее южном берегу, что создало условия для ввода в последующем в сражение подвижных войск.

На оршанском направлении в первый день операции прорвать оборону противника не удалось. Лишь на второстепенном направлении правофланговые соединения 11-й гвардейской армии генерала К. Н. Галицкого смогли вклиниться во вражескую оборону от 2 до 8 км. Действия же остальных ее соединений, а также войск 31-й армии генерала В. В. Глаголева в тот день успеха не имели. В связи с этим на данный участок фронта выехал начальник политуправления 3-го Белорусского фронта генерал С. Б. Казбинцев. Совместно с офицерами политотделов армий он организовал работу по мобилизации усилий воинов на повышение темпов наступления.

23 июня перешел в наступление и 2-й Белорусский фронт. 49-я армия под командованием генерала И. Т. Гришина, нанося удар на фронте в 12 км, к исходу дня продвинулась вперед на 5 — 8 км.

На 1-м Белорусском фронте 23 июня проводилась разведка боем, которая подтвердила, что противник занимает прежние позиции. Это позволило с полной уверенностью провести утром следующего дня артиллерийскую подготовку по намеченному плану. В ночь на 24 июня перед атакой главных сил сюда была перенацелена авиация дальнего действия, наносившая удары по противнику в полосах наступления 3-го и 2-го Белорусских фронтов. Той же ночью бомбардировщики фронтовой и дальней авиации, совершив 550 самолето-вылетов, нанесли мощные удары по узлам обороны и аэродромам противника.

Во второй день операции главными силами наступали уже все четыре фронта. События развивались стремительно. Ни на одном из основных направлений гитлеровцам не удалось остановить советские войска, уклониться от ударов или организованно отойти в глубину обороны. В итоге войска фронтов на большинстве участков сумели прорвать главную полосу и выйти ко второй оборонительной полосе. По признанию самого немецкого командования, от ураганного артиллерийского огня, особенно по первой линии окопов, его войска понесли тяжелые потери в личном составе и технике, что значительно снизило их боеспособность.

1-й Прибалтийский фронт вклинился в оборону противника на полоцком направлении, на стыке групп армий “Север” и “Центр”. 25 июня войска 43-й армии форсировали Западную Двину и к исходу дня вышли в район Гнездиловичи, где установили непосредственную связь с 39-й армией 3-го Белорусского фронта.

Таким образом на третий день операции в районе Витебска пять пехотных дивизий гитлеровцев были окружены. Противник упорно пытался вырваться на запад, но не смог, подвергаясь мощным ударам войск 43-й и 39-й армий, поддержанных авиацией. 26 июня Витебск был освобожден. Утратив надежду на прорыв, гитлеровцы 27 июня под Витебском сложили оружие. Они потеряли здесь 20 тыс. человек убитыми, более 10 тыс. пленными, много оружия и боевой техники. В обороне противника возникла первая значительная брешь.

Во второй половине дня 24 июня в полосе 5-й армии вошла в прорыв конно-механизированная группа генерала Н. С. Осликовского. Она освободила Сенно и перерезала железную дорогу Орша — Лепель. Достигнутый здесь успех создал благоприятные предпосылки для ввода в прорыв 5-й гвардейской танковой армии под командованием маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова. С утра 26 июня ее соединения стали развивать наступление в направлении Толочин, Борисов. Ввод танковой армии и ее действия поддерживали с воздуха четыре авиакорпуса и две авиадивизии 1-й воздушной армии, которой командовал генерал Т. Т. Хрюкин. Разрыв между 3-й танковой и 4-й армиями противника увеличивался, что значительно облегчало охват фашистской группировки под Оршей с севера.

Динамичнее стало развиваться наступление войск 11-й гвардейской и 31-й армий на оршанском направлении. Используя достигнутый в первый день операции успех на второстепенном направлении, командующий 11-й гвардейской армией к утру 24 июня перегруппировал сюда все четыре дивизии, находившиеся во вторых эшелонах корпусов. В результате войска армии за день боевых действий продвинулись вперед до 14 км.

Немецкое командование все еще пыталось удержать минскую автомагистраль и укрепить фланг 4-й армии генерала К. Типпельскирха в районе Орши, перебросив туда две дивизии из своего резерва. Но было уже поздно: утром 26 июня в полосе 11-й гвардейской армии вступил в сражение 2-й гвардейский танковый корпус. Он начал обходить Оршу с северо-запада. Под сильными ударами советских войск 4-я армия противника дрогнула. Войска 11-й гвардейской и 31-й армий 27 июня освободили Оршу. Одновременно 2-й Белорусский фронт силами 49-й армии и 50-й армии генерала И. В. Болдина форсировал Днепр, разгромил фашистскую группировку на могилевском направлении и 28 июня освободил Могилев.

Теперь задача 3-го и 2-го Белорусских фронтов заключалась в том, чтобы при поддержке авиации и партизан сорвать попытки немецко-фашистского командования организованно отвести свои силы на Березину и удержать этот важный рубеж, прикрывавший Минск. Противник перебросил сюда из-под Ковеля свежую танковую дивизию и другие части, что несколько затормозило наступление 5-й гвардейской танковой армии на подступах к Березине. Но сопротивление противника вскоре было сломлено, и советские танкисты продолжали продвигаться вперед с задачей окружения и разгрома гитлеровцев под Минском.

В ожесточенных боях советские войска проявляли высокую организованность и большое упорство в достижении целей операции. Так, маршал А. М. Василевский и командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал И. X. Баграмян доносили Верховному Главнокомандующему: “Выполняя Ваш приказ, войска 1-го Прибалтийского фронта прорвали сильно укрепленную, глубоко эшелонированную оборонительную полосу противника между городами Полоцк и Витебск на фронте до 36 км. И, развивая наступление в направлении Бешенковичи, Камень, Лепель, войска 6-й гвардейской и 43-й армий стремительно, с ходу форсировали серьезную водную преграду р. Западная Двина шириной 200 — 250 м на фронте до 75 км и таким образом лишили противника возможности создать фронт обороны на подготовленном для этой цели рубеже р. Западная Двина”.

В ходе наступления советские воины проявляли высокое боевое мастерство и массовый героизм. В районе Орши героический подвиг совершил комсомолец Юрий Смирнов, рядовой 77-го гвардейского стрелкового полка 26-й гвардейской стрелковой дивизии 3-го Белорусского фронта. 24 июня при прорыве вражеской обороны он вызвался добровольно участвовать в танковом десанте, получившем задачу перерезать в тылу противника автомагистраль Москва — Минск. Под деревней Шалашино Смирнов был ранен и упал с танка. В бессознательном состоянии его схватили гитлеровцы. Героя допрашивали с применением самых жестоких пыток, но, верный военной присяге, он отказался отвечать палачам. Тогда фашистские изверги распяли Смирнова. В наградном листе героя говорится, что “гвардии рядовой Юрий Васильевич Смирнов перенес все эти пытки и умер мученической смертью, не выдав врагам военной тайны. Своей стойкостью и мужеством Смирнов содействовал успеху сражения, совершив тем самым один из высочайших подвигов солдатской доблести”. За этот подвиг Ю. В. Смирнову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Весть о злодеянии гитлеровцев и мужестве советского воина быстро разнеслась среди воинов наступавших фронтов. На митингах бойцы клялись беспощадно мстить врагу за смерть боевого товарища.

С рассветом 24 июня перешли в наступление главные силы 1-го Белорусского фронта. Противник оказывал ожесточенное сопротивление. В 12 часов дня с улучшением погоды появилась возможность нанести первый массированный удар авиацией, в котором наряду со штурмовиками участвовало 224 бомбардировщика. К 13 часам войска 65-й армии под командованием генерала П. И. Батова продвинулись до 5 — 6 км. Чтобы развить успех и отрезать гитлеровцам пути отхода из Бобруйска, командарм ввел в сражение 1-й гвардейский танковый корпус. Благодаря этому 65-я армия, а также 28-я армия под командованием генерала А. А. Лучинского в первый же день наступления продвинулись вперед до 10 км и увеличили прорыв до 30 км по фронту, а 1-й гвардейский танковый корпус прошел с боями до 20 км.

Медленно развивалось наступление в полосе правой ударной группировки фронта на рогачевско-бобруйском направлении, где действовали 3-я и 48-я армии. На главном направлении войска 3-й армии встретили упорное противодействие врага и на существенное расстояние продвинуться не смогли. К северу от направления главного удара сопротивление врага оказалось слабее, и действовавшие здесь части, несмотря на лесисто-болотистую местность, продвинулись значительнее. Поэтому командование армии решило перегруппировать свои силы к северу и, используя обозначившийся успех, развивать наступление на новом направлении.

В полосе наступления 28-й армии в направлении на Глуск во второй половине следующего дня в прорыв была введена конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева, с которой взаимодействовали два авиационных корпуса. Возобновилось наступление и войск 3-й армии. Но развивалось оно медленно. Тогда по указанию командования фронта командующий 3-й армией генерал А. В. Горбатов утром 25 июня ввел в сражение 9-й танковый корпус. Совершив искусный маневр по лесисто-болотистой местности, танкисты при поддержке двух авиадивизий начали стремительно продвигаться в глубь обороны противника.

К исходу третьего дня наступления 65-я армия вышла на подступы к Бобруйску, а 28-я армия освободила Глуск. Войска немецкой 9-й армии, которой командовал генерал Н. Форман, оказались обойденными с северо-запада и юго-запада. 27 июня 9-й и 1-й гвардейский танковые корпуса замкнули кольцо вокруг бобруйской группировки противника. В окружение попало 6 дивизий — 40 тыс. солдат и офицеров и большое количество вооружения и боевой техники. Эти дивизии пытались прорваться, с тем чтобы вместе с 4-й армией создать оборону на Березине и на подступах к Минску. Воздушная разведка обнаружила, что гитлеровцы стягивают танки, автомашины и артиллерию на дорогу Жлобин — Бобруйск с намерением осуществить прорыв на север. Советское командование сорвало этот замысел врага. Для быстрого уничтожения окруженных войск противника представители Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и Главный маршал авиации А. А. Новиков совместно с командованием фронта приняли решение привлечь все силы 16-й воздушной армии, которой командовал генерал С. И. Руденко. В 19 часов 15 минут 27 июня первые группы бомбардировщиков и штурмовиков начали наносить удар по голове вражеской колонны, а последующие — по остановившимся на дороге танкам и автомашинам. Массированный налет 526 самолетов, продолжавшийся полтора часа, причинил гитлеровцам огромный урон и окончательно деморализовал их. Бросив все танки и штурмовые орудия, около 5 тыс. орудий и 1 тыс. автомашин, они пытались пробиться в Бобруйск, но попадали под фланговый огонь 105-го стрелкового корпуса 65-й армии. К этому времени подошли войска 48-й армии и ударами с нескольких направлений к 13 часам 28 июня в основном уничтожили окруженную группировку противника. Однако бои по окончательной ликвидации фашистских войск в Бобруйске продолжались с 27 до 29 июня. Только небольшой группе противника численностью около 5 тыс. человек удалось прорваться из окружения, но и она была уничтожена северо-западнее Бобруйска.

29 июня войска 48-й армии под командованием генерала П. Л. Романенко при содействии 65-й армии и активной авиационной поддержке, завершив разгром окруженной группировки, освободили Бобруйск. В ходе боев на бобруйском направлении противник потерял около 74 тыс. солдат и офицеров убитыми и пленными и большое количество вооружения и боевой техники. Поражение гитлеровцев под Бобруйском создало еще одну большую брешь в их обороне. Советские войска, глубоко охватив немецкую 4-ю армию с юга, вышли на рубежи, выгодные для броска на Минск и развития наступления на Барановичи.

Существенную помощь войскам 1-го Белорусского фронта оказала Днепровская военная флотилия под командованием капитана 1 ранга В. В. Григорьева. Ее корабли, продвигаясь вверх по Березине, поддерживали своим огнем пехоту и танки 48-й армии. Они переправили с левого берега реки на правый 66 тыс. солдат и офицеров, много вооружения, боевой техники. Флотилия нарушала переправы противника, успешно высаживала десанты в его тылу.

Наступление советских войск в Белоруссии в период с 23 по 28 июня поставило группу армий “Центр” перед катастрофой. Ее оборона оказалась прорванной на всех направлениях 520-километрового фронта. Группа понесла тяжелые потери. Советские войска продвинулись на запад на 80 — 150 км, освободили многие сотни населенных пунктов, окружили и уничтожили 13 дивизий противника и тем самым получили возможность развернуть наступление в направлении Минск, Барановичи.

За умелое руководство войсками при разгроме витебской и бобруйской группировок противника 26 июня 1944 г. командующему 3-м Белорусским фронтом И. Д. Черняховскому было присвоено воинское звание генерала армии, а 29 июня командующему 1-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовскому — звание Маршала Советского Союза.

Продвижению советских войск содействовали удары партизан по резервам противника и его прифронтовым коммуникациям. На отдельных участках железных дорог они прерывали движение на несколько дней. Действия партизан на тыловых путях немецко-фашистских войск частично парализовали деятельность снабжающих органов и перевозки, что еще больше подорвало моральное состояние вражеских солдат и офицеров. Гитлеровцев охватила паника. Вот какую картину рисовал очевидец этих событий офицер 36-й пехотной дивизии: “Русским удалось в районе Бобруйска окружить 9-ю армию. Поступил приказ прорываться, что нам вначале удалось... Но русские создавали по нескольку окружений, и мы из одного окружения попадали в другое... В результате этого создалась всеобщая неразбериха. Нередко немецкие полковники и подполковники срывали с себя погоны, бросали фуражки и оставались ожидать русских. Царила всеобщая паника... Это была катастрофа, которой я никогда не переживал. В штабе дивизии все были в растерянности, связь со штабом корпуса отсутствовала. Никто не знал реальной обстановки, карт не было... Солдаты теперь потеряли всякое доверие к офицерам. Страх перед партизанами довел до такого беспорядка, что стало невозможным поддерживать боевой дух войск”.

В ходе боевых действий с 23 по 28 июня гитлеровское командование стремилось поправить положение своих войск в Белоруссии за счет резервов и маневра силами с других участков восточного фронта. Но в результате решительных действий советских войск эти меры оказались запоздалыми и недостаточными и не могли эффективно повлиять на ход событий в Белоруссии.

К исходу 28 июня 1-й Прибалтийский фронт вел боевые действия на подступах к Полоцку и на рубеже Заозерье, Лепель, а войска 3-го Белорусского фронта подошли к реке Березина. В районе Борисова продолжались ожесточенные бои с танками противника. Левое крыло фронта круто загибалось на восток. Оно составляло северный участок своеобразного мешка, в котором оказались 4-я армия и часть сил 9-й армии противника, избежавшие окружения под Бобруйском. С востока врага теснили войска 2-го Белорусского фронта, которые находились от Минска в 160 — 170 км. Соединения 1-го Белорусского фронта вышли на рубеж Свислочь, Осиповичи, окончательно взламывая оборону противника на Березине и охватывая его с юга. Передовые части фронта находились в 85 — 90 км от столицы Белоруссии. Создавались исключительно выгодные условия для окружения главных сил группы армий “Центр” восточнее Минска.

Действия советских войск и партизан сорвали попытки гитлеровского командования организованно отвести свои части за Березину. 4-я немецкая армия при отступлении вынуждена была пользоваться в основном одной грунтовой дорогой Могилев — Березино — Минск. Гитлеровцы не смогли оторваться от преследовавших их советских войск. Под непрерывными ударами на земле и с воздуха фашистские армии несли большие потери. Гитлер негодовал. 28 июня он сместил генерал-фельдмаршала Э. Буша с поста командующего группой армий “Центр”. На его место прибыл генерал-фельдмаршал В. Модель.

Ставка советского Верховного Главнокомандования 28 июня приказала наступавшим войскам сходящимися ударами окружить противника в районе Минска. Задача замкнуть кольцо возлагалась на 3-й и 1-й Белорусские фронты. Им предстояло стремительно продвигаться на Молодечно и Барановичи, чтобы создать подвижный внешний фронт окружения, не дать противнику подтянуть резервы к окруженной группировке. Одновременно частью сил они должны были создать прочный внутренний фронт окружения. 2-й Белорусский фронт получил задачу наступать на Минск с востока, маневрируя своими войсками в обход обороны гитлеровцев через районы, освобожденные соседями.

Новые задачи, поставленные Ставкой, также выполнялись успешно. 1 июля 5-я гвардейская танковая армия, сломив сопротивление фашистских войск, освободила Борисов. 2 июля части 2-го гвардейского танкового корпуса совершили почти 60-километровый бросок через партизанский район под Смолевичами и обрушились на противника под Минском. В ночном бою враг был разгромлен, и танкисты утром 3 июля ворвались в город с северо-востока. На северную окраину Минска вышли части 5-й гвардейской танковой армии, а за ними — передовые отряды 11-й гвардейской и 31-й армий. В 13 часов с юга вступил в город 1-й гвардейский танковый корпус; вслед за ним с юго-востока к Минску подошли соединения 3-й армии 1-го Белорусского фронта. К исходу дня многострадальная столица Белоруссии была освобождена. Войска 1-го Прибалтийского фронта, продолжая наступление по ранее разработанному плану, 4 июля освободили Полоцк. На этом завершилось выполнение задач первого этапа Белорусской операции.

Гитлеровцы, отступая, почти полностью разрушили Минск. Посетив город, маршал А. М. Василевский 6 июля докладывал Верховному Главнокомандующему: “Вчера был в Минске, впечатление тяжелое, город на три четверти разрушен. Из крупных зданий удалось сохранить Дом правительства, новое здание ЦК, радиозавод, ДКА, оборудование электростанции и железнодорожный узел (вокзал взорван)”.

Пока шли бои в районе Минска, войска конно-механизированной группы генерала Н. С. Осликовского на правом крыле 3-го Белорусского фронта продвинулись на 120 км. При активном содействии партизан они освободили город Вилейка и перерезали железную дорогу Минск — Вильнюс.

На левом крыле 1-го Белорусского фронта конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева перерезала железную дорогу Минск — Барановичи, овладела Столбцами и Городеей.

Восточнее Минска советские войска завершили окружение 105 тыс. вражеских солдат и офицеров. Оказавшиеся в кольце немецкие дивизии попытались прорваться на запад и юго-запад, но в ходе тяжелых боев, продолжавшихся с 5 по 11 июля, были взяты в плен или уничтожены; противник потерял свыше 70 тыс. человек убитыми и около 35 тыс. пленными, при этом советские войска пленили 12 генералов — командиров корпусов и дивизий. Было захвачено большое количество оружия, снаряжения и боевой техники.

В ликвидации окруженных группировок большую роль сыграла авиация. Оказывая мощную поддержку наступавшим войскам и прочно удерживая господство в воздухе, советские летчики нанесли противнику тяжелый урон. Лишь юго-восточнее Минска они уничтожили 5 тыс. солдат и офицеров противника, много боевой техники и вооружения. Четыре воздушные армии и авиация дальнего действия с 23 июня по 4 июля для поддержки боевых действий фронтов совершили более 55 тыс. самолетовылетов.

Одним из решающих условий успехов советских войск в операции явилась целенаправленная и активная партийно-политическая работа. Наступление давало богатый материал, убедительно показывающий возрастающую мощь Советской Армии и прогрессирующее ослабление вермахта. Начало операции совпадало с очередной годовщиной вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. 22 июня в центральных и фронтовых газетах было опубликовано сообщение Совинформбюро о военных и политических итогах трех лет войны. Командиры, политорганы, партийные и комсомольские организации развернули большую работу по доведению содержания этого документа до всего личного состава. Выдающимся победам советских войск посвящались специальные издания политуправлений. Так, в листовке политуправления 1-го Белорусского фронта “Три котла за шесть дней” рассказывалось о том, как советские войска в столь короткие сроки окружили и уничтожили крупные вражеские группировки в районах Витебска, Могилева и Бобруйска. Такие материалы воодушевляли советских воинов на новые ратные подвиги. В ходе наступательных боев политорганы и партийные организации проявляли особую заботу о росте рядов партии за счет отличившихся в боях воинов. Так, в июле 1944 г. на 1-м Белорусском фронте в партию было принято 24 354 человека, из них в члены ВКП(б) — 9957 человек; на 3-м Белорусском фронте в это же время в партийные ряды влилось 13 554 человека, в том числе 5618 человек стали членами ВКП(б). Прием в партию столь значительного количества воинов позволял не только сохранять партийное ядро в войсках, действовавших на решающих направлениях, но и обеспечивать высокий уровень партполитработы. Вместе с тем большое пополнение партийных рядов требовало от политорганов усиления воспитания молодых коммунистов.

Высокая эффективность партийно-политической работы в частях и соединениях во многом объясняется тем, что в ней учитывались особенности их боевых действий. Во время Белорусской операции с конца июля военные действия шли уже на территории Польши. В этих условиях политорганы, партийные и комсомольские организации прилагали большие усилия по мобилизации воинов на дальнейшее повышение организованности и дисциплины.

Значительной действенностью отличалась также политическая работа, проводившаяся советскими политорганами среди войск противника. Используя различные формы морального воздействия на германских солдат, политорганы разъясняли им бессмысленность дальнейшего сопротивления. Почти при всех политуправлениях фронтов имелись в этот период сформированные и подготовленные оперативные группы спецпропаганды (5 — 7 человек), включавшие антифашистов из числа пленных. Разнообразными и в ряде случаев специфичными были формы и средства пропаганды среди окруженных войск группы армий “Центр”, находившихся вне крупных населенных пунктов, в лесисто-болотистой местности. Новым в этой работе в ходе операции явилось доведение до войск противника приказов о прекращении сопротивления, отдававшихся немецкими генералами, которые принимали условия ультиматумов советского командования. В частности, после окружения группировки противника восточнее Минска командующий 2-м Белорусским фронтом направил окруженным войскам обращение. Поняв безвыходность положения, исполнявший обязанности командующего 4-й немецкой армией генерал В.Мюллер был вынужден отдать приказ о капитуляции. Этот приказ вместе с обращением командующего 2-м Белорусским фронтом в виде листовки в 2 млн. экземпляров разбрасывался авиацией фронта над окруженными войсками. Его содержание широко пропагандировалось и с помощью громкоговорителей. Кроме того, 20 пленных добровольно изъявили согласие вручить приказ командирам немецких дивизий и полков. В результате 9 июля около 2 тыс. человек из 267-й дивизии вместе с командирами прибыли в пункт сбора, указанный в приказе. Этот опыт успешно использовался и на других участках фронта. Так, в период с 3 по 15 июля 1944 г. было отпущено в свои части 558 пленных, 344 из них вернулись и привели с собой 6085 немецких солдат и офицеров.

В результате поражения немецко-фашистских войск в Белоруссии советские войска получили возможность стремительно наступать к западной границе СССР. Стабилизация положения на восточном фронте стала важнейшей задачей германского командования. Сил, способных восстановить фронт и закрыть образовавшуюся брешь, здесь у него не было. Избежавшие разгрома остатки группы армий “Центр” могли прикрывать лишь основные направления. Гитлеровской ставке пришлось на помощь группе армий “Центр” срочно перебрасывать дополнительные резервы, чтобы создать новый фронт.

История Второй мировой войны Типпельскирх Курт фон

2. Крах немецкой группы армий «Центр»

На фронте группы армий «Центр» намерения противника стали выясняться примерно к 10 июня. Именно здесь, где немецкое командование меньше всего ожидало наступления, стали появляться, очевидно, признаки крупных приготовлений русских. Радиоразведка сообщала о новых армиях; авиация отмечала усиление железнодорожных перевозок и интенсивное движение на шоссейных дорогах. Как всегда отлично работавшие дивизионы АИР установили, что на ряде участков фронта немецкой группы армий начали пристрелку крупные силы переброшенной сюда русской артиллерии. Пленные сообщали о появлении в тылу противника «ударных частей». На так называемых «оборонительных участках», удерживавшихся до сих пор менее боеспособными частями, отмечалась смена последних сильными соединениями. Прошло еще несколько дней, и для командования группы армий «Центр» стало совершенно очевидным, что противник развертывает на этом фронте крупные силы. Кроме того, стали отчетливо вырисовываться направления предстоящих ударов на Бобруйск, Могилев, Оршу и Витебск. Полученная в результате сопоставления самых разнообразных наблюдений картина приготовлений противника была настолько определенной и ясной, что для предположения о возможности имитаций и ввода в заблуждение совершенно не оставалось места. 14 июня у начальника генерального штаба сухопутных сил состоялось совещание с участием всех начальников штабов групп армий и армий. В то время как начальники штабов группы армий «Север» и обеих южных групп единодушно сообщали о том, что на их фронте нет никаких признаков подготовки ожидавшегося в скором времени наступления русских, начальники штабов армий группы «Центр» столь же единодушно указывали на уже почти завершенное развертывание крупных русских сил перед фронтом их армий. Однако в генеральном штабе сухопутных сил у Гитлера настолько глубоко укоренилось – чему в немалой степени содействовала категорическая точка зрения Моделя, возглавлявшего фронт в Галиции, – предвзятое мнение о наибольшей вероятности русского наступления на фронте группы армий «Северная Украина», что отказаться от него они уже не могли. Разумеется, развертывание русских сил перед фронтом группы армий «Центр» нельзя было отрицать, однако ему в оценке русских планов приписывалась лишь подчиненная роль. Поэтому предполагалось, что группа армий «Центр» такого рода наступление, которое будет предпринято, по всей вероятности лишь с целью сковывания ее войск, сможет отразить собственными силами. Доминирующей оставалась точка зрения, предполагавшая нанесение русскими основного удара на фронте группы армий «Северная Украина». Вследствие этого там была сосредоточена большая часть танковых дивизий и все были уверены, что именно там, наконец, вновь удастся противопоставить «удар удару». На просьбу группы армий «Центр» выделить ей по крайней мере более крупные резервы было заявлено, что общая обстановка на Восточном фронте не допускает иной группировки сил.

Фактически группа армий «Центр» после передачи 4-й танковой армии в районе Ковеля одного корпуса, в котором еще со времени деблокады этого города находилась большая часть ее танков и значительное количество войск, располагала для обороны своего 1100-километрового фронта лишь 38 дивизиями, из которых использовались 34. Только три пехотные дивизии, в том числе одна почти не боеспособная, и одна танковая дивизия находились в резерве. Так как противник, по всей вероятности, намеревался атаковать одновременно все армии группы, за исключением, пожалуй, 2-й армии, командование группы не могло рассчитывать, как это имело место предыдущей зимой, на то, что путем быстрой переброски дивизий с неатакованных участков фронта удастся организовать надежную оборону в угрожаемых пунктах. В течение ряда месяцев командующие армиями безуспешно ходатайствовали перед командованием группы, а последние – перед Гитлером о разрешении произвести сокращение линии фронта. По Днепру, обрывистый западный берег которого на значительном расстоянии был танконедоступным, 4-я армия с осени 1943 г. оборудовала между Быховом и Оршей оборонительный рубеж. Кроме того, на протяжении ряда месяцев вопреки воле Гитлера и с молчаливого согласия командования группы велось оборудование еще одного рубежа вдоль Березины. Эвакуация сохранявшегося плацдарма на Днепре сделала бы значительную часть фронта армии почти неприступной и привела бы одновременно к немалой экономии сил. Еще более действенным явилось бы хорошо подготовленное, предпринятое непосредственно перед началом русского наступления отведение войск на рубеж Бобруйск, Полоцк, благодаря чему был бы создан прямой, значительно укороченный фронт, а развертывание сил противника сразу было бы лишено всякого эффекта.

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Буш не смог отстоять свою точку зрения перед Гитлером. Предпринятая им еще в конце мая попытка указать на несоответствие между протяженностью линии фронта и численностью войск и добиться изменения задачи группы армий, обязывавшей удерживать и оборонять занимаемый рубеж, встретила резкое противодействие. Гитлер цинично спросил Буша, не принадлежит ли он к числу тех генералов, что постоянно оглядываются назад. После этого Буш покорился воле Гитлера и приступил к выполнению приказа последнего бросить все силы на оборудование передовых рубежей. Не желая, по-видимому, нарваться на новые неприятности, Буш не возобновлял больше попыток добиться другого решения, пока к середине июня не стали вполне определенными масштабы приготовлений противника на фронте этой группы армий. Вероятно, все-таки командование не предполагало, что противник предпримет здесь наступление большими силами и с такими широкими целями, как это выяснилось несколькими днями позже, и поэтому собственные шансы на оборону были явно переоценены. Последняя неопределенность относительно сроков начала наступления рассеялась 20 июня, когда партизанами были предприняты крупные диверсии на железных дорогах Пинск-Лунинец, Борисов-Орша и Молодечно-Полоцк, то есть как раз на коммуникациях группы армий «Центр».

Между 21 и 23 июня четыре русских фронта начали наступление по обе стороны Витебска, на Оршу и Могилев, а также севернее и южнее Бобруйска с целью сокрушить оборону группы армий «Центр». Русский метод ведения наступления со времени последних наступательных операций стал еще более совершенным. Правда, разведка боем накануне наступления сохранилась, но собственно наступлению теперь предшествовал гораздо более интенсивный по сравнению с предыдущими операциями многочасовой огонь артиллерии на уничтожение, сочетавшийся со столь же необычным по своим масштабам использованием крупных сил авиации. Вероятно, с целью достигнуть предельной мощи ударов с воздуха они наносились с интервалом в один день по каждой из трех немецких армий, оборонявшихся на решающих направлениях русского наступления. Перешедшие в наступление после окончания артиллерийской и авиационной подготовки пехотные соединения поддерживались и прикрывались исключительно эффективными действиями авиации. Это было сделано для того, чтобы нейтрализовать немецкую артиллерию, которой раньше нередко удавалось срывать наступление русских войск. Из-за незначительного количества немецких самолетов – 6-й воздушный флот располагал лишь 40 исправными истребителями – превосходство русских в воздухе было теперь таким же, как и у их западных союзников, хотя по абсолютной численности русскую авиацию нельзя было даже приблизительно сравнить с авиацией союзников. После завершения пехотой прорыва в него немедленно вводились крупные танковые силы.

Уже в первые дни русского наступления на многих участках возникла критическая обстановка, а резервов было мало. Эффективные действия в наступлении, исключавшие возможность оказания какой-либо действенной помощи, позволили русским молниеносно добиться таких крупных успехов, что исправить положение было уже нельзя.

21 июня войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием Багра-мяна и 3-го Белорусского фронта под командованием Черняховского глубоко вклинились в оборону 3-й танковой армии северо-западнее и юго-восточнее Витебска. Особенно неприятным было наступление северо-западнее Витебска, так как оно в отличие от ударов на остальном фронте явилось полной неожиданностью, поразив особенно слабо защищенный участок фронта на решающем в оперативном отношении направлении. К вечеру следующего дня эти глубокие клинья превратились в прорывы. Не спас положения и ввод одной немецкой дивизии, находившейся в резерве за западным флангом 3-й танковой армии. Командование группы армий «Центр» вынуждено было признать, что 3-я танковая армия не в состоянии восстановить положение собственными силами, что само оно оказалось без резервов и что противник после завершения прорыва получил свободу маневра. Оборонявшийся в районе Витебска корпус оказался почти окруженным. Направленное Гитлеру ходатайство о немедленном оставлении «крепости», дабы спасти оборонявшиеся здесь дивизии для последующей борьбы, было резко отвергнуто «по политическим соображениям»; под ними подразумевалась угроза выпадения из коалиции Финляндии. При этом Гитлер приводил в пример Ковель, который, несмотря на огромное превосходство противника, держался в свое время в течение многих недель, пока не был деблокирован. Трудно сказать, что в этом ответе было более поразительным – утопичность ли идеи повлиять на позицию Финляндии столь незначительным в общем масштабе событием, или же полное игнорирование принципиального различия в обстоятельствах окружения Ковеля и Витебска. В плену этого непостижимого упрямства находилось высшее военное руководство и в последующие решающие дни. Тем самым поражение, которое при своевременно принятых мерах можно было еще как-то ослабить, превратилось в катастрофу, хотя и уступавшую по своему драматизму сталинградской, но превзошедшую ее по масштабам и последствиям.

В то время как в течение 23 июня осуществлялся прорыв у Витебска, войска южного крыла 3-го Белорусского фронта перешли в наступление против северного фланга 4-й армии восточнее Орши, а войска 2-го Белорусского фронта под командованием Захарова – против центра 4-й армии в направлении на Могилев. Здесь, особенно на могилевском направлении, русским также удалось вбить глубокие клинья, грозившие уже на следующий день принять характер прорывов. В район намечавшейся бреши восточнее Могилева был брошен резерв 4-й армии – находившаяся на пополнении дивизия, пригодная лишь для обороны. Просьбу командующего армии разрешить отход на так называемую прикрывающую позицию по Днепру командование группы армии 24 июня отклонило с категорическим указанием, что оставшиеся неатакованными участки ни при каких обстоятельствах не должны добровольно оставляться. Это был тот самый день, когда командование группы констатировало, что на фронте 3-й танковой армии противник осуществил прорыв и вышел на оперативный простор.

В этот же день войска 1-го Белорусского фронта под командованием Рокоссовского также начали наступление против 9-й армии из района северо-западнее Рогачева и вдоль Березины в направлении Бобруйска. События развивались здесь примерно так же, как и на фронте обеих соседних армий. В течение первого дня были вбиты глубокие и широкие клинья. На следующий день наметилось окружение корпусов, занимавших оборону в районе Бобруйска. Недостаточно быстрое использование 20-й танковой дивизии – единственного резерва армии, – которое, однако, даже будучи теоретически правильным, не смогло бы изменить судьбу 9-й армии, привело к смещению командующего армии генерала Иордана, замененного генералом фон Форманом.

В обороне 3-й танковой армии к 24 июня зияла 40-километровая брешь южнее Витебска. Смежные фланги русских армий, прорвавшихся по обе стороны города, сомкнулись. Командование армии еще раз запросило разрешения оставить город. Нетрудно было представить, какими роковыми последствиями грозила попытка, невзирая на пробитые в обороне бреши, удерживать «крепости» с поглощавшими много сил гарнизонами, и все же Гитлер приказал, чтобы одна дивизия была оставлена в Витебске, а две остальные пробивались к своим войскам. Однако события на фронте 3-й танковой армии развивались настолько стремительно, что все три дивизии были отрезаны противником и уничтожены.

К вечеру 24 июня в штабе группы армий не оставалось уже никаких сомнений относительно масштабов наступления противника и грозившей армиям опасности. Командование группы еще раз потребовало изменения поставленной перед ним невыполнимой задачи, все еще предусматривавшей решительную оборону рубежа, который войска занимали к началу наступления русских. Гитлер вновь отклонил это требование, одобрив лишь незначительное сокращение линии фронта восточнее Днепра, не решавшее, основной проблемы – устранения угрозы глубоким флангам 4-й и 9-й армий. 25 июня обострилось положение 9-й армии в районе Бобруйска. Связь с 4-й армией северо-западнее Рогачева оказалась прерванной. Здесь противник продвинулся далеко на запад и стал угрожать шоссейной дороге Могилев – Бобруйск и одновременно смежным флангам обеих армий. Центр 4-й армии оказался прорванным в направлении Могилева, над ее левым флангом нависла угроза окружения, так как севернее войска 3-го Белорусского фронта, осуществив прорыв юго-восточнее Витебска, продвигались крупными силами вдоль минской автострады. Генерал фон Типпельскирх, принявший командование 4-й армией, вместо ушедшего в отпуск генерал-полковника Хейнрици, взял на себя ответственность в ночь с 25 на 26 июня отвести армию к Днепру. Но и это решение оказалось слишком запоздалым. Оборона на южном фланге 3-й танковой армии была прорвана, центр армии окружен у Витебска. Северо-западнее Витебска сильно потрепанный армейский корпус пытался поддержать связь с соседней 16-й армией, правый фланг которой располагался у Полоцка.

События 26 июня еще глубже вскрыли размеры катастрофы, грозившей 9-й и 4-й армиям. Удар 1-го Белорусского фронта западнее Бобруйска грозил перерезать идущие в западном направлении коммуникации 9-й армии и в сочетании с неудержимым прорывом на ее северном фланге привести к окружению этой армии, 4-я армия пока имела возможность беспрепятственно отойти своим южным флангом за Днепр. Противник рвался к Могилеву, между Могилевом и Оршей он переправился через Днепр одновременно с отступавшими частями армии; Орша была окружена с трех сторон, лишь в юго-западном направлении оставался пока свободным проход, к которому был оттеснен левый фланг армии. Коммуникации армии, проходившие через Могилев, Оршу, Борисов, оказались перехваченными, так как противник ударом с севера перерезал минскую автостраду на участке Орша – Борисов. Остатки разбитой 3-й танковой армии пытались задержать продвижение противника юго-восточнее Полоцка у Западной Двины. Между смежными флангами 4-й полевой и 3-й танковой армий была пробита 90-километровая брешь, в которую вошли подвижные соединения русских по обе стороны Сенно.

В этой отчаянной обстановке, когда каждый солдат должен был быть на учете, чтобы попытаться позже восстановить разорванный фронт, Гитлер, несмотря на все возражения, еще раз приказал удерживать Бобруйск, Могилев и Оршу в качестве «крепостей», оставив в каждом из них по одной дивизии. Два дня спустя, когда Орша уже пала, а оба других города были обойдены и отрезаны крупными силами противника, приказ был отменен. Но было уже поздно. В районе Бобруйска, который следовало удерживать как «основу вновь создаваемого на Березине фронта», завершилось окружение главных сил 9-й армии, 4-я армия успела отвести половину сил за Днепр. Здесь, однако, она очутилась в огромном, простиравшемся почти до Минска, лесисто-болотистом районе. Он контролировался крупными партизанскими отрядами и ни разу за все три года не очищался от них, а тем более не оккупировался немецкими войсками. Все переправы и дороги в этом труднодоступном районе, покрытом почти первобытными лесами, были разрушены. Так как противник, продвигаясь крупными силами в юго-западном направлении, уже перерезал автостраду на участке Орша – Борисов, то единственным путем отхода и снабжения для 4-й армии оставалась грунтовая дорога Могилев-Березино – Минск, на которой постепенно скапливались все тыловые службы и обозы, а также все большее количество войск.

29 июня главные силы 9-й армии были окружены в районе Бобруйска, 4-я армия пробивалась по лесистой местности к Березине, остатки 3-й танковой армии были опрокинуты у Лепеля и потеряли непосредственную связь с 16-й армией, продолжавшей обороняться в районе Полоцка.

Генеральный штаб сухопутных сил понял всю глубину опасности и признал, что значение происходящих событий далеко выходит за рамки группы армий «Центр» и вызывает необходимость принятия кардинальных решений в масштабе всего Восточного фронта. Имелось лишь одно такое решение: отвести все еще оборонявшуюся на рубеже Полоцк, Псков, Чудское озеро, Нарва группу армий «Север» на рубеж Даугавпилс, Рига, каким бы серьезным политическим соображениям это ни противоречило. За такой крупной водной преградой, как Западная Двина в нижнем ее течении, группа армий «Север» могла обойтись половиною своих сил, высвободив сразу целую армию. Только такая радикальная мера позволила бы подпереть северное крыло группы армий «Центр», в то время как ее центр мог получить силы из состава группы армий «Северная Украина». В результате того, что Гитлер и в этом случае остался глухим к голосу благоразумия, началась новая трагедия в истории немецкой армии на Востоке: борьба между Гитлером и всеми руководящими армейскими инстанциями за своевременный отвод группы армий «Север». Не проходило дня, чтобы такое требование не выдвигалось перед Гитлером во все более настойчивой форме. Несмотря на все эти настояния, группу армий «Север», переименованную впоследствии в группу армий «Курляндия», не удалось избавить от ее трагической участи. В результате ей пришлось вести героическую, но малополезную, обособленную борьбу вдали от тех районов, где развертывались решающие события, не имея никакой возможности принять участие в обороне рейха. Одним из наиболее ярых сторонников отвода группы армий «Север» за Западную Двину был фельдмаршал Модель, который, продолжая возглавлять группу армий «Северная Украина», 28 июня сменил фельдмаршала Буша на посту командующего группой армий «Центр».

Модель проявил немало энергии, чтобы восстановить положение на вновь принятом фронте. Это была длительная и трудная работа, несколько облегчавшаяся для него лишь тем, что он, не теряя времени на запросы и ходатайства, мог дополнительно перебрасывать танковые дивизии с участков фронта, находившихся пока в его компетенции. Пехотных дивизий, кроме уже перебрасывавшихся, группа армий «Северная Украина» выделить больше не могла. Поэтому то для Моделя и было так важно добиться положительного решения в вопросе отвода группы армий «Север». Помощь дивизиями, которые должны были прибыть из Дании и Норвегии, не соответствовала насущной потребности в дополнительных силах.

Послужить основой для создания нового фронта могли лишь неатакованная 2-я армия на юге (из-за прорыва обороны 9-й армии ей пришлось только отвести свои выступавший фланг) и 16-я армия на севере, в районе Полоцка. Весь фронт между этими армиями, имевший протяженность свыше 300 км, был прорван.

Из трех прибывших в первую очередь танковых дивизий две были брошены в район Слуцка с задачей совместно со следовавшими за ними двумя пехотными дивизиями очистить от противника и удержать этот район и, кроме того, помочь вырваться из окружения корпусам 9-й армии, пытавшимся пробиться северо-западнее Бобруйска в западном направлении. На участок между смежными флангами 4-й полевой и 3-й танковой армий 28 июня прибыла 5-я танковая дивизия, не допустившая перехода противника через Березину в районе Борисова. Однако уже в последующие дни стала вырисовываться новая опасность для группы армий «Центр», рассеявшая все надежды на создание новой обороны на рубеже Слуцк, Минск, Полоцк. Русские располагали достаточными силами и пространством для оперативного маневра и могли наряду с намеченным окружением и уничтожением 9-й и 4-й армий поставить себе более широкие цели. Их намерение, со всей очевидностью, заключалось в том, чтобы выйти от Слуцка на Барановичи и через Лепель на Молодечно, не допустив тем самым образования новой немецкой обороны севернее и южнее Минска. На устранение этой новой угрозы теперь и были направлены основные усилия командования группы армий «Центр». Положение можно было поправить, лишь введя в глубине обороняемого района имевшиеся в резерве слабые силы и прибывшие подкрепления, что, однако, означало вынужденное оставление на произвол судьбы обеих окруженных в центре армий, которые должны были, следовательно, полагаться только на собственные силы. Окруженные части 9-й армии пробивались слишком медленно. Командование 4-й армии, собрав вес, что можно, попыталось удержать у Березино, а также севернее и южнее города переправы через Березину и обеспечить их с флангов. Три ее корпуса по-прежнему находились восточнее реки, с трудом отбиваясь от энергично наседавшего с фронта и флангов противника, от партизан и преодолевая непроходимые болота, исключавшие всякое свободное продвижение. Бесконечный поток тяжелой артиллерийской техники, зенитных батарей и всевозможных машин с огромными усилиями передвигался по давно уже выбитой, но единственно возможной для отступления дороге, пересекавшей у Березино реку Березину. Непрерывные налеты авиации противника причиняли тяжелые потери (в частности, погибли два командира корпусов и один командир дивизии), а также вызывали бесконечные заторы среди отступавших колонн. Русские штурмовики то и дело разрушали мост у Березино, после чего на восточном берегу всякий раз образовывались огромные скопления машин, пока не знавшие усталости саперы, презирая смерть, ликвидировали повреждения. Лишь в редких случаях и на непродолжительное время немногочисленным немецким истребителям удавалось очищать небо от авиации противника. В эти дни в 6-м воздушном флоте ощущалась такая нехватка горючего, что командование не могло полностью использовать даже имевшиеся слабые силы. Точно так же недостаток горючего не позволял перебросить на автомашинах хотя бы одну пехотную дивизию с фронта группы армий «Северная Украина».

В начале июля участь 9-й и 4-й армий была решена. В то время как по крайней мере части сил 9-й армии (в общей сложности около 15 тыс. человек) без тяжелого оружия и артиллерии удалось соединиться с высланной навстречу в район северо-восточнее Слуцка танковой дивизией, слабые силы, которыми командование 4-й армии надеялось прикрыть отход своих корпусов к Березине, все больше отходили под ударами противника с флангов. Западнее Березины противник нанес удары на север из района Бобруйска и на юг через Борисов, удержание которого после отвода 5-й танковой дивизии оказалось невозможным. Чтобы не потерять последние остатки войск и не открыть окончательно дорогу на Минск, 4-й армии пришлось уйти с Березины.

Тем временем русские продолжали углублять свои клинья в направлении Слуцка и Молодечно. Южный клин 2 июля вышел к железной дороге Минск – Барановичи у Столбцов, северный приближался к Молодечно и Сморгони. На следующий день русские прорвали оставшиеся еще перед ними слабые заслоны на дорогах, ведущих из Борисова и Березино на Минск, и ворвались в город, который как «крепость» был хорошо обеспечен всем необходимым, однако из-за отсутствия сколько-нибудь достаточных сил действительно не мог дальше удерживаться.

Если в обороне смысл разумного ведения борьбы состоит в сохранении собственных сил и нанесении по возможности большего урона противнику с целью пусть даже ценою территориальных потерь добиться постепенного выравнивания сил, то результат длившегося теперь уже 10 дней сражения был потрясающим. Около 25 дивизий были уничтожены или окружены. Лишь немногие соединения, оборонявшиеся на южном фланге 2-й армии, оставались еще полноценными, избежавшие же уничтожения остатки практически полностью утратили свою боеспособность. Теперь следовало из постепенно выделявшихся соседями соединений, некоторого числа вновь сформированных пехотных полков, не сведенных еще в дивизии, из развернутого в гренадерскую моторизованную бригаду батальона «Фюрербеглейт», дивизий по охране тыла, полицейских подразделений и частей Восточно-прусского корпусного военного округа создать новый фронт, который смог бы остановить приближавшиеся русские армии как можно дальше от восточно-прусской границы. 4 июля командование группы армий «Центр» доложило, что группе на 350-километровом фронте прорыва противостоят 126 стрелковых дивизий, 17 мотобригад, 6 кавалерийских дивизий и 45 танковых соединений силой до бригады каждое и что группа могла противопоставить этой группировке всего 8 соединений численностью до дивизии каждое.

Продвижение подвижных соединений противника на центральном участке в последующие дни встретило естественное препятствие – Налибокский лес. Этот обширный лесисто-болотистый район, образуемый многочисленными притоками Верхнего Немана, затормозил продвижение противника между Минском и Лидой на фронте 60 км. Западная окраина этого лесного района была прикрыта импровизированным соединением.

Южнее Налибокского леса танковые дивизии 1-го Белорусского фронта наступали на Барановичи, а 3-й Белорусский фронт прокладывал себе путь вдоль северной окраины этого лесного массива через проход у Молодечно с целью пробиться на Вильнюс, охватить северный фланг 4-й армии и расширить брешь между нею и 3-й танковой армией. Последняя севернее озера Нарочь была оттеснена еще дальше на запад. В то же время войска 1-го Прибалтийского фронта пытались охватить южный фланг 16-й армии, получившей лишь 4 июля разрешение оставить район Полоцка с оговоркой, однако, не отходить до самого Даугавпилса. Командующий группой армий «Север» генерал-полковник Линдеман, неоднократно добивавшийся в последние дни своевременного разрешения на отвод своего южного крыла и не выполнивший приказа о нанесении явно недостаточными силами контрудара по преследовавшим 3-ю танковую армию русским войскам, был заменен генералом Фриснером.

Группа армии «Центр», испытывая непрерывно усиливавшийся натиск противника, не смогла выполнить даже своей ближайшей задачи – удержать Барановнчи и подготовить новый оборонительный рубеж, который проходил бы от этого города через Налибокский лес до озера Нарочь. За моторизованными соединениями противника теперь наступали его общевойсковые армии. Они были задержаны отчаянным сопротивлением главных сил 9-й и 4-й армий, которое, следовательно, было не напрасным. Предпринимались попытки помочь окруженным немецким войскам, снабжая их по воздуху. 5 июля была принята последняя радиограмма из района восточнее Минска. Это был, следовательно, самый западный район, куда смогли пробиться окруженные войска. Однако немецкий фронт откатывался теперь на запад гораздо быстрее, чем они продвигались. Поэтому им пришлось прекратить безнадежную борьбу и сдаться в плен войскам 2-го Белорусского фронта. Многие в одиночку или небольшими группами в течение всего августа, преодолевая невероятные трудности, пробивались к своим войскам, когда те уже давно откатились к восточно-прусской границе.

Русские армии с неослабевающей энергией стремились в самом зародыше ликвидировать все попытки немецких войск создать новый фронт, вбивая мощные клинья в направлении Барановичей, Вильнюса и южнее Даугавпилса. Командование группы армий «Центр» пыталось отразить русские удары в направлении Барановичей и Вильнюса, непрерывно контратакуя танковыми дивизиями прорвавшиеся части противника и отходя остальными силами с непрочных оборонительных рубежей лишь постепенно, шаг за шагом, в расчете на то, что прибытие новых сил позволит приостановить наступление противника. Немецкие войска на различных участках почти ежедневно оказывались в критическом положении, 2-й и 4-й армиям в ходе этих сдерживающих боев кое-как удавалось поддерживать между собою непрочную связь. С рубежа Лунинец, Барановичи, восточнее Лиды они к 12 июля были отброшены на рубеж Пинск, Слоним, восточнее Гродно, Алитус. Уже отчетливо вырисовывались намерения русских прорваться на Белосток и Брест.

Положение остатков 3-й танковой армии продолжало оставаться крайне неопределенным. На ее южном фланге войска 3-го Белорусского фронта продвигались на Вильнюс, который по приказу Гитлера из-за его «огромного оперативного значения» должен был удерживаться «до последней капли крови». В городе было оставлено семь пехотных батальонов и несколько батарей – силы, которых лишался так нуждавшийся в них фронт и которые были тем не менее недостаточно крупны, чтобы удержать эту «крепость» дольше нескольких дней. 7 июля они были окружены, а 12 июля после неоднократных напоминаний Моделя о бессмысленности гибели этого гарнизона им было разрешено пробиваться к немецким боевым группам, сдерживавшим продвижение русских в направлении Каунаса. Связь с группой армий «Север» по-прежнему отсутствовала, так как контрудар, нанесенный из района Даугавпилса вдоль железной дороги в направлении на Вильнюс, не достиг своей цели. Все серьезней становилась угроза, что сухопутные коммуникации группы армий «Север» окажутся перерезанными. Модель вновь попытался склонить Гитлера к «большому решению» – отводу группы армий «Север» на Западную Двину. Однако к чисто политическим соображениям (воздействие на Финляндию), до сих пор предопределявшим отказ Гитлера, теперь прибавились возражения военно-морского командования: в случае ухода немецких войск с берегов Финского залива оно лишалось возможности преградить русскому флоту путь в Балтийское море и в силу этого обеспечить связь с финскими портами, через которые частично снабжались немецкие войска в Финляндии, и со Швецией. С точки зрения военно-морского командования это, несомненно, были веские причины. Однако столь же обоснованным могло быть и предположение, что события, вызывавшие опасения морского командования, при общем положении дел в не столь отдаленном будущем все-таки произойдут. Тогда уже дело не ограничится потерей позиций на море; придется, кроме того, столкнуться с фактом потери еще двух армий, располагавших наиболее боеспособными и опытными дивизиями и крайне необходимых для обороны Восточного фронта, гигантскими шагами приближавшегося к границам Германии. Вместо того чтобы пойти навстречу настоятельным просьбам командования обеих групп армий, Гитлер приказал создать из подвижных сил, прибывших в распоряжение 4-й и 3-й танковой армий, ударную группировку, которая должна была ударом с юга восстановить связь с группой армий «Север». Приказ фактически игнорировал действительное положение дел, ибо, если вообще нужно было остановить русских, то с помощью прибывших дивизий следовало бы вначале создать более или менее устойчивую сплошную оборону фронтом на восток. 13 июля командование группы армий «Центр» констатировало, что даже при организованном прибытии к 21 июля всех обещанных дивизий 16 немецким дивизиям будут противостоять 160 русских дивизий.

Хотя подкрепления для 4-й и 3-й танковой армий прибывали медленно, обеим армиям удалось приостановить почти еще незамедлившееся продвижение русских примерно на рубеже Гродно, Каунас, Укмерге. Прорыв противника через Неман, в результате которого русские подошли к Августову, казался вначале весьма угрожающим, но затем был остановлен контратаками во фланг, предпринятыми несколькими танковыми дивизиями 4-й армии. Последовавший затем контрудар отбросил русские войска назад к Неману.