Светлов, михаил аркадьевич. Светлов михаил аркадьевич

Он уже был бы великим и остался в истории литературы и в памяти людей, если бы не написал ничего, кроме двух своих стихотворений - "Гренады" и "Песни о Каховке".

Его именем называли пароходы, шахты, улицы и библиотеки. Строки из его стихотворений становились цитатами, а песни, положенные на музыку профессиональными композиторами, считались народными. Его сочинения знал наизусть Маяковский, в своем далеке их высоко оценила Цветаева, их любила Ахматова. В ранние годы творчества критики называли его советским Гейне (и ругали!), а в зрелости - русским Экзюпери (и тоже ругали!). Его "прорабатывали", о нем спорили, предрекая скорую творческую гибель за "отрыв от масс"... А он был любимцем молодежи, кумиром, "звездой", при упоминании его имени вставали залы. Он словно слился с эпохой, став периодом жизни целого поколения, боготворившего его.

Светлов родился в 1903 году на Украине, а не стало его 35 лет назад. Целая жизнь прошла с тех пор - стали сорокалетними дети, которые пели в пионерских отрядах: "Мы шли под грохот канонады...". И все любили эту песню.

После его смерти писательница Вера Инбер сказала: "Он был единственным в своем роде, и место Светлова в нашей поэзии останется не занятым никем".

Но место Светлова осталось не занятым не только в поэзии, но и в душах миллионов людей, жизнь которых озарялась его стихами. Они шли параллельно - Михаил Светлов и бойцы Гражданской, Светлов и первые комсомольцы, Светлов и испанские интернационалисты, Светлов и солдаты Великой Отечественной. Сколько поколений выросло на стихах Светлова - три, четыре?

В "Заметках о моей жизни" Михаил Аркадьевич писал: " Мне, вспоминая, не стоит труда определить главную черту комсомольцев моего поколения. Эта главная черта - влюбленность. Влюбленность в бой, когда Родина в опасности, влюбленность в труд при созидании нового мира, влюбленность в девушку с мечтой сделать ее спутницей всей своей жизни, влюбленность в поэзию, в искусство, которое ты никогда не покинешь".

Ночь стоит у взорванного моста,

Конница запуталась во мгле...

Парень, презирающий удобства,

Умирает на сырой земле.

Теплая полтавская погода

Стынет на запекшихся губах,

Звезды девятнадцатого года

Потухают в молодых глазах.

Он еще вздохнет, застонет еле,

Повернется на бок и умрет,

И к нему в простреленной шинели

Тихая пехота подойдет.

Сегодня Светлова молодежь почти не знает: "так, слышали что-то". И приходя в московскую юношескую библиотеку, носящую имя поэта, ребята спрашивают: а кто это - Светлов? Его имя не упоминается в последних литературных справочниках и энциклопедиях для детей и молодежи, его произведения не включены в учебные курсы школ и вузов. Не поют по радио его песен и не читают с эстрады стихов, а книги воспоминаний о Светлове стали библиографической редкостью.

Что же случилось? Злой умысел или немодные ассоциации с комсомолом? Переоценка ценностей или пренебрежение литературой советского периода? Но Светлов никогда не принадлежал к номенклатурно-литературной элите, он не был "идеологическим генералом". Его почитали и любили еще здравствующие ныне литераторы и артисты, певцы и просто обыкновенные люди, для которых он и писал. Несколько публикаций в юбилейные дни 90 и 95-летия - и все. Неужели забыли, неужели годы бурной политизации, издательский вал и поп-культура выдавили, стерли имена поэтов и писателей, любимых народом, классиков отечественной литературы XX столетия? Так ведь потеряем Пастернака и Паустовского, как раньше теряли многих. Походя. А через многие годы спохватывались, лихорадочно "возрождая" их имена.

Но светловский костер не совсем угас. Угли тлеют, и свежий ветерок вот-вот раздует их. Совсем недавно в Государственном литературном музее в Трубниковском переулке появилась афиша с приглашением на вечер памяти поэта Михаила Светлова.

Человек тридцать было в зале. Кто-то пришел с веткой осенних листьев, а кто-то со старым томиком светловских стихов. Литературовед, публицист Лев Алексеевич Шилов, сохранивший для потомков уникальные записи голосов многих выдающихся деятелей культуры и, конечно, Светлова, Лидия Борисовна Либединская - ученица и друг Михаила Аркадьевича, непревзойденная рассказчица и замечательный писатель. Люди, знавшие Светлова, и публика - тихая, внимательная, не очень молодая, - все слушали удивительные рассказы о жизни поэта, пели его песни, смотрели уникальные кадры хроники. В зале была особая атмосфера - атмосфера восхищения, добра и грусти. Светловские стихи не показались архаичными, его мысли по-прежнему остры и современны. Они трогают, будоражат. Очень личностные, порой интимные, строки Светлова будто проникают в тебя - они твои:

Молодежь не поймет

наших грустных усилий

Постаревшие люди,

быть может, поймут

Это поздний Светлов. Судьба же поэта была типичной для его поколения. Понятная и открытая, а мысли были ясными, конкретными. А мечты, как и положено в юности, - прекрасными. Светлов ворвался в литературу с переполнявшими его чувствами любви к Родине - как романтик, мечтатель, как полпред своих ровесников, строящих новую жизнь.

Он родился и вырос в Екатеринославе (Днепропетровске), в очень бедной семье. Настолько бедной, что когда в газете были напечатаны первые стихи четырнадцатилетнего подростка, он на весь гонорар купил большую буханку белого хлеба. Вся семья смогла поесть его вволю, и это было настолько непривычно, что запомнилось навсегда...

Впервые Светлов приехал в Москву в 1920 году (ему было 17 лет!) в качестве делегата I Всероссийского совещания пролетарских писателей вместе с друзьями - Михаилом Голодным и Александром Ясным. Все трое придумали себе писательские псевдонимы в духе того времени, без сомнения, подражая М. Горькому и Д. Бедному!..

Имя Михаила Светлова прозвучало на всю страну 29 августа 1926 года, когда в "Комсомольской правде" было напечатано его стихотворение "Гренада". Именно этот день стал поэтические днем рождения Светлова. Позднее Михаил Аркадьевич признавался, что именно в "Гренаде" он открыл самого себя. Автор "Гренады" предстал перед своими читателями как певец бескорыстных героев, которые погибают не бесследно - они братаются со всем миром, с далекой Гренадой. Светловская романтика не боится смерти и, перешагнув через нее, мечтает "допеть до конца" начатую песню отцов.

Вечер Маяковского в Политехническом. Стоят в проходах. Где-то здесь и Светлов. Маяковский - его кумир. Гремят овации - Маяковский читает уже несколько часов... Светлов очень устал стоять и тихо выходит.

Чего же ты ушел? - сокрушенно сказал Светлову сосед по общежитию. - Маяковский читал наизусть твою "Гренаду".

Владимир Владимирович не раз звонил Светлову - хвалил его стихи, подбадривал, давал литературные советы. А о "Гренаде" Маяковский сказал: "Мне стихотворение так понравилось, что я даже не заметил, какие там рифмы".

Марина Цветаева, которая в 1926 году уже жила за границей, писала Борису Пастернаку: "Передай Светлову, что его "Гренада" - мой любимый - чуть не сказала: мой лучший стих - за все эти годы".

Невероятный успех "Гренады" грозил Светлову, совсем еще молодому человеку, стать поэтом одного стихотворения. Ведь "Гренаду" знала вся страна. Ее читали в агитпоездах и в общежитиях, на площадях и в казармах. Ее даже пели на известные мелодии - таким музыкальным, таким "песенным" было это стихотворение. Имя Светлова становилось легендарным - молодежь увидела в нем поэта, который жил с нею не только на одной волне, но и понимал ее душевные устремления, чувства высокой гражданственности, жажду героизма. И говорил об этом просто, без барабанного боя, словно беседуя с другом.

И вот 36-й год. Война в Испании. "Во мне что-то от прорицателя", - сокрушался Светлов. В "Гренаде" он словно предвидел испанскую трагедию.

Его песню пели русские летчики под Гвадалахарой - ее тут же подхватили бойцы-интернационалисты, приехавшие из других стран. "Гренаду" переводили на многие языки, и скоро ее запела Европа.

Свой публицистический фильм об Испании Константин Симонов назвал "Гренада, Гренада, Гренада моя".

В гитлеровском лагере смерти Маутхаузене "Гренада" была гимном заключенных...

И еще о "Гренаде". Прошли годы. Отгремели войны. Но романтика баллады по-прежнему будоражила сердца. Первым музыку на светловские стихи написал Ю. Мейтус, и эту "Гренаду" пела молодая Клавдия Шульженко . Позднее, в 1977 году, Микаэл Таривердиев представил цикл песен на стихи М. Светлова, среди которых, конечно же, была и "Гренада".

Человек-легенда, каким он был? Баек и историй вокруг Светлова ходило много. От трибуна и певца Ленинского комсомола до юмориста и балагура. Ладно скроенный стереотип при жизни поэта некому было разрушить: друзья не могли, а властям это было на руку. Светлов был нужен - как символ, как песня. Миф, ореол стали его клеткой, его клише. Его поэтические и человеческие терзания никого не волновали. "Другой", "неизвестный" Светлов был чужд системе.

И Светлов на годы погружался в переводческую работу: с белорусского, туркменского, украинского, грузинского, литовского. Преподавал в Литературном институте и работал "в стол".

Однажды, в 1935 году, к Светлову неожиданно пришел ленинградский кинорежиссер Семен Тимошенко . Он делал картину "Три товарища", в которой должна была быть песня про Каховку и девушку. "Я устал с дороги, - сказал режиссер, - посплю. А ты, когда напишешь песню, разбуди меня".

Светлов вспоминал: "Каховка - это моя земля. Я, правда, в ней никогда не был, но моя юность тесно связана с Украиной. Я вспомнил горящую Украину, свою юность, своих товарищей... Мой друг Тимошенко спал недолго. Я разбудил его через сорок минут. Сонным голосом он спросил у меня: "Как же так у тебя быстро получилось? Всего сорок минут прошло!" Я сказал: "Ты плохо считаешь, прошло сорок минут, плюс моя жизнь".

А жизнь Светлова, вся его судьба словно состояла из парадоксов. Один из первых и одержимых комсомольцев, он был исключен из комсомола. Веря в высокие идеалы революции, он никогда не вступал в партию. Создавая романтический образ современника, воспевая мечту о летящей к счастью и справедливости молодой стране, он был гоним властями. Светлов добровольцем ушел на гражданскую, а его преследовали за симпатии к троцкистам. Он дошел до Берлина в 45-м, но был "невыездным" и никогда не видел той самой Гренады, которую прославил на весь мир.

Всенародно известный Светлов не выглядел внушительным, важным и всегда старался быть в тени. Не любил помпезности, президиумов. Все, что зарабатывал, раздавал людям, сам, порой, не имея ни копейки, и всю жизнь печатал на старенькой сбитой машинке.

Постоянно находясь в гуще людей, среди молодежи, студентов, коллег, поклонников, он был очень одиноким человеком:

Сколько натерпелся я потерь,

Сколько намолчались мои губы.

Поэт-романтик, он никогда не был наивным, близоруким, восторженно оптимистичным. Уходили годы, и романтика поэта столкнулась с реальностью. Она повзрослела, стала неотделимой от лукавой и грустной усмешки, легкой иронии, скрытого юмора. И все же окрыляющее начало никогда не покидало Светлова. Он сказал однажды: "Человек жив, пока верит. Умирают не люди, а надежды". Черноволосый Светлов с неистово синими глазами, как говорила о нем О. Берггольц, постепенно превращался в задумчивого человека с печальными глазами. Он еще верил в идеалы своей юности, видел прекрасную молодежь, писал для нее добрые и возвышенные стихи. Слава обгоняла его, толкала в спину, а он бежал от нее, боясь громких слов, неискренности и лжи.

Светлов прошел сквозь годы, когда так много было барабанного боя, величания, бравурных поэтических рапортов. Он отходил в сторону, за что был бит, и даже на съездах писателей присутствовал без права решающего голоса... Годами его не печатали, не упоминали критики. Семен Кирсанов и Ольга Берггольц встали на защиту Светлова, и в 1959 году он вернулся в литературу: его новый лирический сборник "Горизонт" был благосклонно принят. Но жить оставалось так мало.

О, сколько мной уже забыто,

Пока я шел издалека!

Уже на юности прибита

Мемориальная доска.

Но все ж дела не так уж плохи,

Но я читателю знаком -

Шагал я долго по эпохе

И в обуви, и босиком.

Удивительно привлекательным был Светлов, несмотря на свою не выигрышную внешность: высокая, узкая фигура, худое с удлиненным подбородком лицо - и живые добрые глаза, застенчивая улыбка. У этого милого человека была внутренняя независимость и безупречный вкус, не позволяющий ему делить людей по занимаемому положению. Его не интересовала известность. Он любил людей, сам держась в тени не только оттого, что был скромен по натуре, - мироощущение поэта побуждало так вести себя. "Поэт - это тот, кому ничего не надо и у кого ничего нельзя отнять", - сказал однажды Иосиф Уткин .

Нет, - мягко возразил Светлов. - Поэт - тот, кому нужно все и который сам хочет все отдать.

Михаил Аркадьевич мог пригласить в гости всех лифтерш дома с семьями "на пирожки" или дворников - "на гусей". Когда он в последний раз лежал в больнице, гонорар, присылаемый из разных издательств, горкой лежал на тумбочке... У всех приходящих Светлов спрашивал: "Тебе нужны деньги? Возьми, отдавать не надо". А сыну, ухаживающему за ним, наказывал: "У здешней няни есть внук. Ему шесть лет. Возьми его, поезжай в "Детский мир" и купи ему все новое: ботиночки, пальто, костюм. Старухе будет приятно".

А сам он ходил зимой в осеннем пальто и легких ботинках, порой не имел гроша в кармане...

Светлов не мог жить без людей. Признавался, что в детстве воображал себя самими разными, героями прочитанных книг и только никогда - Робинзоном. Одиночество Светлову нужно было только для работы, а для общения - вся земля. Он постоянно был окружен молодежью, с неослабевающим интересом всматривался в новые лица и, как никто другой, с огромной ответственностью преподавал в Литературном институте. Студенты обожали его, а он не мог без них. В одной из своих анкет в графе "общественная работа" Михаил Аркадьевич написал: "работа с молодыми поэтами".

Поэт Светлов по своей природе был чрезвычайно музыкален. Почти все его стихи "поются", да и сам он оказался автором нескольких мелодий. Помните знаменитый студенческий "Глобус"? Стихи написал Михаил Львовский, а музыка принадлежит Светлову, он придумал ее в годы войны для своей песни "За зеленым забориком".

А из "Гренады" пытались сделать песню многие профессиональные композиторы. Были варианты лучше, похуже, но народ знал одну - ту, которую сочинил в 1958 году Виктор Берковский , будущий знаменитый бард, а тогда - студент из Запорожья. Эта музыка как будто была всегда, как будто родилась вместе со стихами. Ее узнали и запели в студенческой среде, а в 1965 году песня впервые прозвучала по радио. Но Михаила Аркадьевича уже не было в живых.

Через три года после кончины Михаила Аркадьевича, в 1967-м году, ему была присуждена (посмертно) единственная профессиональная награда - Ленинская премия по разделу "поэзия". Что это - политическая конъюнктура или официальное признание? Видимо, и то, и другое - идеологическая необходимость поднять на пьедестал поэта с лозунгом "Комсомол, я - твой поэт". Конечно, деваться некуда - высшая награда за творчество, за талант, за мастерство, а еще - за честность и одержимость, которых у него никто не мог отнять. Даже съезд писателей.

Могила Михаила Аркадьевича находится на Новодевичьем кладбище. Участок 6. Положите цветы, когда будете там. А вернувшись домой, откройте томик Светлова наугад, и вы ощутите чистоту и волшебство его поэзии, которая к нам обязательно вернется. Впрочем, она уже возвращается:

Живого или мертвого

Жди меня двадцать четвертого,

Двадцать третьего, двадцать пятого -

Виноватого, невиноватого.

Как природа любит живая,

Ты люби меня, не уставая...

Называй меня так, как хочешь:

Или соколом, или зябликом,

Ведь приплыл я к тебе корабликом -

Неизвестно, днем или ночью.

У кораблика в тесном трюме

Жмутся ящики воспоминаний,

И теснятся бочки раздумий,

17.6.1903 - 28.9.1964

Страна: Россия

Родился 17 июня 1903 г. в Екатеринославе (ныне Днепропетровск) в семье мелкого ремесленника.
Учился в начальном училище, одновременно подрабатывал в салоне фотографии и на товарной бирже. В 1917 г. вступил в Красную армию.
Как поэт Светлов проявил себя в годы революции и Гражданской войны. К 1925 г. он уже был автором сборников «Рельсы», «Стихи», «Корни». В 1925-1926 гг. написаны стихотворения «Двое», «Рабфаковке», «Гренада», «В разведке», ставшие очень популярными у современников.
В ранних стихах пробиваются характерные для всей поэзии Светлова темы гуманизма и интернационализма (поэмы «Комсомол» и «Хлеб», «Стихи о ребе» и др.). В 30 х гг. Светлов обращается к драматургии (пьеса «Двадцать лет спустя»), пишет лирические стихи. Он избегает сложных смещений ритма, длинных стихотворных периодов, неожиданных словосочетаний. Его поэзия ориентирована на музыкально-слуховое восприятие. Отсюда названия «Песня», «Песенка», «Моя песня» и т. п.
«Песня о Каховке» сразу стала одной из любимых песен молодёжи. В годы Великой Отечественной войны Михаил Аркадьевич работал во фронтовой и армейской печати. Лучшие образцы его творчества военных лет - поэма «Двадцать восемь», стихи о партизанке Лизе Чайкиной, стихотворение «Итальянец», пьеса «Бранденбургские ворота». Послевоенная поэзия Светлова становится философской. Он размышляет о жизни, связи времён, истории, человеческом призвании и счастье («Бессмертие», «Любовь», «Искусство», «Горизонт» и др.).
Светлов всегда был непримирим ко всякой фальши, громогласной риторике, холодной декларативности. Его юмор, о котором ходили легенды, превращался в таких случаях в точную и беспощадную сатиру. Поэт считал предназначением своего творчества «быть „скорой помощью” для любого человека, разделить его горе, принять его близко к своему сердцу».
Умер 28 сентября 1964 г. в Москве.

Светлов Михаил Аркадьевич родился в небогатой еврейской ремесленнической семье. Окончил высшее начальное училище. Публиковаться начал с 1917 года (стихотворение в газете «Голос солдата»). Первая мировая война, Октябрьская революция, гражданская война не дали возможность продолжить образование. Светлов вступает в комсомол. В 1919 назначается заведующим отделом печати Екатеринославского губкома комсомола. В 1920 году Михаил Светлов идет добровольцем на защиту своего города в составе 1-го Екатеринославского территориального пехотного полка и в течение нескольких месяцев участвует в боях.

В 1921 Светлов переезжает в Харьков, где работает в отделе печати ЦК комсомола Украины. Здесь была издана первая книга его стихов «Рельсы» (1922). Затем, вместе с поэтом М. Голодным. Светлов приезжает в Москву, литературная жизнь которой захватывает молодых поэтов. В Москве Михаил Светлов учится на рабфаке, затем на литературном факультете 1-го МГУ, в Высшем литературно-художественном институте им. В. Брюсова, где познакомился с , дружба с которым продолжалась долгие годы. В Москве Светлов стал членом литературной группы «Молодая гвардия», объединившей литераторов, воспевавших революционную переделку мира. При этом в 1924–1925 входил в литературную группу «Перевал», вокруг которой группировались «попутчики». Публикует сборники «Стихи» (1924) и «Корни» (1925).

В 1926 выходит книга стихотворений «Ночные встречи». Период нэпа 20-30-х годов Светлов счел предательством революционных идеалов. Именно в это время — от неудовлетворенности «обуржуазившейся революцией» — Светлов отчаянно бросился в романтизм и написал знаменитую (1926), которую читал наизусть на своих концертах. На слова «Гренады» написали музыку около 20 композиторов в разных странах. Светлов писал также стихи для подпольных троцкистских листовок. В этой связи его вызвали в ГПУ, предложили быть стукачом, однако Светлов отказался, сославшись на то, что он тайный алкоголик и не умеет хранить тайн. С той поры ему ничего не оставалось, кроме как поддерживать эту репутацию.

В 1928 «за троцкизм» Светлов был исключён из комсомола. В 1930-е был создан другой шедевр поэта — «Каховка». «Каховка» вслед за «Гренадой» стала популярной песней. Позже прошла по всем дорогам Великой Отечественной войны. С середины 1930-х Светлов обращается к драматургии: «Глубокая провинция» (1935), «Сказка» (1939), «Двадцать лет спустя» (1940), «Мыс Желания» (1940).

В годы войны Светлов был военным корреспондентом газеты «Красная звезда» на Ленинградском фронте. В 1942 пишет поэму «Двадцать восемь». Наиболее известное из военных стихов - (1943). Фронтовые впечатления Михаила Светлова отразились в пьесе «Бранденбургские ворота» (1946).

В послевоенные годы поэтическое творчество Светлова было в негласной опале, ему не разрешали выезжать за границу. Светлов занялся преподаванием и стал одним из самых любимых профессоров Литинститута. И опять возвращается к драматургии: «Чужое счастье» (1953), «С новым счастьем» (1956) и вариация на тему К. Гоцци «Любовь к трем апельсинам» (1964).

Лишь после 2-го съезда писателей (1954), на котором в защиту Михаила Светлова выступили и , стена молчания вокруг его имени была сломлена. После значительного перерыва появился сборник стихов Светлова «Горизонт» (1959), «Охотничий домик» (1964) и последняя книга поэта — «Стихи последних лет» (1967), за которую Светлову посмертно была присуждена Ленинская премия.

17 (по старому стилю 4) июня 1903 года в Екатеринославе (ныне Днепропетровск, Украина) в семье ремесленника.

Публиковаться начал с 1917 года (стихотворение в газете "Голос солдата"). В 1919 году был назначен заведующим отделом печати Екатеринославского губкома комсомола. В 1920 году Михаил Светлов в качестве добровольца присоединился к составу 1-го Екатеринославского территориального пехотного полка и в течение нескольких месяцев участвовал в боях. В 1921 Светлов перебрался в Харьков , где работал в отделе печати ЦК комсомола Украины. Здесь была издана первая книга его стихов "Рельсы". В 1922 году он переехал в Москву, где поступил учиться сначала на рабочий факультет, а затем в Высший литературно-художественный институт им. В.Я. Брюсова.

В столице Светлов стал членом литературной группы "Молодая гвардия", объединившей литераторов, воспевавших революционное переустройство мира, в 1924-1925 годах входил в литературную группу "Перевал". В это время были опубликованы два сборника его стихотворений: "Стихи" (1924) и "Корни" (1925). В 1926 вышла книга Светлова "Ночные встречи" и в этом же году им была написана знаменитая "Гренада", которую Владимир Маяковский читал наизусть на своих поэтических вечерах. На слова "Гренады" написали музыку около 20 композиторов в разных странах.

В 1928 "за троцкизм" Светлов был исключен из комсомола. В 1930-е было создано другое знаменитое произведение поэта — "Каховка", которая вслед за "Гренадой" также стала популярной песней. В конце 1930-х годов Светлов обратился к драматургии: им была написана романтическая пьеса "Сказка" (1939), а в 1940 году он снова вернулся к событиям Гражданской войны в пьесе "Двадцать лет спустя".

Во время Великой отечественной войны Светлов был военным корреспондентом сначала газеты "Красная звезда" в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), затем — газет 1-й ударной армии Северо-Западного фронта "На разгром врага" и "Героический штурм". На войне Светлов писал стихи, корреспонденции, листовки, и впервые в жизни — очерки. Так, известен его очерк о девушке-санинструкторе "Дружинница". Огромную популярность получило его стихотворение "Итальянец". Впечатления о войне нашли отражение и в пьесе послевоенного периода "Бранденбургские ворота". За боевую работу в годы Великой Отечественной войны Светлов был награжден двумя орденами Красной Звезды, медалями.

В послевоенные годы поэтическое творчество Светлова было в негласной опале, ему не разрешали выезжать за границу. Светлов занялся преподаванием. В эти годы он вновь вернулся к драматургии и создал пьесы: "Чужое счастье" (1953), "С новым счастьем" (1956) и вариацию на тему Карло Гоцци "Любовь к трем апельсинам" (1964). Также больше количество времени Светлов уделял переводческой работе: с белорусского, туркменского, украинского, грузинского, литовского языков.

Лишь после 2-го съезда писателей (1954), на котором в защиту Михаила Светлова выступили Семен Кирсанов и Ольга Берггольц, о поэте вновь заговорили открыто. После значительного перерыва появился сборник стихов Светлова "Горизонт" (1959), "Охотничий домик" (1964) и последняя книга поэта — "Стихи последних лет" (1967), за которую Светлову посмертно была присуждена Ленинская премия. Умер Михаил Светлов 28 сентября 1964 года в Москве, оставив незаконченной работу над пьесой об Антуане Сент-Экзюпери.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Третий год идет рубрика "Золотые перья". Все золото, золото! — ярко-желтый ковкий металл, в периодической системе Менделеева порядковый номер 79. Нерастворим в кислотах и щелочах. Золотое перо оставляет твердый след в истории. Взять хотя бы "Гренаду" Михаила Светлова — кто ее не знает? Знают и автора, неисправимого романтика, острослова, поэта. А вдруг кто-то забыл? Давайте вспомним — Светлов того стоит.

Начнем танцевать от печки. Его настоящая фамилия — Шейнкман. Родился в Екатеринославе (ныне Днепропетровск) в бедной еврейской семье. В ранней автобиографии он написал коротко и иронично: "Я, Михаил Аркадьевич Светлов, родился в 1903 году 4/17 июля. Отец — буржуа, мелкий, даже очень мелкий. Он собирал 10 знакомых евреев и создавал "Акционерное общество". Акционерное общество покупало пуд гнилых груш и распродавало его пофунтно. Разница между расходом и приходом шла на мое образование. Учился в высшем начальном училище. В комсомоле работаю с 1919 г. Сейчас студент МГУ. Стихи пишу с 1917 г".

Знакомство с литературой произошло случайно: отец приволок в дом кучу классиков с тем, чтобы пустить бумагу на кульки для семечек. Юный Светлов охнул и договорился с отцом: сначала он читает, а потом родитель заворачивает. Так он приобщился к литературе. И еще любил рассказывать: "В детстве я учился у меламеда. Платили ему пять рублей. И вдруг отец узнал, что в соседнем местечке берут три. Он пришел к меламеду и сказал: "Хорошо, пять так пять. Но за эти деньги обучи его русской грамоте".

— Так я и стал, — заключал Светлов, — русским писателем.

Чтение дало импульс к собственному творчеству, и Михаил Светлов, будучи от горшка — два вершка, написал роман "Ольга Мифузорина", который оборвался на третьей странице. Потом увлекся стихосложением. Первое стихотворение было опубликовано в 1917 году в газете "Голос солдата". В 16 лет уже серьезная должность — главный редактор журнала "Юный пролетарий". Следующая веха — 1-й екатеринославский полк, созданный для борьбы с бандитами (следствие Гражданской войны).

В 1923 году Светлов вместе со своими екатеринославскими друзьями — Михаилом Голодным и Александром Ясным — переехал в Москву, где поселился в молодежном общежитии на Покровке. Рабфак, университет, Высший литературно-художественный институт им. Брюсова. И первые книги — "Рельсы" и "Ночные встречи" ("Сегодня больному паровозу/ В депо починили лапу"; "Время не то пошло теперь,/ Прямо шагать нельзя,/ И для того, чтоб открыть дверь,/ Надо пропуск взять...") Все это пробы пера. Серебряный отлив, не золотой. "Приговор прозвучал, /Мандолина поет/ И труба, как палач/Наклонилась над ней.../ Выпьем, что ли, друзья, /За семнадцатый год, /За оружие наше, за наших коней!.."

На Первом съезде писателей в 1934 году Николай Бухарин говорил: "Конечно, Светлов очень хороший советский поэт, но можно ли его сравнивать с Гейне?.. Он, как и многие наши поэты, еще провинциален, широта его умственных горизонтов и высота мастерства не идут ни в какое сравнение с аналогичными свойствами творца "Книги песен"..."

Откуда появилось сравнение с Генрихом Гейне ? Сам Светлов позволил себе в одном из своих стихотворений разговаривать с Гейне (разговаривал же Маяковский с Пушкиным ). Владимир Владимирович не очень одобрил разговор с мэтром и назвал Светлова "гейнеобразным евреем". На видение Гейне Светлову живо откликнулся и знаменитый пародист того времени Александр Архангельский:

Присядьте, прошу вас, на эту тахту, Стихи и поэмы сейчас вам прочту!.. — Гляжу я на гостя, — он бел, как стена, И с ужасом шепчет: — Спасибо, не на... — Да, Гейне воскликнул: — Товарищ Светлов! Не надо, не надо, не надо стихов!

Здесь явный отзвук сверхзнаменитой "Гренады" Светлова. Это стихотворение было напечатано в "Комсомольской правде" 29 августа 1926 года и сразу прославило Светлова. Даже Цветаева написала Пастернаку из Парижа: "Передай Светлову, что его "Гренада" — мой любимый (чуть не сказала лучший) стих".

Мы ехали шагом, Мы мчались в боях И "Яблочко"-песню Держали в зубах. Ах, песенку эту Доныне хранит Трава молодая — Степной малахит...

Позднее Светлов рассказывал историю создания "Гренады": мол, шел по Тверской и увидел вывеску "Гостиница Гренада" — "и появилась шальная мысль: дай напишу какую-нибудь серенаду". Серенада в конечном счете переросла в балладу в духе "перманентной революции" Льва Троцкого. Очень была заманчивая идея 20-х годов: мировая революция; изгнать капитал и утвердить победу рабочих и крестьян, вот отсюда и у украинского хлопца "испанская грусть": "Мы мчались, мечтая/ Постичь поскорей /Грамматику боя — /Язык батарей".

Какая-то космическая идея о всемирной правде и справедливости, не считаясь с жертвами.

Отряд не заметил Потери бойца И "Яблочко"-песню Допел до конца.

Не заметили миллионов, погибших на разных внешних фронтах и на фронтах внутренних: столько обнаружилось "врагов народа" на собственной территории, среди своих. Но вначале об этом никто не задумывался. Главное, Гренада, Гренада, Гренада моя! Если отвлечься от смысла, то завораживающие стихи. Печально пленительные. Поэт мгновенно стал знаменитым.

"Гренада" стала Эльбрусом и Казбеком творчества Михаила Светлова. Сам он в своей мягкой иронической манере говорил: "Есть стихи-офицеры, стихи-генералы. Порой попадается стихотворение-маршал. У меня такой маршал — "Гренада". Правда, уже довольно дряхлый. Ему пора на пенсию. Но он пока не уходит. Есть два генерала. "Каховка" — тоже в солидном возрасте. И — средних лет — "Итальянец". А сколько рядовых, необученных!"

Вторая вершина — "Каховка", написанная в 1935 году и положенная на музыку Исааком Дунаевским. Люди старшего поколения сразу вспомнят "Песню о Каховке":

Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались, Как нас обнимала гроза? Тогда нам обоим сквозь дым улыбались Ее голубые глаза...

Такая милая вспоминательная песня, но в ней есть и другой смысл, который, возможно, Михаил Аркадьевич и не вкладывал: слова "но наш бронепоезд / Стоит на запасном пути!" звучат как угроза. Угроза возвращения сталинизма, угроза возвращения имперских замашек, угроза подавления любых прав личности. Как романтик, Михаил Аркадьевич, естественно, об этом не думал. Но вышло у него ужасающе грозно.

Стихотворение "Итальянец" было написано в 1943 году (во время войны Светлов был политработником, писал очерки, стихи, военные корреспонденции).

Молодой уроженец Неаполя! Что оставил в России ты на поле? Почему ты не мог быть счастливым Над родным знаменитым заливом? Я, убивший тебя под Моздоком, Так мечтал о вулкане далеком! Как я грезил на волжском приволье Хоть разок прокатиться в гондоле!

Больше поэтических вершин у Светлова и не было. Основной массив замечательных и хороших стихов пришелся на 20-е годы. Это — "Рабфаковке", "Старая Русь", "Дон-Кихот", когда поэт мог быть лирически раскованным, ироничным и веселым.

Годы многих веков Надо мной цепенеют. Это так тяжело. Если прожил балуясь... Я один — Я оставил свою Дульцинею...

Да, и печаль у Светлова была, если каламбурить, то исключительно светла. В 30-е годы пошли стихи натужные, без нерва и драйва. И тут надо сказать об отношении Светлова к советской власти, к "Софье Власьевне", как тогда говорили. По молодости Светлов, как и многие другие, верил в обещанные светлые дали, но, увы, жизнь становилась психологически все хуже и хуже, и у поэта появилась тоска, что "не получилось", "не сбылось", а, может быть, даже ощущение, что "обманули". Прибавьте к этому липкий страх от постоянных репрессий.

"Я его помню непьющим, радующимся славе, — писал в мемуарах Семен Липкин. — Его опустошил разгром оппозиции. Он сочувствовал Троцкому, был не подготовлен к имперским жестокостям. Все комсомольские поэты первого поколения, как и весь тогдашний комсомол, были обворожены Троцким... Безыменский гордо заявлял: "Я грудь распахну по-матросски... и крикну: "Да здравствует Троцкий!"

Льва Троцкого изгнали из страны, а затем подло убили. Есенин и Маяковский сами ушли из жизни. Многих поэтов и писателей поставили к стенке. И кто выжил в условиях "большого террора"? В основном конформисты, в том числе и Светлов. Он никогда не задирался, но и не прислуживал. Однажды его упрекнули в том, что он слишком любит советскую власть. Светлов удивился и ответил: "А кого же мне любить? Бельгийскую власть, что ли?" Михаил Светлов никогда не был отличником советской поэзии, как, к примеру, Сергей Михалков, он сидел на задней парте, "на Камчатке", и оттуда подавал свои остроумные репризы.

В пред— и послевоенные годы Светлов писал уже не так ярко и интересно, как в 20-е, много занимался драматургией ("Глубокая провинция", "Сказка", "Двадцать лет спустя"), много времени отдавал обучению поэтической молодежи ("В поэзию нужно входить, как мусульманин в мечеть, предварительно сняв обувь". "Стихи должны обладать инфекционным свойством — заражать читателей" — из высказываний на поэтическом семинаре в Литературном институте). Но в целом во второй половине жизни Михаила Аркадьевича доминировала щемящая нота грусти. Будучи романтиком, поэт оказался не у дел, по существу, в глубоком запасе, да еще под пятой страха. Лев Озеров отмечал: "Привычно изображать Михаила Светлова этаким весельчаком; острословом, душой дружеского застолья, Ходжой Насреддином советской поэзии. Не встречал человека более сосредоточенного на судьбах мира, опечаленного ими. Под грузом и гнетом своей сосредоточенности и опечаленности он находил выход в острословии. У этого острословия горький корень. Всю свою тоску, все свое одиночество, всю свою ранимость он прятал за острословием. Это была его броня. Такое блистательное острословие не могло быть маской. Оно глубоко коренилось в личности поэта.

На пиру среди веселых Есть всегда один печальный.

Этот "один печальный" — Михаил Светлов. Но этот "печальный" всех веселил. Сердцами молчащих и печальных он владел мастерски. Присутствие Светлова гарантировало любую аудиторию от скуки и серости..."

О шутках и улыбках Светлова существует целая литература. Он всегда был искрометен в стихах и высказываниях.

К моему смешному языку Ты не будь Жестокой и придирчивой, — Я ведь не профессор МГУ, А всего лишь Скромный сын Бердичева.

В золотую книгу юмора вошли многие речения Светлова, такие, к примеру: "Дружба — понятие круглосуточное", "Гений — это вечная наша дружба", "Порядочный человек — это тот, кто делает гадости без удовольствия", "От него удивительно пахло президиумом" и т.д.

Один удачливый драматург приобрел массивные золотые часы с толстым золотым браслетом. Увидев это приобретение, Светлов предложил: "Старик, а не пропить ли нам секундную стрелку?"

Одна назойливая дама без конца спрашивала у заболевшего Светлова: "И что же у вас все-таки находят?" Он ответил: "Талант!"

Какой-то восторженный поклонник, увидев Светлова, воскликнул: "Б-же мой, передо мной живой классик!" На что поэт возразил: "Что вы! Еле живой". По поводу поэтических текстов Светлов любил говорить: "Хочу испить из чистого родника поэзии до того, как в нем выкупается редактор". На юбилее Шота Руставели Светлов разразился экспромтом:

Мы приехали в Тбилиси, Все мы там перепилися. Шо-то пили, шо-то ели, Словом, Шота Руставели.

Светлов помогал людям весело и празднично, как добрый волшебник, вспоминала Маргарита Алигер. Мог вдруг запросто, весело и естественно пригласить усталую от забот немолодую женщину, скромную сотрудницу издательства, кое-как сводящую концы с концами, пообедать с ней или сходить в кино. И ненароком затащить в обувной магазин и, словно играя, заставить купить новые туфли...

Михаил Аркадьевич Светлов был удивительным бессребреником. Все, что зарабатывал, тратил на друзей, на угощения, на подарки и очень мало на себя. Денег всегда почему-то не хватало. Однажды он пришел в издательство в день гонорара, но выяснилось, что его имени в ведомости нет. Другой бы расстроился, а Светлов лишь пошутил: "Давно не видел денег. Пришел посмотреть, как они выглядят".

В период борьбы с космополитизмом, когда зловеще звучало название организации "Джойнт" и многие подозревались в том, что они — "платные агенты", Светлов как-то засиделся в ресторане и, роясь в карманах, чтобы расплатиться, сказал на весь зал: "Не знаю, как и расплачусь... "Джойнт" мне давно не шлет". Это была смелая шутка!..

Лично на себя Светлов тратил мало, только что на выпивку. Зимой ходил в осеннем пальто, одежда всегда была в неряшливом виде, но поэта это не заботило, он жил исключительно поэзией. Однажды перед отъездом в Вильнюс, где готовились Дни русской поэзии, жена Светлова умоляла Льва Озерова: "Я не прошу вас следить за тем, чтобы Михаил Аркадьевич не курил. Не прошу вас следить за тем, чтобы не пил. Прошу вас следить только за тем, чтобы он не ложился спать в новом костюме". Ну, и, конечно, Светлов завалился спать именно в новом костюме, отчего утром пиджак стал мятым и жеванным. Живший с ним в одном номере Озеров сказал: "Надо погладить". Светлов ответил шуткой: "Пусть лучше меня погладят, это мне будет приятней".

Жестокая болезнь свалила Светлова. В один из дней в больнице поэт обратился к Лидии Либединской: "Старуха, привези мне пива!" — "Пива?!" — "Да, рак у меня, кажется, есть".

Евгений Евтушенко писал в "Балладе о преступной мягкости" (1968), отмечая, что Светлов так и не побывал в Испании:

И без укоризны, Угасший уже, Он умер с безвизной Гренадой в душе... Юрий Безелянский