Сапегин столкновение часть 3 скачать fb2. «Столкновение» Александр Сапегин

– Дайм! Уходи по левому логу! Дайм!

– Не спеши, Нарси, у меня для наших псоглавых друзей есть пара приятных сюрпризов. Не могу я их оставить без подарка! – Дайм скинул с плеч дорожную суму, одним движением развязал тесемки. – Сейчас-сейчас… будет вам пыль горь-травы в глотку…

– Дайм, не время! Уходим, нам надо сбить их со следа Грона! – Рядом с роющимся в суме мужчиной остановилась высокая белокурая девушка. Ночное светило яркими серебристыми блестками играло в ее волосах.

– Надень капюшон! – рыкнул Дайм. – Не отсвечивай.

– Помолчи!

Наконец он извлек из горловины заплечной сумы искомое. Объект судорожных поисков представлял из себя небольшой глиняный горшок с два кулака размером. Отойдя в сторонку, Дайм, с маниакальной улыбкой на устах, глядя на которую, любой здравомыслящий человек предпочтет держаться от улыбающегося подальше, а лучше – за линией горизонта, прикопал горшок в землю.

– Та-ак, теперь фитиль… Нарси, дай табачный порошок.

– Надо! – Забрав у напарницы горсть толченного в пыль табака, Дайм щедрой рукой раскидал его на тропе чуть ниже установленной в кустах бомбы. – Бежим, фитиль тлеет шесть-семь минут…

– Что ты…

– Шевели ногами, Нарси! Ветер дует на нас: если мы не уберемся как можно дальше, то нас накроет облако яда, и богиня Салли распахнет нам врата чертогов, – задыхаясь от быстрого бега и морщась от бьющих по лицу веток, проговорил Дайм.

Добежав до крутого косогора, пара беглецов на мгновение остановилась. Мужчина сбросил капюшон, прислушиваясь к многочисленным перелаям, доносившимся со стороны скрывающейся внизу тропы. Псаны взяли след, и теперь их альфы погнали загонщиков вверх, за людьми.

– Шевелись! – Дайм подсадил девушку. Та, хватаясь руками за толстые корни, торчащие из земли, споро полезла наверх. Подпрыгнув, Дайм, ухватил свисающий конец брошенной ему веревки и моментально оказался рядом с Нарси. – На перевал! К южному проходу! Бегом!

– Попались! Гурговы выродки! – радостно крякнул мужчина. Истошный вой умирающих псанов живительным бальзамом изливался на душу минера. Через минуту завывания стихли, вместо них до людских ушей донесся рык разъяренных преследователей. – Теперь они пойдут только за нами. Грон может не беспокоиться. Считай, что семена и кровь-трава доставлены князю.

– Что было в горшке?

– Огненное зелье, перетертый корень лердана и порошок из ягод вороньего глаза. Только не говори, что за эту отраву без суда отрубают голову и тебе жалко псоглавых. Я бы их всех, своими руками… Всех, до последнего щенка! – сорвался на крик Дайм.

Нарси повернулась к напарнику и отшатнулась от горящих ненавистью глаз. Попади под этот взор кто-нибудь из псанов, он бы сгорел на месте. Настолько всепоглощающим было чувство, испытываемое мужчиной.

– Я тебя понимаю и не собираюсь осуждать, – сказала девушка, – я бы сама… – Ее пальцы судорожно сжались в маленькие кулачки. – Я убила десяток этих тварей и жалею, что мне не суждено убить еще десять.

– Ничего, сребровласка, мы добыли траву и семена. Знахари князя приготовят отвар и покончат с мором. Мы умрем не зря. – Дайм остановился. Зоркий взгляд мужчины успел заметить, как в предрассветном сумраке несколько блеклых теней с большими заплечными сумами перемахнули гребень перевала за спинами псанов, что гнались за отвлекающей группой. Дело сделано, Грон и его люди оторвались от преследования, теперь их не заполюют. Половина дневного перехода – и начнутся земли людей, где экспедицию ожидают княжеские сотни, которые смогут дать отпор обнаглевшим псоглавым выродкам. – Осторожно. Дальше начинаются осыпи. Не хотелось бы зазря ноги переломать.

– Дайм, ложись!

Над головами парочки, плюясь искрами, пролетел огненный шар. Псаны задействовали тяжелую артиллерию – шаманов. Шар взорвался на осыпи, породив обвал, который отрезал беглецов от южного прохода через перевал. Преследователи купились на устроенное представление и решили, что главная группа людей играет роль отвлечения, а шустрая пара и есть переносчики семян кровь-травы – лекарства от смертельного мора, постигшего людские княжества.

– Гурговы твари! – в сердцах выругалась Нарси. – Они уже на тропе.

– Лезем вверх, на уступ, – ответил Дайм, разглядывая десятки согбенных фигур, выползающих на горную тропу из-за кромки косогора. – Рассвет… Как некстати.

Псаны внизу радостно завыли и залаяли, разглядев в первых лучах дневного светила две человеческие фигурки, упорно карабкающиеся вверх по крутому горному склону. Шаманы, встав в два круга, затянули рыкающие речитативы. В центре рыкающих хороводов родились сгустки пламени, с каждой секундой рукотворный огонь становился ярче и насыщенней, земля под ним почернела.

«Вот и все, – подумал Дайм, – живыми нас не выпустят…»

«Тра-та-та-та!» – раздалось с уступа. Мгновение спустя к звонкому металлическому тарахтению присоединились гулкие хлопки. На тропе разверзся ад… Ошарашенным беглецам показалось, будто гигантские воины с силой втыкают и выдергивают из земли исполинские копья. Псанов разрывало в клочья. Огненный шторм за секунду смел десятки преследователей, тропа перестала существовать. Оставшиеся в живых псоглавые воины, воя от страха, громадными скачками неслись вниз. Многие не удерживались на крутизне, спотыкались, и к подножию гребня скатывались уже мешки с костями. Спрятавшимся в лесу повезло немногим больше – они прожили чуть дольше, чем их собратья на горной тропе. Окружающее пространство наполнил противный резкий свист, и невидимые исполинские копья перепахали рощи под горой.

Дайм и Нарси, чтобы не сорваться вниз от возникшей тряски и не угодить под сыплющиеся сверху камни, всеми клеточками прижимались к холодному граниту. Через несколько минут свист утих, а к беглецам опустились веревочные лестницы. Напарники недоуменно посмотрели друг на друга, выбирать не приходилось. Кто бы ни помог им, он обладал невиданным могуществом. Кем надо быть, чтобы сотворить такую магию? В голову мужчине и женщине пришли одинаковые мысли: враг врага может оказаться другом; по крайней мере, они очень надеялись на подобный расклад.

Подъем с помощью лестниц был несравненно легче, чем медленное карабканье по острым камням. Беглецы одновременно достигли края уступа. Нарси подняла голову вверх и столкнулась взглядом с широкоплечим седовласым человеком в странной одежде зеленого лиственного цвета с черно-коричневыми пятнами и полосками. Серо-голубые глаза нежданного спасителя пробежались по фигуре девушки, отмечая и мужского покроя одежду, и лук за спиной, и походную заплечную сумку, и общий изможденный вид беглянки. Сильные руки с мозолистыми ладонями помогли ей перемахнуть через край. Второй человек в странной одежде помог Дайму. От увиденной картины беглецы застыли в шоке. Весь уступ был заставлен странными домами на колесах и урчащими железными чудовищами, от которых противно пахло сгоревшим земляным маслом. Между домами и железными агрегатами сновали десятки людей, многие из них таскали непонятного назначения заскорузлые деревянно-металлические дубины с торчащими вбок рукоятками. Но самое странное было не в домах и чудовищах, а в том, что на скале за уступом распахнулось громадное окно, за которым угадывался бескрайний лес…

Достав из короба последний груздь, Вадим очистил его от налипшей листвы и мелких щепочек, придирчиво осмотрел и уложил в чан. Маловато будет. Если так пойдет и дальше, то придется расстаться с планами по засолке пяти бочек грибов. Мало того что год не блещет урожаем, еще и нога подводит в самый неподходящий момент. Парень сунул в чан шланг, залив дары природы колодезной водой, и приготовил гнет. Хорошо, что два года назад он настоял на своем и установил в колодце глубинный насос. Дед для порядка побухтел пару дней, потом смирился и одобрил инициативу внука. Как тут не одобрить, когда недоросль убивался половину лета: выкопал глубокую траншею, уложил трубы и провел воду в дом. Тут хочешь не хочешь – одобришь. Не переть же супротив Полины, она баба боевая: упрет руки в боки, встанет на своем, и танком ее не сдвинешь. С другой стороны, ежели затеяли ремонт по полной программе, то, стал быть, надо его до конца доводить.

Сапегин Александр Павлович

Дороги сказок

Книга пятая

Столкновение

Дайм! Уходи по левому логу! Дайм!

Не спеши, Нарси, у меня для наших псоглавых друзей есть пара приятных сюрпризов. Не могу я их оставить без подарка, - Дайм скинул с плеч дорожную сумку, одним движением развязал тесёмки. - Сейчас-сейчас, будет вам пыль горь-травы в глотку.

Дайм, не время! Уходим, нам надо сбить их со следа Грона! - рядом с роющимся в мешке мужчиной остановилась высокая белокурая девушка. Ночное светило яркими блёстками играло в её серебристых волосах.

Одень капюшон, - рыкнул Дайм, - не отсвечивай.

Помолчи!

Наконец он извлёк из горловины заплечной ноши искомое. Объект судорожных поисков представлял из себя небольшой глиняный горшок с два кулака размером. Отойдя в сторонку, Дайм, с маниакальной улыбкой на устах, глядя на которую любой здравомыслящий человек предпочтёт держаться от улыбающегося за линией горизонта, прикопал горшок в земле.

Та-ак, теперь фитиль… Нарси, дай табачный порошок.

Надо! - забрав у напарницы горсть толчёного в пыль табака, Дайм щедрой рукой раскидал его на тропе чуть ниже установленной в кустах бомбы. - Бежим, фитиль тлеет шесть-семь минут.

Что ты…

Шевели ногами, Нарси! Ветер дует на нас, если мы не уберёмся как можно дальше, то нас накроет облако яда и богиня Салли откроет врата чертогов, - задыхаясь от быстрого бега и морщась от бьющих по лицу веток, проговорил Дайм.

Добежав до крутого косогора, пара беглецов на мгновение остановилась. Мужчина сбросил капюшон, прислушиваясь к многочисленным перелаям, доносившемся со стороны скрывающейся внизу тропы. Псаны взяли след, и теперь их альфы погнали загонщиков вверх, за людьми.

Шевелись! - Дайм подсадил девушку. Та, хватаясь руками за толстые корни, торчащие из земли, споро полезла наверх. Подпрыгнув, Дайм, ухватил свисающий конец, брошенной ему верёвки, и моментально оказался рядом с Нарси. - На перевал! К южному проходу! Бегом!

Попались! Гурговы выродки! - радостно крякнул мужчина. Истошный вой умирающих псанов живительным бальзамом изливался на душу минёра. Через минуту завывания стихли, вместо них до людских ушей донёсся рык разъярённых преследователей. - Теперь они пойдут только за нами. Грон может не беспокоиться. Считай, что семена и кровь-трава доставлены князю.

Что было в горшке?

Огненное зелье, перетёртый корень лердана и порошок из ягод вороньего глаза. Только не говори, что за эту отраву без суда отрубают голову и тебе жалко псоглавых. Я бы их всех, своими руками… Всех, до последнего щенка! - сорвался на крик Дайм.

Нарси повернулась к напарнику и отшатнулась от горящих ненавистью глаз. Попади под этот взор кто-нибудь из псанов, то он бы сгорел на месте. Настолько всепоглощающим было чувство, испытываемое мужчиной.

Я тебя понимаю и не собираюсь осуждать, - сказала девушка, - я бы сама…, - её пальцы судорожно сжались в маленькие кулачки. - Я убила десяток этих тварей и жалею, что мне не суждено убить ещё десять.

Ничего, сребровласка, мы добыли траву и семена. Знахари князя приготовят отвар и покончат с мором. Мы умрём не зря. - Дайм остановился. Зоркий взгляд мужчины успел заметить, как в предрассветном сумраке несколько блеклых теней с большими заплечными сумами перемахнули гребень перевала за спинами псанов, что гнались за отвлекающей группой. Дело сделано, Грон и его люди оторвались от преследования, теперь их не заполюют. Половина дневного перехода и начнутся земли людей, где экспедицию ожидают княжеские сотни, которые смогут дать отпор обнаглевшим псоглавым выродкам. - Осторожно. Дальше начинаются осыпи. Не хотелось бы зазря ноги переломать.

Дайм, ложись!

Над головами парочки, плюясь искрами, пролетел огненный шар. Псаны задействовали тяжёлую артиллерию - шаманов. Шар взорвался на осыпи, породив обвал, который отрезал беглецов от южного прохода через перевал. Преследователи купились на устроенное представление и решили, что главная группа людей играет роль отвлечения, а шустрая пара и есть переносчики семян кровь-травы - лекарства от смертельного мора, постигшего людские княжества.

Гурговы твари, - в сердцах выругалась Нарси. - Они уже на тропе.

Лезем вверх, на уступ, - ответил Дайм, разглядывая десятки согбенных фигур, выползающих на горную тропу из-за кромки косогора. - Рассвет… Как некстати.

Псаны внизу радостно завыли и залаяли, разглядев в первых лучах дневного светила две человеческие фигурки, упорно карабкающиеся вверх по крутому горному склону. Шаманы, встав в два круга, затянули рыкающие речитативы. В центре рыкающих хороводов родились сгустки пламени, с каждой секундой рукотворный огонь становился ярче и насыщенней, земля под ним почернела.

"Вот и всё, - подумал Дайм, - живыми нас не выпустят".

Тра-та-та-та, раздалось с уступа. Мгновенье спустя к звонкому металлическому тарахтению присоединились гулкие хлопки. На тропе разверзся ад. Ошарашенным беглецам показалось, будто гигантские воины с силой втыкают и выдергивают из земли исполинские копья. Псанов разрывало в клочья. Огненный шторм за секунду смёл десятки преследователей, тропа перестала существовать. Оставшиеся в живых псоглавые воины, воя от страха, громадными скачками неслись вниз. Многие не удерживались на крутизне, спотыкались, и к подножию гребня скатывались мешки с костями. Спрятавшимся в лесу повезло немногим больше - они прожили чуть дольше, чем их собратья на горной тропе. Окружающее пространство наполнил противный резкий свист, и невидимые исполинские копья перепахали рощи под горой.

Дайм и Нарси, чтобы не сорваться вниз от возникшей тряски и не угодить под сыплющиеся сверху булыжники, всеми клеточками прижимались к холодному камню. Через несколько минут свист утих, а к беглецам опустились верёвочные лестницы. Напарники недоумённо посмотрели друг на друга, выбирать не приходилось. Кто бы не помог им, он обладал невиданным могуществом. Кем надо быть, чтобы сотворить такую магию? В головы мужчины и женщины пришли одинаковые мысли, что враг врага может оказаться другом, по крайней мере, они очень надеялись на подобный расклад.

Подъём с помощью лестниц был несравненно легче, чем медленное карабканье по острым камням. Беглецы одновременно достигли края уступа. Нарси подняла голову вверх и столкнулась взглядом с широкоплечим седовласым человеком в странной одежде зелёного, лиственного цвета с чёрно-коричневыми пятнами и полосками. Серо-голубые глаза нежданного спасителя пробежались по фигуре девушки, отмечая и мужского покроя одежду, и лук за спиной, и походную заплечную сумку, и общий измождённый вид беглянки. Сильные руки с мозолистыми ладонями помогли ей перемахнуть через край. Второй человек в странной одежде помог Дайму. От уведенной картины беглецы застыли в шоке. Весь уступ был заставлен странными домами на колёсах и урчащими железными чудовищами от которых противно пахло сгоревшим земляным маслом. Между домов и железных агрегатов сновали десятки людей, многие из них таскали непонятного назначения заскорузлые деревянно-металлические дубины с торчащими вбок рукоятками. Но самое странное было не в домах и чудовищах, а в том, что на скале за уступом распахнулось громадное окно, за которым угадывался бескрайний лес…

Время пролетело быстро, под крылом стариков он дожил до выпускного. Окончив одиннадцатый класс и получив результаты единого государственного, провожаемый строгими наказами и добрыми напутственными словами, снедаемый радужными перспективами, парень поехал в Хабаровск. Планов было море: как бы ни хаяли деревню и отсталость местечковых педагогов, многие забывают, что в старых школах преподают учителя советской закалки, которые могут и умеют преподносить, а если непонятно, то вдалбливать знания в головы учеников. Результаты ЕГЭ позволяли надеяться на бюджетное место в политехе или «железке». Сам Вадим окончательно не определился в выборе профессии. Можно было пойти в медицинский университет, но там требовалось знание химии, которого в Таежном, к сожалению, почти не дали. Сказались-таки отсталость деревенских общеобразовательных учреждений и нехватка преподавательского состава.

До краевого центра Белов-младший не доехал. ДТП, в которое угодил коммерческий микроавтобус в тридцати километрах от города, перечеркнуло мечты будущего студента. Через два месяца, проведенных в больнице, он, прихрамывая, вернулся домой.

Дед сдал. Вадим тогда до самой глубины души поразился произошедшим с родным стариком изменениям. Из крепкого столетнего дуба за какие-то два месяца Михаил Пантелеевич превратился в трухлявую, поеденную короедами развалину. Старик близко к сердцу принял беду внука, глубокие морщины проложили настоящие противотанковые рвы на его лице, кожа пожелтела, став похожей на древний пергамент. Вадим стоял у порога и судорожно сглатывал комок в горле, глядя в белесые, слезящиеся глаза деда. Баба Поля на фоне мужа выглядела огурчиком, но и ее беда не обошла стороной. Бабушка постоянно бросала на мужа полные боли и переживаний взгляды, она еще больше ссутулилась, выступающие вены на ее ногах стали синее, связавшись многочисленными узелками, пальцы натруженных рук обзавелись шишками на суставах.

– Приехал. Живой, слава богу! – проскрипел дед. – Проходи за стол, неча дверь-то подпирать, чай, не отвалится. Садись, Вадимка, поснедаем, чем бог послал, отметим выздоровление.

Вадим, перекрестившись на красный угол, прошел к столу, на который баба Поля наметала нехитрый обед, выставила салат из огурчиков и помидоров, подкрепив его нарезанной колбаской и запотевшей чекушкой водки. Обедали молча, дед не признавал разговоров за столом, свято блюдя принцип глухоты и немоты во время еды. Одолев с помощью внука и жены «беленькую», Михаил Пантелеевич дождался, пока они завершат трапезу, вытер руки рушником и вперил взгляд ставших подслеповатыми глаз в младшего члена семейства:

– Гуторь.

– О чем, деда?

– Ить, совсем нема слов? Куды таперь, в армию? Институты нонеча промуханы, да не твоя вина в том. Жди повестки.

Вадим покачал головой:

– Нет, не годен я к строевой – хромые армии без надобности. Был я в комиссариате, через месячишку за военником поеду.

– От оно как. Какие планы?

– Какие могут быть планы, дед? Планы отложены на следующий год, пока дома буду. Денег подзаработаю. Сено косил? Чувствую, что нет. Дед, ты извини, но работник из тебя сейчас никакой.

– Цыть! – Старческий кулак так стукнул по столу, что посуда, жалобно звякнув, подпрыгнула на месте. – Не твое собачье дело решать, работник я или нет!

– Не гоношись, пень старый, побереги себя. – Баба Поля сурово посмотрела на мужа, дед моментально сдулся. Спорить с Полиной в такие моменты было себе дороже. – Не слушай его, сынок. Хорошо, что тебя выписали. Я уже и не знала, за что хвататься…

Сено пришлось покупать, благо у Вадима оставалось больше половины взятых с собою средств, да старики не растрясли кубышку. Рулоны под навес пришлось перекатывать в одни руки. Как бы дед не ерничал и не хорохорился, уставал он быстро, к тому же у него появился нехороший кашель. Сено, комбикорм для скотины, картошка, все хозяйские дела, требующие силы, полностью легли на плечи внука. Вадим убрал и перетаскал в сараи созревший урожай, перекопал огород. Навоз – куда без него с коровой, бычком и двумя поросями, – также перекочевал на Вадимовы вилы. Стайки приходилось чистить каждый день, и как старики справлялись без его помощи?

После приезда внука дед вроде потихоньку пошел на поправку. Освобожденный Вадимом от тяжелой работы, он занялся пчелами и садом. Особое внимание старика привлекало деревце, выросшее рядом с облепихой. Михаил Пантелеевич лелеял мечту сделать весной несколько отводков, проверить, пустят ли они корни, уж больно ему понравилось неизвестное растение.

Если быть точным, тонкий серебристый росток, проклюнувшийся посреди кучи прелой травы и листьев, которые специально складывали под колючие кусты, Вадим заметил еще в начале июня. Поначалу он хотел вырвать сорняк, но, принюхавшись к медовому аромату, идущему от нежных зеленых листиков ростка, решил повременить с кардинальным решением. Интересно, может, это и не сорняк вовсе? Дед, которому было указано на серебристого новосела, согласился с мнением внука. Если что, топор всегда под рукой, срубить никогда не поздно. Тем паче старый экспериментатор хотел посмотреть, как на медовый аромат будут реагировать пчелы, для чего съездил на пасеку и привез тройку ульев. «Мухи» к инициативе пчеловода отнеслись благосклонно. Им явно пришелся по вкусу нектар, выделяемый по утрам и вечерам листиками деревца с бархатной, серебристой корой, которое к середине июля вымахало до трех метров в высоту, выстрелив во все стороны множеством тонких веток и обзаведясь красивой зеленой шапкой.

Так, в домашних заботах и хлопотах, пролетели остаток августа и почти половина сентября. Победив огород, Вадим отправился в тайгу. Он не оставил планов на высшее образование, по-прежнему мечтая поступить, теперь он определился точно, в медуниверситет. А для поступления требовались деньги на репетитора. Зима впереди долгая, есть все условия, чтобы подтянуть знания по химии. Брать деньги у стариков не позволяла совесть, от матери помощи ждать бесполезно, значит, необходимо крутиться самому. А как крутятся таежники? Правильно – грибы, орехи, ягоды и дичь.

Тайга, как на горе, совсем не радовала в этом году груздями: приходилось часами ходить по грибным местам, чтобы нарезать пятиведерный короб. Лимонник тоже не уродился. Оставалась надежда на орехи – шишки на кедре было море , поэтому Вадим заранее сговорился с ватагой поселковых мужиков, приготовил молотилку с моторным приводом и сита. Молотилка была его персональной гордостью, как и привод, цепляемый к переделанному заднему колесу «Минска». Раньше шишковать он ходил и ездил с дедом. Но в связи с новыми обстоятельствами стоило скооперироваться с парой-тройкой надежных мужиков. Чревато соваться в лес и лазать по кедрам одному, были случаи, когда одиночек находили между ветками через два, а то и три года после пропажи. Зачастую муравьи успевали объесть незадачливых шишкарей до блестящих косточек. Да много ли возьмешь в одного? Гораздо легче разбить стан и работать группой. Чем шишку в одну харю палкой сбивать, лучше на толпу кедрину аккуратно, чтобы не сбить кору, обстучать колотом .

Планы-планы… сколько бы ты ни планировал, не стоит забывать, что на твои предположения всегда могут лечь чужие расположения. Бегая за груздями, Вадим не чурался резать жарешники. Белые, подберезовики, подосиновики и маслята неплохо дополняли ежедневный рацион. Хотя большая их часть попадала в банки – зима длинная, а маринованные грибочки в морозный день у теплой печи расходились влет. Иногда грибник заходил к соседке – бабке Ширшихе. На самом деле Пелагея Матвеевна носила фамилию Ширшова, но, как водится, за глаза ее звали именно так, иногда добавляя Ширшиха-ведьма. Вадим искренне не понимал такого отношения сельчан к одинокой бабусе. Она никому не отказывала в помощи и никогда ни с кого не брала денег. Стоило только медицине дать на ком-нибудь сбой, а врачам – беспомощно развести в стороны руками, как люди вспоминали о старой деревенской знахарке и шли на поклон к нелюбимой и нелюдимой односельчанке.