Святая равноапостольная княгиня ольга. Святая княгиня Ольга Святая ольга житие краткое содержание

Икона которой с XVI века стала одной из наиболее почитаемых на Руси. Она и её внук святой князь Владимир, светом Христовой веры изгнавший с Днепровских берегов мрак язычества, дополняя друг друга, стали в нашей истории воплощением материнского и отеческого духовного начала.

Невеста Киевского князя

Древнейшая из летописей, носящая название «Повесть временных лет», является первым из дошедших до нас литературных памятников, упоминающих имя княгини Ольги, этой «духовной матери России», чей образ являет нам сегодня хранящаяся в большинстве храмов икона. Святая Ольга представлена в этом документе как юная невеста Киевского князя Игоря

Предание повествует, что принадлежала она к древнейшему роду князей Изборских и на свет появилась в 894 году в селе Выбуты, расположенном неподалёку от Пскова. Там же произошла и её первая встреча с будущим женихом, оставившая в его сердце память о чистой и целомудренной красавице, живущей на берегу реки Великой.

Горечь раннего вдовства

Именно её он предпочёл всем прочим невестам, съехавшимся в Киев, когда пришла пора назвать свою избранницу. И её он сделал своей женой и великой княгиней Киевской Руси. Но не дано было Ольге долгого семейного счастья. Едва родился у них первенец Святослав, как постигла молодую княгиню беда - принял Игорь в глухих лесных чащобах лютую смерть от рук коварных древлян, населявших те края.

Погоревала, поубивалась безутешная вдова, но горю-то не помочь, а сына растить надо, да и правительницей русской земли она теперь осталась единоличной. Все заботы государственные отныне легли на её женские плечи. Но вначале, чтобы успокоить душу, да и мужнюю память почтить как должно, задумала Ольга покарать убийц своего супруга.

Это уже позже, став христианкой, начала она по учению истинной веры молиться за врагов и прощать обиды. Тогда же излила она на губителей мужа своего всю безумную ярость тёмной язычницы. Дважды заманив их посольства в Киев, одних повелела живьём предать земле, а других спалить огнём. И чтобы уж до краёв напоить душу вражьей кровью, двинула свои дружины на города древлян, где счёт убитым врагам шёл на тысячи.

Правительница Руси

Нет, не этот образ являет нам сегодня храмовая икона. Святая Ольга родится позже из купели константинопольской, а тогда перед племенами и народами, населявшими Древнюю Русь, предстала сильная и беспощадная правительница, явившая в себе мощь, достойную выдающегося государственного мужа. И с трудом, но покорились ей подданные.

Добилась мудрая княгиня укрепления своей централизованной власти, разделив подвластные ей земли на «погосты» - отдельные районы, в которых поставила воевод, да каждому из них ввела оброк, собирать который посылала вооружённые отряды. Само название «погосты», как считается, произошло от этих самых «гостей», никогда не уезжавших с пустыми руками. Накладно было людям, но зато казне в достаток, а значит, и государству на пользу.

И направляемая твёрдой рукой многомудрой правительницы Русь всемерно укреплялась. Развивалась экономика, а вместе с тем появлялись и новые города. С каждым годом подрастал и юный князь Святослав, которому по достижении положенных лет предстояло взять в свои руки правление государством.

Забота о духовном просвещении народа

Имея перед собой пример одного из самых могучих по тем временам государств - Византии, княгиня Ольга понимала, что для процветания государства недостаточно лишь забот о его хозяйственном благополучии и военной силе. Она сознавала, что лишь общность духовной жизни может собрать воедино его жителей и стать надёжной основой для формирования нации.

Господь помог сделать ей правильный выбор, и, оставив государство на попечение своего уже достаточно подросшего сына, Ольга во главе многочисленного флота отправилась в Константинополь, чтобы воочию узреть земные плоды, приносимые верой, а заодно решить насущные дипломатические вопросы и продемонстрировать военную мощь.

Духовное рождение во святой купели

В византийской столице воображение княгини поразило обилие храмов и благолепие совершавшихся в них богослужений. Она зачарованно слушала церковное пение и впервые постигала новые для неё понятия - исповедь, литургия, крест и икона. Святая Ольга была крещена Феофилактом, и во время совершения обряда её восприемником был сам император Константин Богрянородный.

По совершении таинства княгиня удостоилась имени Елена, в честь святой матери императора Константина Великого, обретшей Животворящий Крест Господень и прославившейся распространением истинной веры в Римском государстве. Уподобившись ей, новокрещенная правительница Руси, вернувшись на родину, стала проповедницей христианства на подвластных ей землях.

Благочестивые труды на родине

Домой княгиня Ольга прибыла с большим багажом икон и богослужебных книг. С ней же на Русь приехали и несколько православных священников, которым предстояло обращать ко Христу киевлян, поклонявшихся до той поры идолам. Повелением Ольги в Киеве на могиле первого христианина князя Аскольда воздвигли храм святителя Николая чудотворца, в который была помещена привезённая из Константинополя икона.

Святая княгиня Ольга много потрудилась также для прославления на Руси Существует предание, что недалеко от родного села на берегу реки Великой она сподобилась узреть три сходящих с неба сияющих луча и тогда же предсказала, что в том месте будет возведён храм в честь Пресвятой Троицы и со временем зашумит большой торговый город. Сама же установила на берегу и основала храм, положивший начало строительству Пскова.

В самом же Киеве богомудрая правительница построила который освятили в 960 году. Главной его святыней стал крест, которым благословил её во святом крещении Константинопольский патриарх. Сделан он был из Животворящего Древа Господня, через него было явлено немало чудес исцеления.

Душевная печаль княгини

Однако не пробил ещё час Руси выйти из мрака язычества и озариться светом православной веры. Летописец сообщает, что изрядно нашлось в Киеве бояр и дружинников, возненавидевших Премудрость Божию, и среди них был князь Святослав, возмужавший и окрепший к тому времени сын Ольги.

Как ни наставляла его мать в истинной вере, как ни уговаривала принять крещение, он неизменно продолжал упорствовать. Однако тем из приближённых, кто обращался ко Христу, не препятствовал в этом и другим не позволял над ними издеваться. Со временем к сыну перешла вся полнота власти, а его благочестивая мать всецело предалась служению Богу и делам благотворительности. Государственными же делами занималась лишь в те дни, когда Святослав бывал в походах со своей дружиной.

Последние годы праведницы

Последние годы жизни она провела в Киеве, воспитывая внуков, среди которых подрастал и будущий креститель Руси князь Владимир. Благочестивая бабка наставляла их в вере, рассказывала о Едином Боге и о том, как Он сотворил небо и землю, но крестить их не решалась, опасаясь гнева своего сына-язычника.

Даже священника ей приходилось принимать у себя тайно. Её единственной отрадой были молитвенник и икона. Святая Ольга до последних дней своих не переставала просить Господа о просвещении русской земли. И Вседержитель внял её мольбам, возложив это великое дело на её равноапостольного внука. Саму же праведницу призвал к Себе в 969 году.

Канонизация и общецерковное почитание

Канонизация «начальницы веры в земле Российской» совершилась на соборе 1547 года. Там же было подтверждено её всеобщее почитание ещё в домонгольский период. С этого момента начинает свою историю и её иконография. Важно заметить также, что за всю среди шести женщин, причисленных к лику равноапостольных, этой чести удостоена и Святая Ольга.

Икона, значение которой становится понятным из самой её композиции, представляет угодницу Божию держащей в одной руке крест, символизирующий веру, а в другой изображение храма - символ её миссионерства и распространения христианства на языческих землях. Те же символы можно видеть и на иконах иных носителей веры, например, равноапостольной княгини Тамары.

Иконы, почитаемые и любимые

Равноапостольная княгиня Ольга почитается как духовная мать русского народа, поскольку именно с неё берёт начало его становление на путь христианской веры. Неисчислимы храмы, возведённые в её честь. В них уже много веков идут люди поклониться честному образу равноапостольной княгини.

Не иссякает их поток и в наши дни. Большим почитанием пользуется, например, икона Святой Ольги в Москве в домовом храме при Паломническом центре Московского Патриархата - самом высотном храме столицы. Он расположен на пятнадцатом этаже гостиницы «Университетская», ежедневно открывает свои двери для сотен верующих, съезжающихся со всей страны.

Известна многим и икона Святой Ольги в Санкт-Петербурге, хранящаяся в построенном в её честь храме, находящемся в Стрельне. Этот архитектурный памятник, возведённый в Михайловском парке на берегу Финского залива, всегда привлекает много паломников и просто туристов. И всем им надолго запоминается образ княгини, держащей в руке крест, дарованный ей константинопольским патриархом. Это и есть икона Святой Ольги.

О чем молятся перед этим образом?

Принято считать, что молитва перед иконой равноапостольной княгини Ольги помогает верующим обрести мудрость в житейских делах и наполняет их сердца Благодатью, столь необходимой каждому в нашей полной тревог и искушений жизни. Также принято возносить ей молитвы об укреплении России, о защите от обидчиков и умягчении их сердец.

Известны также случаи, когда исцеление страдающим душевными болезнями приносила именно икона Святой Ольги. В чем помогает ещё её святой образ? Правильно будет сказать, что буквально во всём, если только молитва произносится из самой глубины сердца и наполнена живой верой. При этом условии святая равноапостольная княгиня Ольга преклоняет слух к нашим мольбам и ходатайствует перед Богом об их исполнении.

Известно также, что женщинам, носящим имя Ольга, особое покровительство являет именно икона Святой Ольги. Фото, представленные в статье, помогут создать представление об иконографии этого образа и о том, как его видели мастера разных эпох.

Сделав свой выбор, великая княгиня Ольга, поручив Киев подросшему сыну, отправляется с большим флотом в Константинополь. Древнерусские летописцы назовут это деяние Ольги «хождением», оно соединяло в себе и религиозное паломничество, и дипломатическую миссию, и демонстрацию военного могущества Руси. «Ольга захотела сама сходить к грекам, чтобы своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об истинном Боге», — повествует житии святой Ольги. По свидетельству летописи, в Константинополе Ольга принимает решение стать христианкой. Таинство Крещения совершил над ней патриарх Константинопольский Феофилакт (933 — 956), а восприемником был император Константин Багрянородный (912 — 959), оставивший в своем сочинении «О церемониях византийского двора» подробное описание церемоний во время пребывания Ольги в Константинополе.
Патриарх благословил новокрещенную русскую княгиню крестом, вырезанным из цельного куска Животворящего Древа Господня. На кресте была надпись: «Обновися Русская земля Святым Крестом, его же приняла Ольга, благоверная княгиня».

Сергей Кириллов. Княгиня Ольга. Крещение. Первая часть триптиха «Святая Русь»

В Киев Ольга вернулась с иконами, богослужебными книгами — началось ее апостольское служение. Она воздвигла храм во имя святителя Николая над могилой Аскольда — первого Киевского князя-христианина и многих киевлян обратила ко Христу. С проповедью веры отправилась княгиня на север. В Киевских и Псковских землях, в отдаленных весях, на перекрестках дорог воздвигала кресты, уничтожая языческие идолы.

Святая Ольга положила начало особенного почитания на Руси Пресвятой Троицы. Из века в век передавалось повествование о видении, бывшем ей около реки Великой, неподалеку от родного села. Она увидела, что с востока сходят с неба «три пресветлых луча». Обращаясь к своим спутникам, бывшим свидетелями видения, Ольга сказала пророчески: «Да будет вам ведомо, что изволением Божиим на этом месте будет церковь во имя Пресвятой и Животворящей Троицы и будет здесь великий и славный град, изобилующий всем». На этом место Ольга воздвигла крест и основала храм во имя Святой Троицы. Он стал главным собором Пскова — славного града русского, именовавшегося с тех пор «Домом Святой Троицы». Таинственными путями духовного преемства через четыре столетия это почитание передано было преподобному Сергию Радонежскому.

11 мая 960 года в Киеве освятили храм Святой Софии — Премудрости Божией. Этот день отмечался в Русской Церкви как особый праздник. Главной святыней храма стал крест, полученный Ольгой при крещении в Константинополе. Храм, построенный Ольгой, сгорел в 1017 году, и на его место Ярослав Мудрый воздвиг церковь святой великомученицы Ирины, а святыни Софийского Ольгина храма перенес в доныне стоящий каменный храм Святой Софии Киевской, заложенный в 1017 году и освященный около 1030 года. В Прологе XIII века об Ольгином кресте сказано: «Иже ныне стоит в Киеве во Святой Софии в алтаре на правой стороне». После завоевания Киева литовцами Ольгин крест был похищен из Софийского собора и вывезен католиками в Люблин. Дальнейшая его судьба нам неизвестна. Апостольские труды княгини встречали тайное и открытое сопротивление язычников. Среди бояр и дружинников в Киеве нашлось немало людей, которые, по словам летописцев «возненавидели Премудрость», как и святую Ольгу, строившую Ей храмы. Ревнители языческой старины все смелее поднимали голову, с надеждой взирая на подрастающего Святослава, решительно отклонившего уговоры матери принять христианство. «Повесть временных лет» так повествует об этом: «Жила Ольга с сыном своим Святославом, и уговаривала его мать креститься, но пренебрегал он этим и уши затыкал; однако если кто хотел креститься, не возбранял тому, ни издевался над ним... Ольга часто говорила: «Сын мой, я познала Бога и радуюсь; вот и ты, если познаешь, тоже начнешь радоваться». Он же, не слушая сего, говорил: «Как я могу захотеть один веру переменить? Мои дружинники этому смеяться будут!» Она же говорила ему: «Если ты крестишься, все так же сделают». Он же, не слушая матери, жил по языческим обычаям.
Много скорбей пришлось пережить святой Ольге в конце жизни. Сын окончательно переселился в Переяславец на Дунае. Пребывая в Киеве, она учила своих внуков, детей Святослава, христианской вере, но не решалась крестить их, опасаясь гнева сына. Кроме того, он препятствовал ее попыткам утверждения христианства на Руси. Последние годы, среди торжества язычества, ей, когда-то всеми почитаемой владычице державы, крестившейся от Вселенского патриарха в столице Православия, приходилось тайно держать при себе священника, чтобы не вызвать новой вспышки антихристианских настроений. В 968 г. Киев осадили печенеги. Святая княгиня с внуками, среди которых был и князь Владимир, оказались в смертельной опасности. Когда весть об осаде достигла Святослава, он поспешил на помощь, и печенеги были обращены в бегство. Святая Ольга, будучи уже тяжело больной, просила сына не уезжать до ее кончины. Она не теряла надежды обратить сердце сына к Богу и на смертном одре не прекращала проповеди: «Зачем оставляешь меня, сын мой, и куда ты идешь? Ища чужого, кому поручаешь свое? Ведь дети Твои еще малы, а я уже стара, да и больна, — я ожидаю скорой кончины — отшествия к возлюбленному Христу, в которого я верую; я теперь ни о чем не беспокоюсь, как только о тебе: сожалею о том, что хотя я и много учила и убеждала оставить идольское нечестие, уверовать в истинного Бога, познанного мною, а ты пренебрегаешь этим, и знаю я, что за твое непослушание ко мне тебя ждет на земле худой конец, и по смерти — вечная мука, уготованная язычникам. Исполни же теперь хоть эту мою последнюю просьбу: не уходи никуда, пока я не преставлюсь и не буду погребена; тогда иди, куда хочешь. По моей кончине не делай ничего, что требует в таких случаях языческий обычай; но пусть мой пресвитер с клириками погребут по обычаю христианскому мое тело; не смейте насыпать надо мною могильного холма и делать тризны; но пошли в Царьград золото к святейшему патриарху, чтобы он совершил молитву и приношение Богу за мою душу и раздал нищим милостыню».
«Слыша это, Святослав горько плакал и обещал исполнить все завещанное ею, отказываясь только от принятия святой веры. 11 июля 969 года святая Ольга скончалась, «и плакали по ней плачем великим сын ее и внуки и все люди». Пресвитер Григорий в точности выполнил ее завещание.

Святая равноапостольная Ольга была канонизирована на соборе 1547 года, который подтвердил повсеместное почитание ее на Руси еще в домонгольскую эпоху.
Святая равноапостольная Ольга стала духовной матерью русского народа, через нее началось его просвещение светом Христовой веры.

Языческое имя Ольги соответствует мужскому Олег (Хельги), что означает «святой». Хотя языческое понимание святости отличается от христианского, но оно предполагает в человеке особый духовный настрой, целомудрие и трезвление, ум и прозорливость. Раскрывая духовное значение этого имени, народ Олега назвал Вещим, а Ольгу — Мудрой. Впоследствии святую Ольгу станут называть Богомудрой, подчеркивая ее главный дар, ставший основанием всей лествицы святости русских жен — премудрость.
Христианское имя святой Ольги — Елена (в переводе с древнегреческого «Факел»), стало выражением горения ее духа. Святая Ольга (Елена) приняла духовный огонь, который не угас во всей тысячелетней истории Христианской России.

Примечательно, что жители украинского города Коростень (современное название Искоростеня) давным-давно простили княгине Ольге, что она сожгла их город. Сейчас в Коростене стоит памятник святой княгине Ольге.

При подготовке статьи использованы материалы сайта pravoslavie.ru

Дата публикации или обновления 01.11.2017

Житие святой равноапостольной княгини Ольги,
во святом крещении Елены.

Неизмерима глубина великого и святого таинства крещения! Оно первое в ряду таинств, установленных Самим Господом Иисусом Христом и хранимых Церковью. Через него лежит путь к вечной жизни в благодатном единении с Богом.

Утверждению христианства на Руси при святом равноапостольном великом князе киевском Владимире (память 15/28 июля) предшествовало княжение великой княгини Ольги, которую в древности называли корнем правоверия. Блаженная Ольга явилась как заря пред наступлением светлого дня святой веры во Христа - Солнца правды, воссияла подобно луне во мраке ночи, то есть во тьме идолослужения, облегавшей Русскую землю. В период ее правления на Руси успешно насаждались семена веры Христовой. По словам летописца, святая равноапостольная Ольга «во всей Русстей земли первая разорительница кумирским требищам бысть и правоверию основание».

Княгиня Ольга, прославленная мудрым правлением во дни язычества и еще более обращением ее к христианству, которое указала она своему великому внуку, сделалась искони предметом любви народной. Много сохранилось о ней преданий, языческих и христианских, каждое из них проникнуто духом своей веры, и поэтому не должно удивляться, если язычество, думая прославить свою княгиню, яркими чертами изобразило то, что казалось ему первой добродетелью - месть за супруга. Более отрадны предания о первых днях ее юности, которые дышат свежестью чистых нравов славянских - это первое явление св. Ольги на ее высокое поприще.

Равноапостольная Ольга родилась в Псковской земле, ее родословная восходит к Гостомыслу, тому славному мужу, который начальствовал в Великом Новгороде до тех пор, пока по его же совету не был призван от варягов на княжение русское Рюрик с братьями. Принадлежала она, уточняет Иоакимовская летопись, к роду князей Изборских, одной из забытых древнерусских княжеских династий, которых было на Руси в X-XI вв. не меньше двадцати, но которые все были вытеснены со временем Рюриковичами или свелись с ними посредством браков. Она родилась в языческой семье и называлась варяжским именем Хельга, в русском «окающем» произношении - Ольга, Вольга. Женское имя Ольга соответствует мужскому имени Олег, что значит «святой».

Хотя языческое понимание святости совершенно отличное от христианского, но и оно предполагает в человеке особый духовный настрой, целомудрие и трезвение, ум и прозорливость. Позднейшие предания называли ее родовым имением весь Выбутскую, в нескольких километрах от Пскова , вверх по реке Великой. Родители блаженной Ольги сумели внушить своей дочери те правила честной и разумной жизни, которых сами держались, несмотря на свое идолопоклонство. Поэтому уже в юности ей были присущи глубокий ум и исключительная в языческой среде нравственная чистота. Богомудрой, мудрейшей в роде называют святую княгиню древние авторы, и именно чистота была той доброй почвой, на которой принесли такой богатый плод семена христианской веры.

Рюрик, умирая, оставил после себя сына своего Игоря еще малолетним отроком, поэтому как Игоря, так и самое княжение до дней совершеннолетия сына Рюрик поручил попечению родственника своего кн. Олега. Собрав значительное войско и имея при себе малолетнего наследника княжения Игоря, он отправился к Киеву. Убив здесь русских князей Аскольда и Дира, незадолго до этого принявших христианство, Олег подчинил себе Киев и стал единовластителем варяго-русских владений, сохраняя княжение для племянника своего Игоря. За время княжения Олега с 882 по 912 гг. Русь превращается в огромное сильное государство, объединяя под властью Киева почти все русские земли вплоть до Новгорода.

Князь же Игорь, достигнув юношеского возраста, занимался охотой. Случилось ему во время охоты по окрестностям Новгорода зайти в пределы Пскова. Выслеживая зверя около веси Выбутской, он увидел на другой стороне реки место, удобное для лова, но не мог туда попасть за неимением лодки. Спустя немного времени Игорь заметил какого-то юношу, плывшего в лодке, и, призвав его к берегу, велел себя перевезти на другую сторону реки. Когда они плыли, Игорь, внимательно всматриваясь в лицо гребца, увидел, что это не юноша, а девица - то была блаженная Ольга. Красота Ольги уязвила сердце Игоря, и он начал прельщать ее словами, склоняя к нечистому плотскому смешению.

Однако целомудренная девица, уразумев помыслы Игоря, разжигаемого похотью, пресекла беседу мудрым увещанием: «Зачем смущаешься, князь, замышляя дело неисполнимое? Слова твои обнаруживают бесстыдное желание надругаться надо мною, чего да не будет! Прошу тебя, послушайся меня, подави в себе эти нелепые и позорные помышления, которых нужно стыдиться. Вспомни и подумай, что ты князь, а князю для людей должно быть как правителю и судии, светлым примером добрых дел - ты же теперь близок к беззаконию. Если сам ты, побежденный нечистой похотью, будешь совершать злодеяния, то как же будешь удерживать от них других и судить справедливо своих подданных? Оставь такое бесстыдное вожделение, которого гнушаются честные люди; они могут возненавидеть тебя за это, хотя ты и князь, и предать позорному осмеянию. Да и то знай, что, хотя я и одна здесь и бессильна по сравнению с тобой, ты все-таки не одолеешь меня. Но если бы ты даже мог и одолеть меня, то глубина этой реки мне тотчас же будет защитой; лучше мне умереть в чистоте, похоронив себя в сих водах, чем быть поруганным моему девству». Такие увещевания к целомудрию образумили Игоря, пробудив чувство стыда. Он молчал, не находя слов для ответа. Так они переплыли реку и расстались. И удивился князь столь выдающемуся разуму и целомудрию юной девицы. Действительно, подобный поступок блаженной Ольги достоин удивления: не зная Истинного Бога и Его заповедей, она обнаружила такой подвиг в защите целомудрия; тщательно охраняя чистоту своего девства, она образумила юного князя, укротив его похоть словами мудрости, достойными ума мужа.

Протекло немного времени. Князь Олег, утвердив престол княжения в Киеве и посадив своих наместников и прочих подчинившихся ему в городах Русской земли, стал искать невесту для князя Игоря. Собрали многих красивых девиц, чтобы среди них найти достойную княжеского чертога, но ни одна из них не полюбилась князю. Ибо в сердце его уже давно был сделан выбор невесты: он велел вызвать ту, которая перевезла его через реку Великую в час ловли в дремучих лесах Пскова. Князь Олег с великой честью привез Ольгу в Киев, и Игорь вступил в брак с нею в 903 году.

С 912 года, после смерти князя Олега, Игорь стал править в Киеве единовластно. В начале своего самостоятельного княжения Игорь вел упорные войны с окрестными народами. Он ходил даже на Константинополь, захватив многие страны Греческой земли, и возвратился из этого похода со многой добычей и славой. Остальные годы своей жизни он проводил в тишине, имея мир с пограничными землями, и богатство стекалось к нему в изобилии, ибо и дальние страны присылали ему дары и дани.

В правление Игоря, лояльно относившегося к христианской религии, вера Христова становится значительной духовной и государственной силой в Русском государстве. Об этом свидетельствует сохранившийся текст договора Игоря с греками 944 года, который включен летописцем в «Повесть временных лет», в статью, описывающую события 6453 (945) года.

Мирный договор с Константинополем должен был утверждаться обеими религиозными общинами Киева: «Русь крещеная», то есть христиане, приводились к присяге в соборном храме святого пророка Божия Илии и «Русь некрещеная», язычники, клялись на оружии в святилище Перуна Громовержца. И то, что христиане поставлены в документе на первом месте, говорит об их преимущественном духовном значении в жизни Киевской Руси.

Очевидно, в момент, когда договор 944 года составлялся в Царьграде, у власти в Киеве стояли люди, сочувствовавшие христианству, сознававшие историческую необходимость приобщения Руси к животворной христианской культуре. К этому направлению принадлежал, возможно, и сам князь Игорь, официальное положение которого не позволяло ему лично перейти в новую веру, не решив вопроса о крещении всей страны и установления в ней православной церковной иерархии. Поэтому договор был составлен в осторожных выражениях, которые не помешали бы князю утвердить его и в форме языческой клятвы, и в форме присяги христианской.

Князь Игорь не сумел преодолеть косности обычая и остался язычником, поэтому и договор скрепил по языческому образцу - клятвой на мечах. Он отверг благодать крещения и был наказан за неверие. Год спустя, в 945 году, восставшие язычники убили его в Древлянской земле, разорвав между двух деревьев. Но дни язычества и основанного на нем жизненного уклада славянских племен были уже сочтены. Бремя государственного служения возложила на себя, при трехлетнем сыне Святославе, вдова Игоря - великая княгиня киевская Ольга.

Начало самостоятельного правления княгини Ольги связано в летописях с рассказами о грозном возмездии древлянам, убийцам Игоря. Клявшиеся на мечах и веровавшие «только в свой меч», язычники обречены были Божиим судом от меча погибнуть (Мф. 26, 52). Поклонявшиеся, среди прочих обожествленных стихий, огню нашли свое отмщение в огне. Исполнительницей огненной кары Господь избрал Ольгу, оплакивавшую вместе с сыном Святославом своего мужа; плакали и все жители Киева. Древляне же составили следующий дерзкий замысел: они хотели Ольгу, слыша о ее красоте и мудрости, взять в жены своему князю Малу, а наследника тайно умертвить.

Таким образом древляне думали увеличить власть своего князя. Они немедленно на ладьях отправили к Ольге двадцать нарочитых мужей, чтобы они просили Ольгу сделаться женою их князя; а в случае отказа с ее стороны им было велено угрозами понуждать ее - пусть, хотя и насильно, станет женою их господина. Посланные мужи водным путем достигли Киева и пристали к берегу.

Услыхав о прибытии посольства, княгиня Ольга позвала мужей-древлян к себе и спросила их: «С добрым ли намерением прибыли вы, честные гости?» «С добрым», - отвечали они. «Скажите же, - продолжала она, - зачем именно вы прибыли к нам?» Мужи отвечали: «Нас послала к тебе Древлянская земля с такими словами: Не гневайся, что мы убили твоего мужа, ибо он, как волк, расхищал и грабил. А наши князья добрые правители. Нынешний же князь наш без сравнения лучше Игоря: молодой и красивый, он к тому же кроток, любвеобилен и милостив ко всем. Пойдя же за нашего князя, ты будешь нам госпожой и обладательницей Древлянской земли». Княгиня Ольга, скрывая свою печаль и болезнь сердечную по муже, сказала посольству с притворной радостью: «Мне угодны слова ваши, ведь мужа мне уже не воскресить, а оставаться вдовой для меня не беспечально: будучи женщиной, я не в состоянии, как следует, управлять таким княжеством; сын же мой еще малый отрок.

Итак, я с охотой пойду за вашего молодого князя; к тому же я еще и сама не стара. Теперь идите, отдохните в ладьях ваших; утром же я позову вас на почетный пир, который устрою для вас, чтобы всем стала известной причина прибытия вашего и мое согласие на ваше предложение; а затем я пойду к князю вашему. Вы же, когда посланные утром придут взять вас на пир, знайте, как вам должно соблюдать при этом честь пославшего вас князя и вашу собственную: вы прибудете на пир таким образом, как прибыли к Киеву, то есть в ладьях, которые понесут киевляне на головах, - пусть все увидят вашу знатность, которой я почитаю вас такой великой честью пред моими людьми». С радостью древляне удалились в свои ладьи. Княгиня же Ольга, мстя за убийство своего мужа, раздумывала, какой бы смертью погубить их. Она приказала той же ночью выкопать глубокую яму во дворе при загородном дворце княжеском, в котором находилась и прекрасная палата, приготовленная для пира. Наутро княгиня послала честных мужей звать сватов на пир. Посадив их в маленькие лодочки по одному, киевляне понесли их, надутых пустой гордостью. Когда принесли древлян на двор княжий, Ольга, смотревшая из палаты, приказала бросить их в глубокую яму, приготовленную для этого. Затем, подошедши сама к яме и нагнувшись, спросила: «Угодна ли вам такая честь?» Они кричали: «О, горе нам! Мы убили Игоря и не только не приобрели через это ничего хорошего, но получили еще более злую смерть». И приказала Ольга засыпать их живыми в той яме.

Сделав это, княгиня Ольга немедленно послала своего гонца к древлянам со сло­вами: «Если вы действительно хотите, чтобы я пошла за вашего князя, то присылайте за мной посольство и более многочисленное, и более знатное, чем первое; пусть оно с честью ведет меня к князю вашему; присылайте же послов как можно скорее, пока меня не удержали киевляне». Древляне с великой радостью и поспешностью послали к Ольге пятьдесят знатнейших мужей, начальнейших старейшин земли Древлянской после князя. Когда они пришли в Киев, Ольга велела приготовить для них баню и послала к ним с просьбой: пусть послы после утомительного пути вымоются в бане, отдохнут, а потом уже придут к ней; они с радостью отправились в баню. Когда древляне начали мыться, то сейчас же нарочно приставленные слуги крепко снаружи заложили затворенные двери, обложили баню соломой с хворо­стом и подожгли; так с баней сгорели старейшины древлянские вместе со слугами.

И снова Ольга отправила к древлянам гонца, извещая о скором своем прибытии на бракосочетание с их князем и приказывая приготовить меда и всякого питья и пищи на том месте, где убит был ее муж, чтобы сотворить прежде второго своего брака по первому своему мужу тризну, то есть поминальный пир, по обычаю языческому. Древляне на радости все приготовили в изобилии. Княгиня же Ольга по обещанию своему отправилась к древлянам со многим войском, точно приготовлялась к войне, а не для бракосочетания. Когда Ольга приблизилась к стольному городу древлян Коростеню, последние выступили ей навстречу в праздничных одеждах и приняли ее с ликованием и радостью. Ольга же прежде всего пошла на могилу своего мужа и сильно плакала о нем. Совершив затем по обычаю языческому поминовенную тризну, она повелела насыпать над могилой большой курган.

«Я уже не скорблю о первом своем муже, - сказала княгиня, - совершив над могилой его то, что должно было совершить. Наступило время с веселием готовиться ко второму браку с князем вашим». Древляне же спрашивали Ольгу о первых и вторых послах своих. «Они идут вслед за нами по другому пути со всем моим богатством», - отвечала она. После этого Ольга, снявши печальные одежды, облеклась в брачные светлые, свойственные княгине, показывая вместе с тем радостный вид. Она повелела древлянам есть, пить и веселиться, а своим людям приказала, чтобы они прислуживали им, едя с ними, но не упивались. Когда же древляне напились, княгиня велела своим людям заранее приготовленным оружием - мечами, ножами и копьями - избивать их, и убитых пало до пяти тысяч и более. Так Ольга, смешав веселье древляне с кровью и отомстивши этим за убийство своего мужа, возвратилась в Киев.

На другой год Ольга, собравши войско, пошла на древлян с сыном своим Святославом Игоревичем, и его привлекая к отмщению за смерть отца. Древляне вышли им навстречу с немалой воинской силой; сойдясь вместе, обе стороны ожесточенно бились, пока киевляне не одолели древлян, которых и гнали до их стольного города Коростеня, предавая смерти. Древляне затворились в городе, и Ольга целый год неотступно осаждала его. Видя же, что трудно взять город приступом, мудрая княгиня придумала такую хитрость. Она послала сказать древлянам, затворившимся в городе: «Зачем, безумные, хотите уморить себя голодом, не желая мне покориться? Ведь все остальные города ваши мне выразили покорность: жители их уплачивают дань и живут спокойно в городах и селах, обрабатывая свои нивы». «Мы хотели бы тоже, - отвечали затворившиеся, - покориться тебе, да боимся, как бы ты не стала снова мстить за князя своего».

Ольга же отправила к ним второго посла со словами: «Я уже неоднократно мстила и на старейшинах, и на прочих людях ваших; и теперь желаю не мести, но требую от вас дани и покорности». Древляне согласились уплачивать ей дань, какую она захочет. Ольга предложила им: «Я знаю, что вы сейчас обнищали от войны и не можете уплатить мне дани ни медом, ни воском, ни кожами, ни другими годными для торговли вещами. Да я и сама не хочу отягощать вас большой данью. Дайте мне какую-нибудь малую дань в знак вашей покорности, хотя бы по три голубя и по три воробья от каждого дома». Древлянам дань эта настолько показалась ничтожной, что они даже насмехались над женским разумом Ольги. Однако же они поспешили собрать от каждого дома по три голубя и воробья и послали ей с поклоном.

Ольга сказала пришедшим к ней из города мужам: «Вот, вы теперь покорились мне и сыну моему, живите же в мире, завтра я отступлю от города вашего и отправлюсь домой». С этими словами она отпустила помянутых мужей; все жители города сильно обрадовались, услыхав о словах княгини. Ольга же раздала птиц своим воинам с приказанием, чтобы поздним вечером каждому голубю и каждому воробью привязан был лоскут, пропитанный серой, который следовало зажечь, и пустить всех птиц на воздух вместе.

Воины исполнили это приказание. И птицы полетели в город, из которого были взяты: каждый голубь влетал в свое гнездо и каждый воробей - в свое место. Тотчас город загорелся во многих местах, а Ольга в это время отдала своему войску приказ окружить город со всех сторон и начать приступ. Население города, спасаясь от огня, выбегало из-за стен и попадало в руки неприятеля. Так взят был Коростень. Много людей из древлян погибло от меча, другие с женами и детьми сгорели в огне, а иные утонули в реке, протекавшей под городом; в это же время погиб и князь древлянский. Из оставшихся в живых многие отведены были в плен, а другие оставлены княгиней на местах их жительства, причем она наложила на них тяжкую дань. Так княгиня Ольга отомстила древлянам за убийство своего мужа, подчинила себе всю Древлянскую землю и со славой и торжеством возвратилась к Киеву.

И управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов. Великая княгиня объезжала Русскую землю с целью упорядочения гражданской и хозяйственной жизни народа, и летописи полны свидетельств о ее неустанных «хождениях». Добившись внутреннего укрепления власти киевского великого князя, ослабив влияние мешавших собиранию Руси мелких местных князей, Ольга централизовала все государственное управление с помощью системы «погостов», которые, являясь финансово-административными и судебными центрами, представляли прочную опору великокняжеской власти на местах. Позже, когда Ольга стала христианкой, по погостам стали воздвигать первые храмы; со времени крещения Руси при святом Владимире погост и храм (приход) стали неразрывными понятиями (лишь впоследствии от существовавших возле храмов кладбищ развелось словоупотребление «погост» в смысле кладбище).

Много трудов приложила княгиня Ольга для усиления оборонной мощи страны. Города застраивались и укреплялись, обрастали каменными и дубовыми стенами (забралами), ощетинивались валами, частоколами. Сама княгиня, зная, сколь враждебно относились многие к идее укрепления княжеской власти и объединения Руси, жила постоянно «на горе», над Днепром, за надежными забралами киевского Вышгорода (Верхнего города), окруженная верной дружиной. Две трети собран­ной дани, по свидетельству летописи, она отдавала в распоряжение киевского веча, третья часть шла «к Ользе, на Вышгород» - на нужды ратного строения. Ко времени Ольги историки относят установление первых государственных границ России - на западе, с Польшей. Богатырские заставы на юге сторожили мирные нивы киевлян от народов Дикого Поля. Чужеземцы спешили в Гардарику («страну городов»), как называли они Русь, с товарами и рукодельями. Шведы, датчане, немцы охотно вступали наемниками в русское войско. Ширились зарубежные связи Киева. Это способствовало развитию каменного строительства в городах, начало которому положила княгиня Ольга. Первые каменные здания Киева - городской дворец и загородный терем Ольги - лишь в нашем веке были разысканы археологами (дворец, точнее его фундамент и остатки стен были найдены и раскопаны в 1971-1972 гг.).

Во всех делах управления великая княгиня Ольга обнаруживала дальновидность и мудрость. Для врагов была она страшна, своими же людьми любима, как правительница милостивая и благочестивая, как судья праведный и никого не обидящий. Она внушала злым страх, воздавая каждому соразмерно достоинству его поступков. При этом Ольга, милосердная по душе, была щедродательница к нищим, убогим и малоимущим; до ее сердца быстро доходили справедливые просьбы, и она быстро их исполняла. Все дела ее, несмотря на ее пребывание в язычестве, были угодны Богу, как достойные благодати христианской. Со всем этим Ольга соединяла воздержную и целомудренную жизнь: она не хотела выходить вторично замуж, но пребывала в чистом вдовстве, соблюдая сыну своему до дней возраста его княжескую власть. Когда же последний возмужал, она передала ему все дела княжения, а сама, устранившись от молвы и попечений, жила вне забот управления, предаваясь делам благотворения.

Наступило время благоприятное, в которое Господь восхотел славян, ослепленных неверием, просветить светом святой веры, привести в познание истины и наставить на путь спасения. Начатки этого просвещения Господь благоизволил в посрамление жестокосердых мужей явить в немощном женском сосуде, то есть через блаженную Ольгу. Ибо как прежде проповедниками Своего воскресения Он соделал жен-мироносиц и Свой Крест честный, на котором распялся, явил миру из недр земных женой-царицей Еленой (память 21 мая/3 июня), так и потом в земле Русской изволил насадить веру святую дивной женой, новой Еленой - княгиней Ольгой. Господь избрал ее как «честный сосуд» для Пресвятого имени Своего - да пронесет она Его в земле Русской. Он возжег в сердце зарю невидимой благодати Своей, отверз ее умные очи к познанию Истинного Бога, Которого она еще не знала. Она уже уразумела обольщение и заблуждение языческого нечестия, убедившись, как в истине самоочевидной, в том, что чтимые безумными людьми идолы - не боги, но бездушное произведение рук человеческих; поэтому она не только не почитала их, но и гнушалась ими. Как купец ищет многоценный жемчуг, так Ольга от всей души искала правого богопочитания.

История не сохранила имен первых христианских наставников святой Ольги, вероятно потому, что обращение блаженной княгини ко Христу связывали с Божественным вразумлением. Один из древних текстов говорит об этом так: «О дивство! Сама не ведуще Писания, ни закона христианскаго и учителя о благочестии не слыша, а нравом благочестия усердно поучашася и веру христианскую от всея души возлюбив. О неизреченнаго Промысла Божия! Не от человек блаженная научашася истине, но свыше учителя име Божию Премудрость». Ко Христу святая Ольга шла через поиски истины, ища удовлетворения для своего пытливого ума; древний философ называет ее «богоизбранной рачительницей премудрости». Преподобный Нестор Летописец повествует: «Блаженная Ольга с малых лет искала мудрости, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг - Христа».

По смотрению Божию княгиня Ольга услышала от некоторых людей, что есть Бог Истинный, Творец неба, земли и всего создания, в Которого и веруют греки; кроме же Его нет иного бога. Такими людьми, как предполагает известный историк Е. Е. Голубинский, были варяги-христиане, которых много находилось среди дружины князя Игоря. И Ольга обратила внимание на этих варягов новой веры; со своей стороны и сами варяги мечтали сделать ее своей сторонницей, рассчитывая, что она была женщина не просто с большим умом, но с умом именно государственным. Поэтому то, что христианство стало верой почти всех народов Европы, и во всяком случае есть вера народов между ними лучших, и то, что и между собственными ее сородичами (варягами) началось сильное движение к христианству, по примеру других народов, не могло не подействовать на ум Ольги, делая для нее необходимым заключение, что у людей лучших и вера должна быть лучшей. И стремясь к истинному богопознанию и от природы не будучи ленивой, Ольга захотела сама сходить к грекам, чтобы своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об Истинном Боге.

К этому времени Русь возросла в великую державу. Княгиня завершила внутреннее устроение земель. Русь была крепка и могущественна. Лишь два европейских государства могли в те годы соперничать с ней в значении и мощи: на востоке Европы - древняя Византийская империя, на западе - королевство саксов. Опыт обеих империй, обязанных своим возвышением духу христианского учения, религиозным основам жизни, показывал ясно, что путь к будущему величию Руси лежит не только через военные, но, прежде всего, и преимущественно через духовные завоевания и достижения.

Мечом своим Русь постоянно «задевала» соседнюю Византию, испытывала еще и еще раз не только военно-материальную, но и духовную силу православной империи. Но за этим скрывалась некая устремленность Руси к Византии, искреннее восхищение ею. Отношение Византии к Руси было иным. В глазах империи Русь являлась не первым и не единственным «варварским» народом, плененным ее красотой, богатством и духовными сокровищами. Гордая Византия с нескрываемым раздражением смотрела на новый «полудикий» народ, дерзнувший причинить ей большие беды и стоявший в представлении императорского двора на самой низкой ступени дипломатической иерархии государств и народов. Отбиться, откупиться от него, а по возможности и превратить в послушного подданного и слугу, - вот основная линия отношения империи к молодому государству руссов. Но Русская земля, готовая принять Православие, исповедуемое и в дивной красоте являемое Греческой Церковью, вовсе не намерена была склонить свою голову под иго. Русь пыталась и отстоять свою независимость, и установить теснейший союз с Византией, но такой, в котором она заняла бы главенствующее положение. Не знала тогда превозносившаяся империя, что Русь своего добьется! Ибо Промысл Божий именно Руси (и, может быть, как раз за сокровенную искренность любви) определил стать исторической преемницей Византии, унаследовать ее духовные богатства, политическое могущество и величие.

С естественным желанием побывать в Византии великая княгиня Ольга соединяла и серьезные государственные интересы. Признание Руси, повышение ее статуса в иерархии союзников Византии, а следовательно повышение престижа в глазах остального мира, - вот что было особенно важно для мудрой Ольги. Но достичь этого можно было только принятием христианства, ибо в те времена доверие между государствами Европы устанавливалось на основе религиозной общности. Взяв с собою особо знатных мужей и купцов, великая княгиня Ольга летом 954 (955) года отправилась с большим флотом в Царьград. Это было мирное «хождение», сочетавшее задачи религиозного паломничества и дипломатической миссии, но политические соображения требовали, чтобы оно стало одновременно проявлением военного могущества Руси на Черном море и напомнило гордым «ромеям» о победоносных походах князей Аскольда и Олега, прибившего в 907 году свой щит «на вратах Цареграда». И результат был достигнут. Появление русского флота на Босфоре создало необходимые предпосылки для развития дружеского русско-византийского диалога.

С великой честью была принята русская княгиня императором Константином VII Багрянородным (913-959 гг.) и патриархом Феофилактом (933-956 гг.), которым вручила многие дары, достойные таких лиц. Для высокой русской гостьи были не только соблюдены дипломатические приемы, но сделаны и особые отступления от них. Так, вопреки обычным правилам двора, кн. Ольга принималась не вместе с послами из других государств, а отдельно от них.

В то же время императору удалось отразить в церемониалах приема и то «расстояние», которое отделяло русскую княгиню от повелителя Византии: кн. Ольга больше месяца жила на корабле в Суду - гавани Константинополя, прежде чем состоялся первым прием во дворце 9 сентября. Шли долгие утомительные переговоры о том, как, с какими церемониями должна быть принята русская княгиня. При этом большое значение церемониалу придавала прежде всего сама кн. Ольга, добивавшаяся признания высокой престижности Русского государства и своей лично как правительницы его. В Константинополе Ольга поучалась вере христианской, ежедневно с усердием внимая словам Божиим и присматриваясь к великолепию богослужебного чина и к другим сторонам христианской жизни. Она присутствовала за богослужением в лучших храмах: Святой Софии, Влахернской Богоматери и других. И южная столица поразила суровую дочь Севера благочинием богослужений, богатством христианских храмов и собранных в них святынь, разнообразием красок, великолепием архитектуры.

Сердце мудрой Ольги открылось святому Православию, и она приняла решение стать христианкой. По свидетельству летописца, таинство крещения совершил над ней патриарх Константинопольский Феофилакт, а восприемником был сам император Константин Багрянородный. Ей было наречено в крещении имя Елена, в честь святой равноапостольной Елены. В назидательном слове, сказанном по совершении обряда, патриарх сказал: «Благословенна ты в женах русских, ибо оставила тьму и возлюбила Свет. Благословят тебя русские люди во всех грядущих поколениях, от внуков и правнуков до отдаленнейших потомков твоих». Он наставил ее в истинах веры, церковном уставе и молитвенном правиле, изъяснил заповеди о посте, целомудрии и милостыне. «Она же, - говорит преподобный Нестор Летописец, - склонила голову и стояла, словно губа напаяемая, внимая учению, и, поклонившись патриарху, промолвила: «Молитвами твоими, владыко, да сохранена буду от сетей вражеских». После этого новокрещеная княгиня еще раз посетила патриарха, поведав свою скорбь: «Люди мои и сын мой язычники...» Патриарх ободрил, утешил ее и благословил. Затем блаженная Ольга приняла от него честный крест, святые иконы, книги и прочие потребные для богослужения вещи, а также пресвитеров и клириков. И удалилась святая Ольга из Константинополя к себе домой с великой радостью.

Такого ненавистника русских, каким был император Константин Багрянородный, не просто было заставить сделаться крестным отцом русской княгини.

В летописи сохранились рассказы о том, как решительно и на равных разгова­ривала Ольга с императором, удивляя греков духовной зрелостью и государственной мудростью, показывая, что русскому народу как раз под силу воспринять и умножить высшие свершения греческого религиозного гения, лучшие плоды византийской духовности и культуры. Так святой Ольге удалось мирным путем «взять Царьград», чего до нее не смог сделать ни один полководец. Великая княгиня достигла чрезвычайно важных результатов.

Она была с почестями крещена в столице Византии (в храме Святой Софии - главном соборном храме Вселенской Церкви того времени). При этом она получила как бы благо­словение на апостольскую миссию в своей земле. Кроме того, глава русского государства получает от императора титул «дочери», ставящий Русь в «самый высокий ранг дипломатической иерархии государств после самой Византии». Титул совпадает с христианским положением Ольги-Елены как крестной дочери императора. И вот в этом, по свидетельству летописи, сам император вынужден был признать, что «переклюкала» (перехитрила) его русская княгиня. И в своем сочинении «О церемониях византийского двора», дошедшем до нас в единствен­ном списке, Константин Багрянородный оставил подробное описание церемоний, сопровождавших пребывание святой Ольги в Константинополе.

Он описывает торжественный прием в знаменитой палате Магнавре, и переговоры в более узком кругу в покоях императрицы, и парадный обед в зале Юстиниана, где по стечению обстоятельств промыслительно встретились за одним столом четыре «государственных дамы»: бабушка и мать святого равноапостольного Владимира (святая Ольга и ее спутница Малуша) с бабушкой и матерью его будущей супруги Анны (императрица Елена и ее невестка Феофано). Пройдет немногим более полувека и в Десятинном храме Пресвятой Богородицы в Киеве будут рядом стоять мраморные гробницы святой Ольги, святого Владимира и блажен­ной царицы Анны.

Во время одного из приемов, рассказывает Константин Багрянородный, русской княгине было поднесено золотое, украшенное камнями блюдо. Святая Ольга пожертвовала его в ризницу Софийского собора, где его видел и описал в начале XIII века русский дипломат Добрыня Ядрейкович, впоследствии архиепископ Новгородский Антоний: «Блюдо велико злато служебное Ольги русской, когда взяла дань, ходивши в Царьград; во блюде же Ольжине камень драгий, на том же камени написан Христос».

Что касается непосредственно дипломатического исхода переговоров, у святой Ольги были основания остаться недовольной ими. Добившись успеха в вопросах о русской торговле в пределах империи и подтверждении мирного договора с Византией, заключенного Игорем в 944 году, она не смогла, однако, склонить императора к двум главным для Руси соглашениям: о династическом браке Святослава с византийской царевной и об условиях восстановления существовавшей при кн. Аскольде православной митрополии в Киеве. Ее недовольство исходом миссии явственно звучит в ответе, который она дала, уже по возвращении на родину, присланным от императора послам. На вопрос императора относительно обещанной военной по­мощи святая Ольга через послов резко ответила: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе воев в помощь». Великая русская княгиня ясно дала понять Византии, что империя имеет дело с могучим независимым государством, международный престиж которого теперь сама же империя и возвысила на виду у всего света!

Вернувшись из Константинополя в Киев, новая Елена - княгиня Ольга - начала христианскую проповедь. Многое зависело от того, обратится ли ко Христу ее сын Святослав, который должен был вот-вот принять бразды правления государством. И с него то, согласно летописи, начала равноапостольная княгиня свою проповедь.

Но никак не могла она привести его в истинный разум, к познанию Бога. Всецело отдавшийся военным предприятиям, не хотел Святослав и слышать о святом крещении, но креститься никому не возбранял, а только смеялся над новокрещеными, потому что для неверных, не ведающих славы Господней, вера христианская казалась безумием, по слову апостола: Мы проповедуем Христа Распятого, для иудеев соблазн, для еллинов безумие, потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков (1 Кор. 1, 23, 25). Часто говорила блаженная Ольга князю Святославу: «Сын мой, я познала Бога и радуюсь духом. Если и ты Его познаешь, и ты радоваться будешь». Но он не хотел внимать матери, продолжая следовать обычаям языческим, и говорил ей: «Что скажет о мне дружина моя, если изменю вере отцов? Она надо мною ругаться будет».

Тяжки были такие речи для матери, но она справедливо заметила сыну: «Если ты крестишься, то и все сделают то же». Это была первая в история попытка устроить всеобщее крещение Руси. Святослав не мог возразить и потому, как сказано в летописи, «гневался на мать».

Не только боязнь насмешек удерживала его, но и собственное «желание жить по языческим обычаям». Войны, пиры, забавы, далекие походы, жизнь по похотям сердца и плоти - вот что владело душой Святослава. Во всем этом отчаянно храбрый, умный, широкий душой Святослав хотел найти полноту жизни. Но мать знала, что подлинной радости это не принесет его душе, глубоко скорбела о нем и о Русской земле и говаривала: «Да будет воля Божия; если захочет Бог помиловать род сей и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне». И с теплой верой молилась она день и ночь о сыне и о народе, чтобы просветил их Господь, какими ведает судьбами. А между тем, будучи не в силах умягчить сердце Святослава, она старалась посеять семена христианства в трех своих малолетних внуках - Ярополке, Олеге и Владимире, которых оставлял ей отец-воитель. Святое семя сие в свое время принесло благоприятный плод, укоренившись в сердце юного Владимира.

Несмотря на неудачу стараний об учреждении на Руси церковной иерархии, святая Ольга, став христианкой, ревностно предавалась подвигам христианского благовестия среди язычников и церковного строительства; «требища бесовская сокруши нача жити о Христе Иисусе». Для увековечения памяти первых русских исповедников имени Христова великая княгиня воздвигла Никольский храм над могилой Аскольда и заложила деревянный собор над могилой Дира во имя Святой Софии Премудрости Божией, освященный 11 мая 960 года. Этот день впослед­ствии отмечался в Русской Церкви как особенный церковный праздник. В месяцеслове пер­гаменного Апостола 1307 года под 11 мая записано: «В тот же день освящение Святой Софии в Киеве в лето 6460». Дата памяти, по мнению церковных историков, указана по так называемому «антиохийскому», а не по общепринятому константинопольскому летоисчислению и соответствует 960 году от Рождества Христова .

Недаром русская княгиня Ольга получила в крещении имя святой равноапостольной Елены, обретшей Честное Древо Креста Христова в Иерусалиме. Главной святыней новосозданного Софийского храма стал святой восьмиконечный крест, принесенный новой Еленой из Царьграда и полученный ею в благословение от Константинопольского патриарха. Крест, по преданию, был вырезан из цельного куска Животворящего Древа Господня. На нем была надпись: «Обновися Русская земля святым крестом, его же прияла Ольга, благоверная княгиня». Крест и другие христианские святыни благодатью, от них исходящей, содействовали просвещению Русской земли.

Софийский собор, простояв полвека, сгорел в 1017 году. Ярослав Мудрый на этом месте построил позже, в 1050 году, церковь святой Ирины, а святыни Софийского Ольгина храма перенес в каменный храм того же имени - до ныне стоящую Софию Киевскую, заложенную в 1017 году и освященную около 1030 года.

В Прологе XIII веке об Ольгином кресте сказано: «Иже ныне стоит в Киеве во Святой Софии в алтаре на правой стороне». Разграбление киевских святынь, продолженное после монголов литовцами, которым город достался в 1341 году, не пощадило и его. При Ягайле в период Люблинской унии, объединившей в 1384 году Польшу и Литву в одно государство, Ольгин крест был похищен из Софийского собора и вывезен католиками в Люблин. Дальнейшая судьба его неизвестна.

Затем с проповедью святой веры святая княгиня отправилась на север. Она посетила Великий Новгород и другие города, всюду, где только было можно, приводя людей ко Христовой вере, при этом сокрушала идолов, поставляла на их месте честные кресты, от которых для уверения язычников соделовались многие знамения и чудеса. Придя на родину, в Выбутскую весь, блаженная Ольга простерла и здесь слово проповеди христианской к близким ей людям. Во время пребывания в этой стороне она достигла берега реки Великой, текущей с юга на север, и остановилась против того места, где в реку Великую впадает река Пскова, текущая с востока (в то время на этих местах рос большой дремучий лес).

И вот святая Ольга с того берега реки увидела, что с востока на это место, озаряя его, сходят с неба три пресветлых луча. Чудный свет от этих лучей видела не только святая Ольга, но и спутники ее; и сильно обрадовалась блаженная и возблагодарила Бога за видение, которое предуказывало на просвещение благодатью Божией той стороны. Обратившись к сопровождавшим ее лицам, блаженная Ольга сказала пророчески: «Да будет вам ведомо, что изволением Божиим на этом месте, озаряемом трисиятельными лучами, возникнет церковь во имя Пресвятой и Живоначальной Троицы и создастся великий и славный город, изобилующий всем». После этих слов и доволь­но продолжительной молитвы блаженная Ольга поставила крест; и доныне молитвенный храм стоит на месте, где блаженная Ольга его водрузила.

Обойдя многие города земли Русской, проповедница Христова возвратилась в Киев и здесь для Бога явила благие дела. Вспомнив о видении на реке Пскове, она послала много золота и серебра на создание церкви во имя Святой Троицы , повелела населять то место людьми. И в короткое время разросся город Псков, так названный от реки Псковы, в великий город, и прославлялось в нем имя Пресвятой Троицы.

Молитвы и труды святой равноапостольной Ольги принесли богатые плоды: христианство на Руси стало быстро распространяться и укрепляться. Но ему противодействовало язычество, утвердившееся как господствующая (государственная) религия. Среди бояр и дружинников в Киеве нашлось немало людей, которые, по слову Соломона, «возненавидели Премудрость», как и святую княгиню Ольгу, строившую Ей храмы. Ревнители языческой старины все смелее поднимали голову, с надеждой взирая на подраставшего Святослава, решительно отклонившего уговоры матери принять христианство и даже гневавшегося на нее за это. Нужно было спешить с задуманным делом крещения Руси. Коварство Византии, не пожелавшей дать Руси христианство, было на руку язычникам.

В поисках решения святая Ольга обращает взоры на Запад. Никакого противоречия здесь нет. Святая Ольга (ум. 969) принадлежала еще к нераздельной Церкви и вряд ли имела возможность вникать в богословские тонкости греческого и латинского вероучения. Противостояние Запада и Востока представлялось ей прежде всего политическим соперничеством, второстепенным по сравнению с насущной задачей - созданием Русской Церкви, христианским просвещением Руси.

Под 959 годом немецкий хронист, именуемый «продолжителем Регинона», записывает: «Пришли к королю послы Елены, королевы руссов, которая крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников». Король Оттон, будущий основатель Германской империи, охотно откликнулся на просьбу Ольги, но повел дело не спеша, с чисто немецкой основательностью. Лишь на Рождество следующего 960 года епископом Русским был поставлен Либуций, из братии монастыря святого Альбана в Майнце. Но он вскоре умер (15 марта 961 г.). На его место был посвящен Адальберт Трирский, которого Оттон, «щедро снабдив всем нужным», отправил наконец в Россию. Трудно сказать, что случилось бы, не промедлив король так долго, но когда в 962 г. Адальберт появился в Киеве, он «не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел свои старания напрасными». Хуже того, на обратном пути «некоторые из его спутников были убиты, и сам епископ не избежал смертельной опасности».

Оказалось, что за прошедшие два года, как и предвидела Ольга, в Киеве совершился окончательный переворот в пользу сторонников язычества, и, не став ни православной, ни католической, Русь вообще раздумала принимать христианство. Языческая реакция проявилась настолько сильно, что пострадали не только немецкие миссионеры, но и некоторые из киевских христиан, крестившихся с Ольгой в Царьграде. По приказу Святослава был убит племянник святой Ольги Глеб и разрушены некоторые построенные ею храмы. Разумеется, здесь не обошлось без византийской тайной дипломатии: настроенные против Ольги и встревоженные возможностью усиления Руси за счет союза с Оттоном, греки предпочли поддержать язычников.

Провал миссии Адальберта имел промыслительное значение для будущего Русской Православной Церкви , избежавшей папского пленения. Святой Ольге оставалось смириться с происшедшим и полностью уйти в дела личного благочестия, предоставив бразды правления язычнику Святославу. С ней по-прежнему считались, к ее государственной мудрости неизменно обращались во всех трудных случаях. Когда Святослав отлучался из Киева - а он большую часть времени проводил в походах и войнах, - управление государством вновь вручалось княгине-матери. О крещении Руси уже не могло быть и речи, и это, конечно, огорчало святую Ольгу, считавшую Христово благочестие главным делом своей жизни.

Великая княгиня кротко переносила скорби и огорчения, старалась помогать сыну в государственных и военных заботах, руководить им в героических замыслах. Победы русского оружия были для нее утешением, особенно разгром давнего врага Русского государства - Хазарского каганата. Дважды, в 965 и в 969 гг., прошли войска Святослава по землям «неразумных хазаров», навсегда сокрушив могущество иудейских властителей Приазовья и Нижнего Поволжья. Следующий мощный удар был нанесен по мусульманской Волжской Болгарии, потом пришла очередь Болгарии Дунайской. 80 городов по Дунаю было взято киевскими дружинами. Одно беспокоило Ольгу: как бы, увлекшись войной на Балканах, Святослав не забыл о Киеве.

Весной 969 года Киев осадили печенеги: «и нельзя было вывести коня напоить, стояли печенеги на Лыбеди». Русское войско было далеко на Дунае. Послав к сыну гонцов, святая Ольга сама возглавила оборону столицы. Святослав, получив известие, вскоре прискакал в Киев, «приветствовал мать свою и детей и сокрушался, что случилось с ними от печенегов». Но, разгромив кочевников, воинствующий князь вновь стал говорить матери: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае - там середина земли моей». Святослав мечтал о создании огромной русской державы от Дуная до Волги, которая объединила бы Русь, Болгарию, Сербию, Причерноморье и Приазовье и простерла бы свои пределы до самого Царьграда. Мудрая Ольга понимала, что при всем мужестве и отваге русских дружин им не справиться с древней империей ромеев, Святослава ждала неудача. Но сын не слушал предостережений матери.

Блаженная же Ольга со слезами говорила ему: «Зачем оставляешь меня, сын мой, и куда ты идешь? Ища чужого, кому поручаешь свое? Ведь дети твои еще малы, а я уже стара, да и больна. Я ожидаю скорой кончины - отшествия к возлюбленному Христу, в Которого верую. Теперь ни о чем не беспокоюсь, как только о тебе: сожалею о том, что хотя я и много тебя учила и убеждала оставить идольское нечестие, уверовать в Истинного Бога, познанного мною, а ты пренебрег этим. И знаю я, что за твое непослушание ко мне тебя ждет на земле худой конец и по смерти - вечная мука, уготованная язычникам. Исполни же теперь хоть эту мою последнюю просьбу: не уходи никуда, пока я не преставлюсь и не буду погребена, а тогда иди, куда хочешь. По моей кончине не делай ничего, что требует в таких случаях языческий обычай; но пусть мой пресвитер с клириками погребут по обычаю христианскому мое грешное тело: не смейте насыпать надо мною могильного холма и делать тризны, но пошли в Царьград золото к Святейшему Патриарху, чтобы он совершил молитву и приношение Богу за мою душу и раздал нищим милостыню». Слыша это, Святослав горько плакал и обещал исполнить все завещанное ею, отказываясь только от принятия святой веры.

По истечении трех дней св. княгиня Ольга впала в крайнее изнеможение. Причастившись Божественных Таин Пречистого Тела и Животворящей Крови Христа Спаса нашего, она все время пребывала в усердной молитве к Богу и к Пречистой Богородице, Которую всегда по Боге имела себе Помощницей, призывала и всех святых. С особенным усердием молилась блаженная Ольга о просвещении по ее смерти земли Русской: прозирая будущее, она неоднократно во дни жизни своей пророчески предсказывала, что Бог просветит людей земли Русской и многие из них будут великие святые; о скорейшем исполнении этого пророчества и молилась святая Ольга при своей кончине. И еще молитва была на устах, когда честная душа ее разрешилась от тела, - «и тако поживши и добре славяще Бога в Троице, Отца, и Сына, и Святаго Духа, почи в блазии вере, сконча житие свое с миром о Христе Иисусе, Господе нашем».

Так она переселилась от земных к небесным и сподоби­лась войти в чертог Бессмертного Царя - Христа Бога, и как первая святая из земли Русской была причтена к лику святых. Преставилась св. равноапостольная Ольга, во святом крещении Елена, в 11-й день июля месяца 969 года, всех лет жизни ее было около девяноста. «И плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки, и все люди». Последние годы, среди торжества язычества, ей, когда-то гордой владычице, крестившейся от патриарха в столице Православия, приходилось тайно держать при себе священника, чтобы не вызвать новой вспышки антихристианского фанатизма. Но перед смертью, вновь обретя прежнюю твердость и решимость, она запретила совершать над ней языческие тризны и завещала открыто похоронить ее по православному обряду. Пресвитер Григорий, который был с нею в 957 году в Константинополе, в точности выполнил ее завещание.

По преставлении святой Ольги сбылось ее пророчество о злой кончине сына и о добром просвещении земли Русской. Замечательный полководец Святослав (как сообщает об этом летописец) был убит не в славном походе, а в коварной засаде печенегов в 972 году. Князь печенежский отсек Святославу голову и из черепа сделал себе чашу, оковав ее золотом и написав следующее: «Имущий чужого, губит свое». Во время пира с вельможами своими князь пил из этой чаши. Так великого князя Святослава Игоревича, храброго и доселе непобедимого в битвах, по предречению матери, постигла злая кончина за то, что он не слушал ее. Исполнилось пророчество блаженной Ольги и о земле Русской. Спустя девятнадцать лет по ее кончине внук ее кн. Владимир (память 15/28 июля) принял святое крещение и просветил святой верой землю Русскую.

Бог прославил святую труженицу Православия, «начальницу веры» в Русской земле чудесами и нетлением мощей. Иаков Мних (ум. 1072) через 100 лет после ее смерти писал в своей «Памяти и похвале Владимиру»: «Бог прослави тело рабы Своей Елены, и есть в гробе тело ее честное, и неразрушимое пребывает и до сих дней. Блаженная княгиня Ольга прославила Бога всеми делами своими добрыми, и Бог прославил ее». При святом князе Владимире, по некоторым данным, в 1007 году мощи святой Ольги были перенесены в Десятинный храм Успения Пресвятой Богородицы, потому что на содержание его кн. Владимир давал десятую часть от своих имений, и положены в специальном саркофаге, в каких принято было класть мощи святых на православном Востоке. «И ино чудо слышите о ней: гроб камен мал в церкви Святыя Богородицы, ту церковь создал блаженный князь Владимир, и есть гроб блаженныя Ольги. И на верху гроба оконце сотворено - да видети тело блаженныя Ольги лежаще цело». Но не всем было явлено чудо нетления мощей равноапостольной княгини: «Иже с верою придет, отворится оконце, и видит честное тело лежаще цело, яко спя, почивает. А другим, иже не с верою приходят, не отворится оконце гробное, и не видит тела того честного, но только гроб». Так и в кончине святая Ольга проповедовала вечную жизнь и воскресение, наполняя радостью верующих и вразумляя неверующих. Была она, по словам преподобного Нестора Летописца, «предтекущая христианской земли, аки денница пред солнцем и аки заря пред светом».

Святой равноапостольный великий князь Владимир , вознося свое благодарение Богу в день крещения Руси, свидетельствовал от лица своих современников о святой равноапостольной Ольге знаменательными словами: «Благословите тя хотят сынове рустии...» Русский народ чтит святую равноапостольную Ольгу как основоположницу христианства на Руси, обращаясь к ней словами преподобного Нестора: «Радуйся, русское познание Бога, начало нашего с Ним примирения».

Святая равноапостольная княгиня Ольга – в чем она покровительствует православным христианам? Житие этой великой русской святой Вы сможете прочитать в статье.

Киевские книжники не приложили особых стараний к тому, чтобы прославить утреннюю звезду русского христианства, святую равноапостольную княгиню Ольгу. Путаный и крайне тенденциозный рассказ Повести временных лет, небольшой фрагмент в “Памяти и похвале Владимиру” Иакова Мниха, несколько позднего происхождения легенд, разбросанных по разным летописным сводам и редакциям проложного жития - вот, собственно, и все, что донесла до нас древнерусская письменность из сказаний о великой княгине. Поэтому работа современного историка становится в чем-то схожа с реставрацией мозаичной иконы. Из множества рассыпанных в беспорядке кубиков смальты всевозможных оттенков и размеров необходимо воссоздать лик, неповторимый в своей величественности и красоте. Эрудиция и логика здесь бессильны. Из множества комбинаций ближе всего к истине оказывается та, что подсказана эстетическим чутьем и живым чувством веры, а не доскональным знанием социальных отношений и политической обстановки. История куда более цельна и изящна в своей композиции, чем это кажется тем, кто видит в ней не более чем набор малопонятных фраз и невразумительных звуков. Специфика истории состоит в том, что она всегда - Священная История. Поэтому единственное, что нам остается - пристально и благоговейно вглядываться в лики святых, такие, какими они были прославлены Богом, и не пытаться перекраивать их по собственному, пусть даже очень благочестивому, вкусу. Только тогда молитвенное созерцание сможет перейти в разговор и общение с вечно живыми людьми, ибо, по слову летописца, “души праведников не умирают, и память праведника бессмертна”.

Мы не знаем точно, когда и где появилась на свет Ольга. Единственное, что можно утверждать более или менее достоверно - родиной княгини была псковская земля. Летопись говорит, что Олег привел Игорю жену из самого Пскова, а составитель одного из Ольгиных житий, сам псковитянин, замечает, что “Ольга родися в Плесковской стране, в веси зовомыя Выбуто, отца имеаше неверна сущи, такожъ и матерь некрещену отъ языка варяжска и от рода не княжеска, не вельможеска <…> О имени же отца и матери писание нигде не изъяви…”. Скорее всего, он прав. На то, чтобы отнести рождение великой княгини вместо богатого и знаменитого города к скромной деревеньке на берегу реки Великой, в 12 верстах южнее Пскова, нужны были веские основания. Да и землякам виднее. По крайней мере Ольга, уже будучи на вершине могущества, Выбутскую весь не забывала. Она входила в личные владения княгини, и та распорядилась воздвигнуть неподалеку храм Пресвятой Богородицы. Единственное, в чем мы позволим себе не согласиться с агиографом, это утверждение о незнатном происхождении святой. Маловероятно, что в начале IX в. варяг в тех местах мог быть обыкновенным крестьянином. Да и незачем было варяжскому конунгу Игорю брать себе жену из простых поселянок.

В IX в. небольшое торгово-ремесленное поселение Псков не было еще, конечно, тем великим городом, что прославился впоследствии в русской истории. Неподалеку, по реке Волхов, проходила главная магистраль пути из варяг в греки, набирал силу, становясь центром древнерусской экономики, Господин Великий Новгород, разворачивались бурные политические события. На реке Великой было намного спокойнее, но и здесь, по ответвлению Великого Пути, проплывали из Скандинавии в Царьград и обратно греческие, арабские и норманнские купцы, а порой появлялись на своих грозных ладьях отряды отважных викингов, ищущих доходного применения своей воинской сноровке. Общерусскому правительству князя Олега, недавно утвердившемуся в Киеве, нужно было поставить под свой контроль весь путь из варяг в греки. Для этого на всех стратегически важных пунктах требовались таможенные чиновники, воины сторожевых отрядов и начальники переправ, набиравшиеся в основном из варягов. Одним из представителей этой военно-торговой аристократии и был отец Ольги, заведовавший переправой в Выбутской веси. Там-то, среди купцов и воинов, увидела свет первая русская святая.

Создатель богато одарил девочку. Она была редкостно красива, умна, смела и целомудренна. Ее наблюдательность и широкий кругозор должны были необычайно развиться в обществе заморских гостей, от которых можно было услышать захватывающие дух рассказы о Персии и Индии, Риме и Царьграде, Скандинавии и Германии, разных народах, обычаях и верах. Уже тогда юная Ольга должна была услышать имя Бога христиан, столь непохожего на привычных скандинавских и славянских богов. А для того, чтобы сберечь свое достоинство и целомудрие среди коварных и похотливых воинов, красавице Ольге приходилось самой быть ловкой, изворотливой и подчас жестокой. Легендарное сказание “Степенной книги” рисует эту сторону жизни будущей святой. Молодой князь Игорь, забредший во время охоты в псковские леса, захотел переправиться на другой берег реки Великой и, уже сидя в лодке, обнаружил, что перевозчик - необычайно красивая девушка. Князь стал заигрывать с ней и был явно обескуражен, когда получил смелую, мудрую и весьма резкую отповедь, подкрепленную угрозой отправиться на дно вместе с Игорем, если тот попробует применить силу. Пристыженный Игорь молча уехал, а вскоре прислал к целомудренной деве сватов.

Княгиня Ольга. Любимая жена

Согласно же Повести временных лет, на красоту и ум Ольги обратил внимание во время одной из своих поездок в Псков Олег. В 903 г. он устроил брак князя с пленительной псковитянкой. Ольга, скорее всего, не была ни первой, ни единственной женой Игоря, однако почти сразу же стала самой любимой. Так что “име же Игорь потом ины жены, но Ольгу, мудрости ее ради, паче иных чтяше”. Прекрасная княгиня достигла и большего: ей удалось занять второе место в политической иерархии древнерусского государства и прочно удерживать его на протяжении всего Игорева княжения, направляя политику мужа в нужную сторону. К ее советам Игорь, несомненно, прислушивался.

Киевская Русь была достаточно эфемерным политическим образованием. Разноязыкие племена Восточно-Европейской равнины не связывало вместе ничего, кроме военной силы и общности торговых интересов. Киевские князья контролировали Днепровско-Балтийский военно-торговый путь, получая значительные прибыли с его обслуживания и с торговли собранной на полюдьи данью. Авторитет державы Рюриковичей покоился на господстве над торговыми путями. Однако относительно дальнейшей судьбы этих торговых путей в киевской политике не было единства. Торговая партия, состоявшая из варяжских и славянских купцов, среди которых было немало христиан, выступала за дальнейшее упрочение взаимовыгодных отношений с Хазарией, Скандинавией и особенно с Византией. Весьма привлекательной для них была идея вхождения в Византийское содружество, что могло бы повысить и престиж, и торговые возможности русского государства, и что было немыслимо без христианизации. В другую сторону тянула дружинная партия, в основном языческая. Ее целью было отнюдь не продолжение грабительских набегов, как зачастую представляют дело историки, а установление полного господства над всей восточно-европейской, черноморской и балтийской торговлей. Такие могущественные экономические центры, как Хазария и Волжская Булгария, подлежали уничтожению как опасные конкуренты. Но главным объектом ненависти была Византия, на уничтожение которой дружинная партия готова была положить все силы и средства. К попыткам воплотить эту самоубийственную мечту и толкало Игоря его военное окружение. Самоубийственную - потому что оживленный торговый путь, попавший в руки бесконтрольного монополиста, хиреет уже через пятьдесят-сто лет. Ольга всегда понимала это, и ее политика была направлена на укрепление мирных отношений с соседями. А Византия представлялась ей тем образцом, на который должна во всем равняться русская держава. В те годы, пока что только на почве совпадения интересов, завязывались контакты Ольги с киевскими христианами.

Княгине довольно долго удавалось нейтрализовать дружинное влияние на Игоря, но настал момент, когда ее положение пошатнулось. Вырос сын Святослав, родившийся, если верить Татищеву, в 920 г. и бывший средоточием всех надежд киевской военщины. Энергичному наследнику, видимо, довольно легко удалось склонить престарелого Игоря к авантюре. В 941 г., когда истек срок русско-византийского договора 911 г., Игорь собрал мощную армию и двинулся на Константинополь. Разоряя все на своем пути, русы дошли почти до византийской столицы. Остановить зверство язычников растерявшимся от неожиданности византийцам удалось, только мобилизовав все силы империи, отозвав с других фронтов три большие армии и лучших полководцев. Лишь у местечка Иерон на Босфоре, применив наводящий ужас “греческий огонь”, византийцы разгромили флот Игоря. Но и после этого часть русов еще долго сражалась на побережье Малой Азии.

Отдохнув год, в 943 г. Игорь, подстрекаемый своим сыном, решил попытать счастья еще раз. На этот раз поход был организован с размахом и изобретательностью, присущими Святославу. Была создана коалиция из злейших врагов Византии: венгров, печенегов и негласно поддерживающей поход Хазарии, раздраженной начатыми в империи гонениями на евреев. “Игорь же собрал воинов многих: варягов, русь, и полян, и славян, и кривичей, и тиверцев - и нанял печенегов, и заложников у них взял, - и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя”. Единственными союзниками Византии остались болгары, и империи грозило если не уничтожение, то страшнейшее потрясение. И вдруг произошло нечто необыкновенное. Дойдя до Дуная, Игорь остановился и явно благосклонно выслушал предложение греческих послов о мире. Те пообещали большие денежные подарки и возобновление выплаты дани. Для конунга, решившего сокрушить империю, - не так уж и много. Ссылка летописца на то, что русы не хотели рисковать в борьбе с неясным исходом, малоубедительна: отважные воины привыкли еще и не к таким безнадежным предприятиям.

Несомненно, в скрытой борьбе за влияние на Игоря в конце концов победила партия мира, возглавляемая Ольгой. Княгине удалось нейтрализовать влияние сына и побудить мужа к перемирию с греками. Остаток лета и осень 943 г. были заняты переговорами о долгосрочном мирном договоре, который и был в конечном счете заключен, ознаменовав установление между Русью и державой ромеев мира и тесного военного союза.

Договор и процедура его ратификации представляют собой любопытный материал как для установления тогдашнего положения Ольги в русском государстве, так и для правильного понимания роли киевских христиан в политике Руси. Текст соглашения начинается словами: “Мы - от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, Вуефаст, от Святослава, сына Игоря, Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Ианицар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба…” Святослав, как прямой наследник, упоминается сразу же за Игорем. Он имеет собственного посла, отстаивающего его личные интересы. Если бы в то время, как утверждает летопись, Святославу было три года, вряд ли младенцу понадобился бы личный посол. Наше сомнение в малолетстве Святослава подтверждает и Константин Багрянородный, сообщающий, что в начале 40-х годов “приходящие из внешней России в Константинополь моноксилы являются из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта России”. Немогард-Новгород был традиционным трамплином для перемещения на киевский стол. На третьем месте упоминается Ольга, имевшая исключительное влияние на киевскую политику. Искусеви защищал в Царьграде не только политический престиж архонтиссы, но и ее торговые интересы, о которых княгиня никогда не забывала. Ольга была одним из крупнейших землевладельцев на Руси. Летописец сообщает, что “Вышгород был городом Ольгиным <…> и места ее и погосты, и сани ее стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село ее Ольжичи до сиих пор”. Дальше в договоре идут имена послов правителей 22 крупнейших политических и торговых центров Руси. Через несколько лет делегация из таких же представителей отправится с Ольгой в Царьград.

Христианство

Следами победы христианской партии в борьбе за влияние на Игоря несомненно являются и те места в договоре, в которых явно чувствуется превосходство христиан и пренебрежение поклонниками Перуна. А церемония приведения к присяге Игорева войска дала киевским христианам повод для демонстрации своей силы: в то время как князь с языческой частью войска клялся в нерушимости договора перед идолом Перуна, воины-христиане присягали перед греческими послами в церкви св. Ильи. Это была соборная церковь, так как много было христиан-варягов.

Почти сразу же по заключении договора алчные дружинники втянули Игоря в новую авантюру, на сей раз не имевшую даже романтического блеска похода на Царьград. Позавидовав отрокам воеводы Свенельда, кои “изоделися суть оружьем и порты”, и, несомненно, сожалея, что не попали в состав экспедиции на Каспий, в интересах Византии громившей богатые арабские города, воины побудили князя ободрать как липку племя древлян. По своему ли неразумию или по чьему-то злому наущению Игорь решил, что и этого мало. Он, поразмыслив, сказал своей дружине: “Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще”. Древляне во главе со своим князем Малом вполне справедливо рассудили, что при такой практике сбора дани они скоро вымрут с голода, и решили рискнуть. Безрассудный князь нашел свой ужасный конец где-то в лесах под Искоростенем. Его разорвали надвое березами, не удостоив даже приличных похорон. Ольга и Святослав в это время были в Киеве.

Мы открываем, наверное, самую загадочную страницу жизни св. Ольги. Кому не памятны с детства леденящие кровь, но по-своему необыкновенно поэтичные сказания о жестокой мести древлянам! Логика мифа причудлива, и подчас за вполне правдоподобным рассказом кроется произведение народной фантазии, и, напротив, немыслимая фантасмагоричность сюжета служит едва ли не главным доказательством его подлинности - невозможного не выдумывают. С трудом верится, что повесть об Ольгиной мести - просто небылица. Она слишком нестандартна для довольно шаблонной формы народной легенды и в то же время достаточно реалистична и конкретна. Если это и миф, то миф в том значении, какое придавал этому слову А. Ф. Лосев - “в словах данная чудесная личностная история” язычницы Ольги, история, делающая почти физически ощутимыми темные и жуткие черты той самой славянской религии, которую теперь тщатся представить едва ли не торжеством духовной свободы и гуманизма.

Историки воспринимают Ольгину месть как выдумку в первую очередь потому, что она логично и последовательно воспроизводит основные черты языческого похоронного обряда. Из этого почему-то следует, что повесть о мести - не более чем сказочное его осмысление. Часто забывают, что человек архаических времен воспринимал свои религиозные обязанности чрезвычайно серьезно, может быть, даже серьезней, чем следовало. Игорь умер жалким пленником и был попросту зарыт в землю без всякого похоронного обряда. По славянским же верованиям, загробная судьба человека зависела от его статуса в момент смерти и от пышности похорон. Кому, как не любимой Игорем Ольге, было почтить память покойного мужа! И Ольга со всей истовостью правоверной язычницы сделала все от нее зависящее, чтобы отдать мужу последний долг. В своей мести она не только наказала бунтовщиков, но и последовательно воспроизвела все части похоронного ритуала.

По правилам первобытного воинского поединка победитель является наследником побежденного. А взойти на княжеский трон можно было, только женившись на вдове властителя. Согласно этому архаическому обычаю и действовал Мал, когда посылал 20 лучших древлянских мужей свататься к Ольге. Древляне хорошо знали гордый нрав князей-варягов и рассчитывали не более чем на перемирие и отсрочку карательной экспедиции. Однако прием у Ольги превзошел все ожидания. Княгиня не только спокойно выслушала известие о гибели мужа, но и благосклонно приняла изложение матримониального проекта: “Любезна мне речь ваша, - мужа моего мне уже не воскресить; но хочу вас завтра почтить перед людьми своими”. Вот тут бы и призадуматься послам. Своими словами Ольга начала хорошо известный по архаическим обрядам и сказкам ритуал свадебной игры: жених получает невесту, только отгадав ее загадку, в противном же случае лишается головы. А загадка уже была произнесена: “почтить” кого-то по-славянски означало и “оказать честь”, и “отомстить”, “убить”. Ни одну из Ольгиных загадок древляне так и не отгадали.

А загадки продолжались: “Ныне же идите в свою ладью и ложитесь в ладью с гордостью, а утром я пошлю за вами, вы же говорите: не едем на конях, ни идем пешком, но понесите нас в ладье; и вознесут вас в ладье”. Послы восприняли это как обычную часть обряда сватовства, когда сваты, дабы обмануть злых духов, приезжали “ни пешком ни на лошади”, “ни днем ни ночью”, войдя в избу невесты, заговаривали сперва о посторонних вещах и т.д. Но смысл загадки был угрожающим. Ни пешим ни на коне, а в ладье, на руках соплеменников, следовал к своему последнему пристанищу знатный рус. Ладья была традиционной погребальной принадлежностью и славян, и скандинавов. Так и произошло на следующее утро: принесши послов на Ольгин двор, киевляне сбросили их в глубокую могилу. “И, склонившись к яме, спросила их Ольга: “Хороша ли вам честь?” Они же ответили: “Горше нам Игоревой смерти”. И повелела засыпать их живыми; и засыпали их”. Некоторые летописи добавляют, что послов в яме сожгли.

Месть только начиналась. Вскоре Ольга прислала древлянам требование отправить в Киев еще лучших мужей в качестве сватов, - мол, киевляне без почетного эскорта ее не отпустят. Когда следующая группа древлянских аристократов прибыла на убой, княгиня предложила им сходить в баню. Выглядело это как обыкновенное проявление заботы о гостях. Но древляне позабыли, что у славян было в обычае истапливать баню для покойника и ставить воду для омовения. Еще долго после крещения Руси в вопросниках и исповедях сохранялся пункт: “В Великую Субботу, и в Пятидесятную, егда память творим усопшим, бани не велел ли еси топити?”, и полагалась епитимья. Когда древляне вошли в баню, с ними и поступили как с покойниками: заперли и сожгли.

Третья Ольгина загадка была сформулирована прозрачнее двух первых: “Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже”. Кто станет жертвой в ритуальном жертвоприношении на могиле Игоря - нетрудно было догадаться. Древлян не насторожило даже то, что княгиня прямо назвала их убийцами. На вопрос, где посланные за нею в Киев мужи, Ольга отговорилась: “Идут следом”. После надгробного плача был насыпан курган и начался пир, на котором древляне упились. Настало время погребальной военной игры. И тут Ольгина дружина обрушила на беспечных древлян вместо ритуальных ударов мечами - самые настоящие. “И иссекли их пять тысяч. А Ольга вернулась в Киев и собрала войско на оставшихся”.

На смену хитрым загадкам и причудливым языческим обрядам пришла грубая, но честная военная сила. Карательные войска под предводительством Святослава обрушились на древлянскую землю. В первом же сражении бунтовщики были смяты натиском киевской дружины. На побежденных древлян была возложена тяжелая дань. Возвратившись в Киев, княгиня неожиданно узнала, что забыла еще об одном погребальном обряде.

Вернувшись с сознанием исполненного долга, Ольга, должно быть, чувствовала себя единоличной властительницей Руси. Однако рвавшиеся к власти воины-язычники из окружения Святослава люто ненавидели влиятельную княгиню, горячую сторонницу мира с Византией. Ей, конечно, не забыли неожиданного финала похода на Царьград. И вот гордой дочери варягов, столь хитроумно исполнившей славянский поминальный ритуал, прямо, по-солдатски напомнили, что жена, как верная рабыня, должна последовать в загробный мир вслед за мужем, причем чем скорее, тем лучше. Любимой жене Игоря было просто неприлично оставаться в живых. Еще не старая, полная честолюбивых планов княгиня должна была удавиться или перерезать себе горло.

Ольга оказалась, как сказал бы современный философ, в экзистенциальной ситуации, когда на грани отчаяния и смерти обнажаются последние вопросы бытия. Ум, сердце, воля к жизни - все существо княгини протестовало против бессмысленного конца. То, что выглядело необходимым и естественным при взгляде со стороны, оказалось жестоким абсурдом применительно к ней самой. Зачем Игорю и богам нужна эта бессмысленная жертва? Вправду ли за гробом Ольгу ждет беспечальная жизнь княгини - или, может быть, расплата за расправу с древлянами? До этого Ольге не приходилось всерьез задумываться о справедливости традиционных взглядов на смерть и посмертное существование. А они уже были порядком поколеблены в пестром и многонациональном Киеве. Ольге наверняка неоднократно приходилось слышать речи и иудеев-хазар, и магометан-арабов. Постоянно общалась княгиня и с киевскими христианами, среди которых было немало ее соплеменников, отвернувшихся от Одина и Тора. Все они говорили, что в загробном мире положение человека определяется не богатством и знатностью, не пышностью похорон и числом жертв, а добрыми делами. Убийц, лжецов и предателей, если они не покаются, ждут на том свете страшные мучения. А совесть, не до конца искореженная языческим фанатизмом, несомненно, не раз напоминала Ольге, что ее зверству над древлянами нет оправдания. Перед лицом неожиданной “добровольной” смерти, особенно когда есть в чем себя упрекнуть, мир кажется мрачным и бессмысленным. Пред глазами Ольги должна была встать жуткая картина погребения знатного руса, какой ее описал арабский путешественник Ибн Фадлан. После смерти мужа, пока идет подготовка к похоронам, обреченная на смерть женщина должна веселиться, пировать, переходить из шатра в шатер, отдаваясь соплеменникам, после чего каждый из них произносит сакраментальную фразу, что сделал это исключительно из любви и почтения к покойному… Вот в день похорон приносят покоящегося в ладье руса… Ладья наполняется золотом, драгоценностями, шелками и заливается кровью жертвенных животных… Вот убивают рабов… К ладье подводят шатающуюся, сильно пьяную женщину. В глазах ее - бессмысленный ужас… Ее ожидает высокая широкоплечая старуха в черном одеянии - “ангел смерти”… Родичи покойного поднимают женщину над толпой, и она точно в полусне произносит заранее внушенные слова: “Вот я вижу своих отца и мать…” Во второй раз: “Вот все мои умершие родственники…” В третий: “Вот я вижу своего господина сидящим в саду, а сад красив и зелен, и с ним мужи и отроки, вот он зовет меня - так ведите же меня к нему…” Ее водружают на ладью и дают прощальную чашу вина, над которой она поет надгробную песнь… Старается петь как можно дольше, но старуха грозно поторапливает ее… Ее под руки вводят в шалаш умершего, она пытается вырваться, но тщетно… Шестеро родственников покойного реализуют свое право любви рядом с трупом умершего… Раздается грохот бубнов, призванный заглушить крики убиваемой… Мужчины душат ее толстой веревкой, а старуха методично вонзает нож под каждое ребро… Все кончено. Огонь за несколько минут превращает их тела и ненужные богатства в прах. А стоящие вокруг радуются сильному ветру, который быстро донесет души умерших до загробного царства.

…А что, если Истина за христианами? Их Бог не требует кровавых жертв, - напротив, Он Сам стал жертвой, сошел на землю и принял позорную смерть, чтобы спасти людей от зла и власти сатаны. Христос обещает верующим в Него не просто утешение за гробом, а Воскресение и настоящую жизнь. Такой Бог, конечно, не оставит в трудную минуту.

Есть в христианстве и еще нечто, что окончательно подтолкнуло Ольгу к решению креститься: христианский закон запрещает самоубийство, мысли о котором решительно противилась ее душа. Однако сможет ли она остаться в живых, пока у власти люди Святослава? Не погубит ли склонный к авантюрам сын еще совсем хрупкое государство? Нужно было ехать в Царьград, чтобы, крестившись там, получить поддержку не только киевских христиан, но и Византии. Только так Ольга могла спасти свою душу, сохранить жизнь и вернуть власть.

Летопись называет императора, крестившего Ольгу, Константином, сыном Леоновым (Константином VII Порфирогенетом, - Багрянородным), а датой крещения 955 г. Историки обычно называли 957 г., так как, по их убеждению, именно к нему относился рассказ Константина в его трактате “De ceremoniis Aulae” о двух приемах Ольги во дворце. Однако удивительно было то, что порфирородный автор ни словом не обмолвился о крещении языческой княгини. В то же время, как убедительно показал Г. Острогорский, тщательно проанализировав чин приема, Ольгу принимали при дворе как христианку. Для объяснения этих противоречий было изобретено немало изящных научных теорий: император описывал прием в качестве образца для будущего, и говорить о крещении было неуместно, Ольга крестилась в Киеве тайно, накануне поездки; было две поездки, в 955 и в 957 гг., а не одна; Ольга крестилась в 959 г. в Киеве и т.д. Анализ источников весьма слабо подтверждает эти концепции.

Окончательно запутал все Г. Г. Литаврин, в начале 80-х гг. доказавший на основании тщательного разбора рассказа Константина, что Ольга ездила в Константинополь не в 957 г., а в 946 г. Серьезных попыток оспорить эту датировку не было, ее предпочли просто игнорировать. Но на месте прежних построений оказалась зияющая пустота. Сам Г. Г. Литаврин пытался заполнить ее, оспорив мнение Острогорского о христианстве Ольги к моменту встречи с Константином VII. Он предположил повторную поездку в Царьград в 955 г., когда Ольгу крестил Патриарх. Эта концепция не выглядит ни обоснованной источниками, ни убедительной.

Остроумная и неожиданно решающая все противоречия гипотеза была предложена О. М. Раповым: Ольгу крестил в 944 г. император Роман I Лакапин. Это мнение мы и попытаемся обосновать.

Принято считать, что имя императора “Константин сын Леонов”, содержащееся в Лаврентьевском списке ПВЛ, есть первоначальное чтение. Между тем исследователями ПВЛ давно доказано: в древнейшем тексте имени императора не было вообще, а в некоторых источниках император называется Романом.

Летописная дата обычно воспринимается как заслуживающая доверия; особое значение при этом придается совпадению даты с указанием “Памяти и похвалы” Иакова Мниха о том, что Ольга умерла в 969 г., прожив христианкой 15 лет. Однако историкам достаточно хорошо известно, что летописные даты не всегда можно воспринимать как абсолютную хронологию. А что касается совпадения ПВЛ и “Памяти и похвалы”, то можно заметить, что в Похвале Ольге, составляющей самостоятельный раздел этого произведения, историками литературы обнаружены несомненные интерполяции. Позднейшей переработкой является и весь рассказ о “чуде с оконцем” с последующим хронологическим указанием. Дата 15 лет была высчитана интерполятором на основании все той же ПВЛ.

Наконец, история о сватовстве императора в тексте летописи воспринимается иногда как озорная выдумка, введенная летописцем. Однако зададимся вопросом: кто из византийских императоров мог планировать брак с Ольгой? И Константин, и Роман II были женаты. А вот Роман I Лакапин овдовел еще в 937 г.! Политические же выгоды от личной унии Руси и Византии были для империи колоссальными.

Немецкий хронист, продолжатель Регинона Прюмского, прямо говорит, что Ольга “при константинопольском императоре Романе крещена в Константинополе”. При общепризнанной атрибуции этой хронологии Адальберту, неудачливому епископу Руси, год проведшему в Киеве, вряд ли можно полагать, что хронист спутал Константина VII с недавно вступившим на престол его сыном Романом II. Адальберт был для этого достаточно осведомлен.

Если принять версию, что Ольгу в 946 г. встречали в Константинополе как христианку, то молчание Константина VII о крещении становится просто необъяснимым. Он воцарился в 945 г., а уже в 946 г. Ольга была крещена. Предположить еще один ее визит в Царьград летом 945 г. мы не можем, а относительно крещения в Киеве Г. Г. Литаврин справедливо заметил: “Сколь бы остроумной ни была та или иная гипотеза, она не должна противоречить показаниям всех источников без исключения”. С киевской теорией дело обстоит именно так. Все становится на свои места, если предположить, что Ольгу крестил в 944 г. Роман I. Константину не было никакой нужды упоминать в трактате событие двухгодичной давности, да еще с участием ненавистного тестя-узурпатора.

Принципиально важно указание византийского хрониста Скилицы: “И жена некогда отправившегося в плавание против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер ее муж, приплыла в Константинополь. Крещенная и истинной вере оказавшая предпочтение, она после предпочтения (этого) высокой чести удостоенная вернулась домой”. Сообщение это помещено в начале правления Константина VII. Оно может означать, что крещеная Ольга прибыла в Константинополь в 946 г. и была удостоена высокой чести. Для нас интересно, что крестилась княгиня вскоре после гибели мужа.

Нам могут возразить, что для Ольги было чисто физически невозможно оказаться в Царьграде в 944 г.: ПВЛ датирует гибель Игоря 945 г., а окончание борьбы с древлянами 946 г. При этом упоминается, что все лето после смерти Игоря Ольга простояла под Искоростенем. Однако после научно обоснованной передатировки похода на греков (943 г.) все летописные даты сдвигаются. Если же учесть, что древнерусский год начинался с 1 сентября, то нет ничего невозможного в том, что осенью 943 г. (944 по ст. стилю) был заключен договор с греками, зимой Игорь был убит, а весна ушла на расправу с древлянами. Упоминание о длившейся все лето осаде Искоростеня для нас здесь значения не имеет, так как это одна из позднейших вставок в текст летописи. Таким образом, летом и осенью 944 г. для Ольги было вполне возможно и, главное, насущно необходимо оказаться в Царьграде.

Летом или осенью св. Ольга прибыла в Константинополь ко двору императора Романа Лакапина. Несмотря на ее отчаянное положение, василевс принял ее благосклонно. Просьба о крещении и предложение союза чрезвычайно обрадовали императора. Он воскликнул: “Патриарху ли возвещу слово сие!” Возведение на киевский престол византийскими войсками княгини-христианки сразу обеспечило бы империи могущественного и верного союзника. Но еще более привлекательной показалась вдовому императору перспектива женитьбы на архонтиссе русов, необычайно умной и по-прежнему красивой. Личная уния с державой ромеев сразу включила бы Русь в экономическую и политическую систему империи. Христианизация, осуществленная княгиней-василиссой, совершилась бы быстро и безболезненно. Вместо сильных и опасных соперников Византии русы превратились бы в мирных граждан имперской окраины.

Княгиня Ольга – “Я – язычница, крести меня сам”

Ольга прекрасно понимала, какую угрозу для Руси представляет неожиданная симпатия императора. Однако ее положение было не таково, чтобы можно было прямо отказать. Княгиня, как всегда, нашла неожиданный и остроумный выход. “Она же, поразмыслив, ответила царю: “Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам, - иначе не крещусь”. Рядовой матрос, достигший царской порфиры, “господин Роман василевс был простым и неграмотным человеком, не принадлежавшим <…> к тем, кто с самого начала следовал ромейским обычаям…” Император, скорее всего, не знал о церковном запрете на брак между крестным отцом и крестницей. Поэтому он не заметил подвоха в словах Ольги.

Вскоре в Святой Софии Константинопольской император Роман и его сын Патриарх Феофилакт совершили то, ради чего Ольга и приплыла в Царьград. Первая из русского княжеского дома, св. Ольга была крещена с наречением имени Елена, в честь матери Константина Великого. В этом имени заключалась целая программа действий по обращению Руси в христианство. Прекрасно понимая всю важность происшедшего, Патриарх обратился к святой княгине со словами, которые можно назвать Благовещением русскому народу: “Благословенна ты в женах русских, ибо возлюбила свет, а тьму оставила. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих”. Св. Ольга стояла “аки губа напаяема”, вникая в заповеди христианской веры и в начала нравственного учения. Внимая наставлениям Патриарха о молитве, посте, воздержании и соблюдении церковного устава, она особенно близко к сердцу приняла требование щедрой милостыни. Именно с Ольги начинается столь характерная для русского христианства традиция сочетания рачительного государственного управления с широко поставленной благотворительностью. И в этой области дело, начатое св. Ольгой, было подхвачено и доведено до небывалого размаха св. Владимиром.

Однако политические интересы тоже не забывались. Для Руси, которая, по упованию св. Ольги, должна была вскоре стать христианской, необходимо было обеспечить достойное место в христианском мире. Император был сильно разочарован, узнав, что княгине удалось его провести и брак между ними невозможен, но стремления установить с Русью тесный союз у него не убавилось. Роман “дал ей многочисленные дары - золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные”. Этих средств было достаточно, чтобы завербовать в Константинополе солидный военный отряд из служивших там варягов. С такими силами возвращение трона становилось вполне реальным. Но союзные отношения пошли и дальше. Император нарек Ольгу своей “дщерью”. Это было больше, чем почетное звание. Уже то, что Роман стал восприемником княгини, было исключительным успехом. До этого император считался крестным отцом только у болгарских василевсов. Теперь же соперничество с Болгарией за первенство в византийском содружестве пошло дальше. Русские правители с последнего места в системе международных отношений империи, определяемого титулом ocpxoov , переместились на первое - υιοζ βασιλεωζ . Роман Лакапин, последовательно теснивший и унижавший слабеющее Болгарское царство, явно хотел передать его роль в содружестве могущественной и к тому же отделенной от империи большим расстоянием Руси.

Обрадованная таким необычайным успехом, сильно повысившим ее шансы в борьбе за киевский престол, св. Ольга отправилась на прощальную беседу с Патриархом. Она внесла в Святую Софию драгоценное блюдо, возможно, взятое из императорских подарков. В 1252 г. его еще бережно хранили в Константинополе, где его видел русский паломник Добрыня Ядрейкович, будущий архиепископ Антоний Новгородский. В своих заметках он отметил: “Блюдо велико злато служебное Олгы Руской, когда взяла дань, ходивше к Царю-городу. Во блюде же Олжине камень драгий, на том же камени написан Христос; и от того Христа емлют печати людие на все добро; у того же блюда все по верхови жемчугом учинено”. В разговоре св. Ольга тревожно говорила: “Люди мои и сын мой язычники - да сохранит меня Бог от всякого зла”. Ее явно беспокоила судьба предстоящей экспедиции в Киев. Но Патриарх успокоил ее: “Чадо верное! Во Христа крестилась ты и во Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил <…> Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, - так и тебя избавит Он от козней дьявола и от сетей его”. Ободренная Патриархом, св. княгиня вернулась в Киев, где ей предстояла нелегкая борьба с язычниками за власть и за судьбу христианства на Руси.

Мы не знаем, как произошел политический переворот в Киеве. Он не вылился в серьезную вооруженную междоусобицу - иначе его следы не исчезли бы вовсе из источников, а отношения матери и сына оказались бы безнадежно испорчены. Видимо, дипломатичной Ольге удалось убедить сына, что наживать себе врагов в лице императора и всех киевских христиан небезопасно. Перед лицом войска, намного превосходившего силы его дружины, Святослав предпочел уступить. Несомненно, он надеялся на скорую смерть уже пожилой матери. Но св. Ольге Бог отпустил еще четверть века, из которых 15 лет она была единоличной властительницей Киева.

На княгиню сразу же обрушились государственные заботы, которые она искусно совмещала со служением Благой Вести. Инцидент с Игорем показал, что неупорядоченность налоговой системы способствует грабежу и мятежу, а сама возможность убийства князя свидетельствовала о слабой централизации государства. И св. Ольга объезжает всю Русь, устанавливая “уроки и погосты” - размеры и места сбора дани, попутно укрепляя свою власть в отдаленных местностях. Только в достаточно сильном государстве можно было быстро и без внутренних потрясений осуществить крещение. Авторы житий выделяют еще один аспект ее реформаторской деятельности: фиксация размеров дани сопровождалась значительным ее облегчением и более справедливым перераспределением. Христианское милосердие сразу же наложило печать на всю деятельность св. Ольги. Позднее Иаков Мних в своей похвале будет с восхищением описывать, как она жила, “украшаясь милостыней, одевая нагих, напояя жаждущих, призревая странников и милосердие проявляя ко всякой вдовице и сироте и нищей, и давая каждому потребное с тихостию и любовью сердца”.

По словам “Степенной книги”, Ольга “обходящи грады и веси по всей Русстей земли, всем людям благочестие проповедая и учаше их вере Христове <…> дани и оброки легки уставляющи, и кумиры сокрушающи, и на кумирских местах кресты Христовы поставляюще”. Мы не знаем, насколько широк был размах миссионерской деятельности св. Ольги. Проповедь ее, несомненно, была повсеместной. Однако уничтожение языческих капищ, скорее всего, не выходило за пределы ее личных владений (впрочем, весьма обширных). Св. Ольга не пыталась использовать для крещения Руси силу, зная, сколь ожесточенным будет сопротивление язычников, и не считая кнут лучшим проповедником Евангелия. Она должна была скоро понять, что без независимой от греков церковной организации немыслимо принятие Русью христианства как своей, народной религии. Крещение болгар св. Борисом осуществилось относительно быстро и безболезненно не в последнюю очередь потому, что ему удалось добиться от византийцев предоставления автокефалии болгарской архиепископии. Тесный союз с Романом I, казалось бы, сулил такую возможность. Но в Царьграде произошла очередная непредвиденная перемена.

Перемена

Все лето 945 г. Ольга провела под Искоростенем, воюя с вновь взбунтовавшимися древлянами. Туда-то, должно быть, и прибыли послы из Византии с сообщением, что 16 декабря 944 г. Роман был свергнут и отправлен в ссылку собственными сыновьями. К власти вскоре вернулся оттесненный на задний план еще в 20-х годах Константин Багрянородный. В случае смены власти в одной из союзных стран византийские дипломатические порядки требовали перезаключения договоров. Ольга решила воспользоваться этой возможностью, чтобы вновь отправиться в Константинополь и разрешить волновавшие ее вопросы лично с императором.

На этот раз, помимо создания на Руси самостоятельной церковной организации, Ольга мечтала об укреплении своего международного авторитета. По всей видимости, ею руководила идея “взять в обход” питавшего стойкую антипатию к христианству Святослава. В ее планы входило женить сына на византийской царевне. Брак с порфироносной царевной сразу поднял бы престиж русского государя, а строптивый князь вынужден был бы креститься. Вместе с ним крестилась бы и дружина, а затем и вся страна. Ольга неоднократно говорила Святославу, опасавшемуся в случае принятия христианства насмешек со стороны воинов: “Если ты крестишься, то и все сделают то же”. Расчищая дорогу к этому браку, Ольга разлучила сына с его возлюбленной Малушей, как раз незадолго до того родившей Владимира (если верить летописному сообщению, согласно которому в 1015 г. Владимиру было чуть больше 70). И хотя по языческим обычаям в их браке не было ничего незаконного, княгиня сослала свою рабыню в Выбутово.

К поездке в Константинополь Ольга готовилась основательно. Княгиня хотела на этот раз предстать перед императором во всем блеске своего могущества. Караван, отправившийся в начале лета из Киева, насчитывал десятки судов, на которых размещались 1500 человек. В свите были жены правителей всех крупнейших центров Руси, в том числе по меньшей мере 6 княгинь. Ольгу сопровождали несколько десятков послов и купцов, представителей киевского боярства. Командовал экспедицией ее несколько загадочный родственник, которого Константин называет анепсием - племянником. Предполагать, что под этим именем скрывается сам Святослав, мы не можем. Не называть наследника Константину не имело никакого смысла. Может быть, это был загадочный брат Святослава - Улеб, о котором упоминает в целом мало достоверная Иоакимовская летопись? Его следы сохранились также в договоре Игоря с греками. Там на одном из первых мест упоминается жена Улебова, очень влиятельная особа. Самого Улеба нет, хотя упоминается посол “Улеб от Володислава”. Не исключено, что это место следует читать “Володислав от Улеба”, так как летописец мог исказить текст договора, дабы скрыть малоприятную историю, произошедшую в княжеском доме: Улеб был убит братом за то, что исповедовал христианство.

Первые разочарования ждали Ольгу сразу же по прибытии в Константинополь. Союзницу свергнутого Романа, да еще прибывшую с огромным флотом, встретили недоверчиво. Потом Ольга с горькой обидой вспоминала, как ее не одну неделю продержали в гавани, прежде чем впустить в Константинополь. Однако постепенно все уладилось. Киевским дипломатам удалось добиться для княгини исключительных привилегий. Когда 9 сентября 946 г. состоялся торжественный прием в великолепной зале - Магнавре, Ольга подошла к императору, не поддерживаемая, как обычно, двумя евнухами. Вместо полагающейся проскинезы княгиня приветствовала императора легким поклоном и беседовала с ним стоя. Среди фресок в башне Софии Киевской, которые, как сравнительно недавно удалось доказать С. А. Высоцкому, изображают визит Ольги в Константинополь, сохранилась сцена приема у императора. Княгиня в стемме и белом мафории стоит перед императором одна, без сопровождения евнухов. Художник зафиксировал еще одну деталь: вместо того, чтобы в знак покорности скрестить руки на груди, св. Ольга держит их поднятыми ладонями к зрителю. С одной стороны, этот жест должен зафиксировать ее независимость, с другой - это заявка князя Ярослава, заказчика росписей, на канонизацию прабабки. Ладонями к зрителю обычно изображаются на иконах блаженные.

Вечером в честь княгини был дан пир. Ольга получила право сидеть за одним столом с зостами - высшими придворными дамами, имевшими привилегию обедать с императором. Таким образом, и св. Ольга получила ту же привилегию. Атмосфера в присутствии княгини была уже настолько семейной, что императрица усадила свою семилетнюю невестку Берту, которой было неудобно есть, сидя на ее детском трончике, вместе с собой на трон Феофила. Когда подали десерт, Ольга оказалась за одним столом с императорской семьей и вновь беседовала с василевсом. После пира свите Ольги, разделенной по образцу византийского двора на семь разрядов, были вручены императорские “дары великодушия”. В числе скромно одаренных был некий пресвитер Григорий, по-видимому, духовно окормлявший христиан из свиты Ольги. Люди Святослава, по пренебрежению ли княгини или по неприязни византийцев, попали на предпоследнее место, получив по 5 милиарисиев. Самой княгине в золотой чаше с драгоценностями было поднесено 500 милиарисиев, - сумма скромная, но все же немалая.

Княгиня Ольга. Разочарования

Но впереди св. Ольгу ждали в основном разочарования. Ее водили по Константинополю, император пригласил ее на ипподром, что также изображено на фресках Святой Софии. Однако все это делалось лишь для того, чтобы подсластить гордой княгине горькую пилюлю крушения всех ее надежд. Союзные соглашения были перезаключены, торговые переговоры прошли успешно. Ольга пообещала императору “вои в помощь” для готовящейся экспедиции по отвоеванию у арабов Крита (закончившейся провалом в 949 г.). Однако в церковной автокефалии ей было отказано. Единство восточных Церквей под деспотичной властью Константинопольского патриарха было idee fixe византийцев. Брачный проект тоже провалился. Фанатичный ненавистник “варваров” и ревнитель чистоты порфирородной крови Константин VII отказал в руке дочери, сославшись на мифический запрет Константина Великого выдавать царевен за рубеж. Позднее, видимо, имея в виду сватовство Ольги, Константин наставлял сына: “Если когда-либо народ какой-нибудь из этих неверных и нечестивых северных племен попросит о родстве через брак с василевсом ромеев, т.е. либо дочь его получить в жены, либо выдать свою дочь василевсу ли в жены или сыну василевса, должно тебе отклонить и эту их неразумную просьбу <…> никогда василевс ромеев да не породнится через брак с народом, приверженным к особым и чуждым обычаям…” Даже титул “дочери василевса” не был сохранен за Ольгой. В своем сочинении “О церемониях” Порфирогенет упорно именует ее архонтиссой.

Прощальный прием 18 октября проходил уже холодно и напряженно. На этот раз свиту княгини поделили только на четыре разряда, а самой Ольге вручили сумму всего лишь в 200 милиарисиев. Представителей неудачливого жениха Святослава попросту не позвали. Однако эти мелкие уколы были для св. Ольги ничем по сравнению с главным ударом: недальновидность императорского двора ставила под угрозу крещение Руси.

Возвратившись в Киев, св. Ольга все же не теряла надежды и продолжала готовить почву для принятия христианства. Она приступает к строительству церквей. Ольга первая начала соревнование Киева с Константинополем. Святцы “Апостола” 1307 г. под 11 мая содержат запись: “В тъ же день священие святыа Софья Киеве в лето 6460” (925 г.). Это известие подтверждает Иоакимовская летопись и немецкий хронист Титмар Мерзебургский. В Киеве появился свой, пока деревянный, Софийский собор, а основанный княгиней Софийский монастырь должен был стать христианским культурным центром и поставщиком кадров для будущей русской Церкви. Родную Выбутскую весь Ольга завещала собору Пресвятой Богородицы, построенному неподалеку, а в Пскове, после бывшего ей видения, распорядилась воздвигнуть храм в честь Святой Троицы.

Миссионерская проповедь святой Ольги посеяла семена христианства в самых отдаленных областях Руси. Повсюду возникали небольшие христианские общины. Даже в цитадели язычества - дружине Святослава многие принимали крещение. Святослав, “если кто собирался креститься, не возбранял, а только смеялся над ним”, однако сам был непреклонен, и на все уговоры матери отвечал только, что для неверующих “вера христианская юродство есть”. Князь не собирался менять привольную жизнь викинга-язычника на стеснительную для него радость жизни во Христе. Он дожидался того момента, когда семидесятилетняя Ольга уступит ему власть. Княгиня это понимала и стремилась как можно скорее осуществить крещение Руси: только в этом случае можно было не опасаться за судьбу насажденных ею ростков христианской жизни.

Но в Константинополе оставались все так же глухи к надеждам миссии среди русов. Это и вызвало где-то в середине 50-х гг. разрыв между св. Ольгой и императором. Когда нуждавшийся в срочной военной помощи против арабов Константин прислал в Киев напоминание о союзных обязательствах, Ольга выпроводила послов, припомнив те унижения, что вынесла в константинопольской гавани. Убедившись в тщетности надежд на греков, княгиня решила попытать счастья на Западе, у латинян.

Под 959 г. в хронике продолжателя Регинона Прюмского стоит запись: “Пришли к королю, - как после оказалось, лживым образом, - послы Елены королевы ругов, которая при константинопольском императоре Романе крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников”. Сообщение это настолько необычно, что многие, например, А. В. Карташев, из ложно понятого православного патриотизма отказывались верить в возможность подобного шага со стороны святой Ольги. Однако факт остается фактом: княгиня послала к саксонскому королю Оттону I, готовившемуся стать германским императором, послов с просьбой об учреждении епископии; при этом подразумевался ее автокефальный статус. Ольга надеялась, что ревностно миссионерствовавший среди славян Оттон согласится на такие условия. Однако на Западе об автономиях никогда и слыхом не слыхивали, а потому, недолго думая, просто поставили русским епископом монаха Либуция. Однако его выезд в Киев задержался. Византийцы очень нервно отреагировали на вмешательство немцев в русские дела и моментально разорвали отношения с Саксонией. Оттон решил использовать вопрос о русской епископии, шантажируя им греков в борьбе за признание своего императорского титула. Либуций скончался, так и не добравшись до своей епархии, и ему на смену в 961 г. был посвящен нотарий королевской канцелярии брат Адальберт. Он моментально отбыл на место, но уже в следующем году возвратился назад, “ибо не успел ни в чем том, зачем был послан, и видел свои старания напрасными; на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он с великим трудом едва спасся”.

Из сообщения незадачливого “русского” епископа неясно, что все же произошло в Киеве и разрушило все его планы. Возможно, что св. Ольга, убедившись, что чаемой автокефалии Адальберт не привез, вновь возложила надежды на Византию. Об этом как будто бы свидетельствует тот факт, что в 961 г. русы принимали участие в экспедиции полководца Никифора Фоки на Крит. Но не исключено и другое. Решительные и нетерпимые методы насаждения христианства, присущие немецким миссионерам, вызвали взрыв возмущения у языческой партии в Киеве. Ольге пришлось уступить власть сыну. Примерно с начала 60-х гг. Святослав возвращает себе ведущую роль на русской политической арене. Св. Ольга уходит в частную жизнь, отдав себя воспитанию внуков, дабы они могли продолжить дело христианизации Руси. Она возлагала особые надежды на старшего, Ярополка. Хуже всего, по иронии истории, дело обстояло с младшим, Владимиром: в его семье еще долго не могли простить бабке ссылки Малуши.

Княгиня Ольга. Роль правительницы Государства

Святослав пустился в давно задуманные военные авантюры, сокрушая одного за другим торговых конкурентов Руси. Про Киев он совсем забыл, и Ольге приходилось на время его походных отлучек брать на себя привычную роль правительницы государства. Земля, брошенная князем на произвол судьбы, стала легкой добычей хищных кочевников, наводнивших восточноевропейские степи после “блестящего” разгрома Святославом дотоле сдерживавшей их Хазарии. “В год 968. Пришли впервые печенеги на русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце…” Св. Ольге пришлось возглавить оборону Киева. Город спасся чудом, только благодаря уловке, которую мы можем с уверенностью приписать княгине. Воевода Претич, переправившись к городу с другого берега Днепра, сказал хану, что возглавляет арьергард возвращающегося Святослава. Имя непобедимого воина подействовало, и печенеги отступили. А киевляне послали князю горький упрек: “Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою оставил, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?”

Пристыженный Святослав быстро вернулся и разгромил печенегов. Однако вскоре ему снова наскучило в Киеве. Уверенный в близкой победе над ненавистной Византией и создании великой Восточноевропейской империи, он решил оставить неприветливые приднепровские просторы и перенести столицу в Переяславец на Дунае. Св. Ольга не имела уже ни сил, ни желания перечить сыну, близкий и бесславный конец которого она предвидела. Единственное, о чем она просила Святослава - это дождаться ее приближающейся кончины: “Когда похоронишь меня, - отправляйся куда хочешь”. “Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем великим сын ее и внуки ее и все люди…” Она отошла ко Господу 11 июля. С ее кончиной почувствовали себя осиротевшими не только киевские христиане, потерявшие могущественную покровительницу, но и язычники, которым святая щедро, без счета уделяла милостыню. За время ее мирного и мудрого правления выросло целое поколение киевлян.

Похоронили ее непривычно для киевских князей скромно и тихо. Не было ни положенных в гроб сказочных богатств, ни ритуальных надгробных плачей. Княгиня категорически запретила тризны, лицедрания и насыпание кургана над ее могилой; она распорядилась только о посылке золота в Царьград к Патриарху на помин души. Христианские священники погребли ее с еще непривычными для киевлян молитвами и песнопениями о месте упокоения “иде же несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание”.

После кончины

Через четверть века после блаженной кончины св. Ольги, когда сбылось ее предсказание о скором крещении Руси, св. Владимир извлек из земли мощи своей бабки, оказавшиеся нетленными, и торжественно перенес их в Десятинную церковь. Они были положены в открытой гробнице и скоро стали одной из важнейших киевских святынь, от которой получили исцеление многие страждущие. В годы монгольского нашествия мощи были скрыты под землей и вновь обнаружены только в XVII в. митрополитом Петром Могилой. Однако в XVIII столетии, в пору скрытого гонения на святыни, Синод вновь изъял их под давлением правительства, не ручаясь за их подлинность. Канонизация св. Ольги совершилась где-то на рубеже XIII и XIV вв., тихо и неприметно, без всякого формального акта - в ее святости никогда не сомневались.

Подвиг святой Ольги, быть может, не так заметен и громок, как настоящая революция, произведенная на Руси св. Владимиром. Ей не суждено было увидеть Русь христианской. Но, наверное, не зря составители “Степенной книги” поместили обширное житие княгини на первом месте - вне степеней. И не случайно, что скромное, но подчеркнутое почитание святой сохранялось на Руси всегда. Без ее труда по взращиванию семян веры на русской почве вряд ли была бы возможна столь быстрая и ошеломительная победа христианства при св. Владимире. Ее усилия по осуществлению полноправного вхождения Руси в Византийское содружество положили начало мощнейшему влиянию византийской культуры, сформировавшему культуру русскую. Такие черты духовного облика первой русской святой, как мудрость, чуждое экзальтации спокойствие, способность и к молитвенному подвигу, и к государственному и культурному творчеству, навсегда определили архетип русской святости. А потому “сыны русские, до последних потомков внуков” ее будут беречь в своих сердцах вечную память и благодарность великой молитвеннице за Русскую землю.

Принятые сокращения:

ПВЛ - Повесть временных лет;

ПСРЛ - Полное собрание русских летописей;

ВВ - Византийский временник;

ВИ - Вопросы истории;

ВДИ - Вестник древней истории.

Предание называет родиной Ольги село Выбуты неподалеку от Пскова, вверх по реке Великой. Житие святой Ольги повествует, что здесь впервые состоялась встреча ее с будущим супругом. Молодой князь охотился «в области Псковской» и, желая перебраться через реку Великую, увидел «некоего плывущего в лодке» и подозвал его к берегу. Отплыв от берега в лодке, князь обнаружил, что его везет девушка удивительной красоты. Игорь воспылал к ней похотью. Перевозчица оказалась не только красива, но целомудренна и умна. Она устыдила Игоря, напомнив ему о княжеском достоинстве правителя и судии, который должен быть «светлым примером добрых дел» для своих поданных. Игорь расстался с ней, храня в памяти ее слова и прекрасный образ. Когда пришло время выбирать невесту, в Киев собрали самых красивых девушек княжества. Но ни одна из них не пришлась ему по сердцу. И тогда он вспомнил «дивную в девицах» Ольгу и послал за ней сродника своего князя Олега. Так Ольга стала женой князя Игоря, великой русской княгиней.
После женитьбы Игорь отправился в поход на греков, а вернулся из него уже отцом: родился сын Святослав. Вскоре Игорь был убит древлянами. Боясь мести за убийство Киевского князя, древляне отправили послов к княгине Ольге, предлагая ей вступить в брак со своим правителем Малом. Ольга сделала вид, что согласна. Хитростью заманила она в Киев два посольства древлян, предав их мучительной смерти: первое было заживо погребено «на дворе княжеском», второе - сожжено в бане. После этого пять тысяч мужей древлянских были убиты воинами Ольги на тризне по Игорю у стен древлянской столицы Искоростеня. На следующий год Ольга снова подошла с войском к Искоростеню. Город сожгли с помощью птиц, к ногам которых привязали горящую паклю. Оставшихся в живых древлян пленили и продали в рабство.

Наряду с этим летописи полны свидетельств о ее неустанных «хождениях» по Русской земле с целью построения политической и хозяйственной жизни страны. Она добилась укрепления власти Киевского великого князя, централизовала государственное управление с помощью системы «погостов».
Житие так повествует о трудах Ольги: «И управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов. И была она для последних страшна, своими же людьми любима, как правительница милостивая и благочестивая, как судия праведный и никого не обидящий, налагающий наказание с милосердием, и награждающий добрых; она внушала всем злым страх, воздавая каждому соразмерно достоинству его поступков, но всех делах управления она обнаруживала дальновидность и мудрость. При этом Ольга, милосердная по душе, была щедродательна нищим, убогим и малоимущим; до ее сердца скоро доходили справедливые просьбы, и она быстро их исполняла... Со всем этим Ольга соединяла воздержанную и целомудренную жизнь, она не хотела выходить вторично замуж, но пребывала в чистом вдовстве, соблюдая сыну своему до дней возраста его княжескую власть. Когда же последний возмужал, она передала ему все дела правления, а сама, устранившись от молвы и попечении, жила вне забот управления, предаваясь делам благотворения».
Как мудрая правительница, Ольга видела на примере Византийской империи, что недостаточно забот лишь о государственной и хозяйственной жизни. Необходимо было заняться устроением религиозной, духовной жизни народа.

Автор «Степенной книги» пишет: «Подвиг ее (Ольги) в том был, что узнала она истинного Бога. Не зная закона христианского, она жила чистой и целомудренной жизнью, и желала она быть христианкой по свободной воле, сердечными очами путь познания Бога обрела и пошла по нему без колебания». Преподобный Нестор летописец повествует: «Блаженная Ольга с малых лет искала мудрости, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг - Христа».

Сделав свой выбор, великая княгиня Ольга, поручив Киев подросшему сыну, отправляется с большим флотом в Константинополь. Древнерусские летописцы назовут это деяние Ольги «хождением», оно соединяло в себе и религиозное паломничество, и дипломатическую миссию, и демонстрацию военного могущества Руси. «Ольга захотела сама сходить к грекам, чтобы своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об истинном Боге», - повествует житии святой Ольги. По свидетельству летописи, в Константинополе Ольга принимает решение стать христианкой. Таинство Крещения совершил над ней патриарх Константинопольский Феофилакт (933 - 956), а восприемником был император Константин Багрянородный (912 - 959), оставивший в своем сочинении «О церемониях византийского двора» подробное описание церемоний во время пребывания Ольги в Константинополе.
Патриарх благословил новокрещенную русскую княгиню крестом, вырезанным из цельного куска Животворящего Древа Господня. На кресте была надпись: «Обновися Русская земля Святым Крестом, его же приняла Ольга, благоверная княгиня».

Сергей Кириллов. Княгиня Ольга. Крещение. Первая часть триптиха «Святая Русь»

В Киев Ольга вернулась с иконами, богослужебными книгами - началось ее апостольское служение. Она воздвигла храм во имя святителя Николая над могилой Аскольда - первого Киевского князя-христианина и многих киевлян обратила ко Христу. С проповедью веры отправилась княгиня на север. В Киевских и Псковских землях, в отдаленных весях, на перекрестках дорог воздвигала кресты, уничтожая языческие идолы.

Святая Ольга положила начало особенного почитания на Руси Пресвятой Троицы. Из века в век передавалось повествование о видении, бывшем ей около реки Великой, неподалеку от родного села. Она увидела, что с востока сходят с неба «три пресветлых луча». Обращаясь к своим спутникам, бывшим свидетелями видения, Ольга сказала пророчески: «Да будет вам ведомо, что изволением Божиим на этом месте будет церковь во имя Пресвятой и Животворящей Троицы и будет здесь великий и славный град, изобилующий всем». На этом место Ольга воздвигла крест и основала храм во имя Святой Троицы. Он стал главным собором Пскова - славного града русского, именовавшегося с тех пор «Домом Святой Троицы». Таинственными путями духовного преемства через четыре столетия это почитание передано было преподобному Сергию Радонежскому.

11 мая 960 года в Киеве освятили храм Святой Софии - Премудрости Божией. Этот день отмечался в Русской Церкви как особый праздник. Главной святыней храма стал крест, полученный Ольгой при крещении в Константинополе. Храм, построенный Ольгой, сгорел в 1017 году, и на его место Ярослав Мудрый воздвиг церковь святой великомученицы Ирины, а святыни Софийского Ольгина храма перенес в доныне стоящий каменный храм Святой Софии Киевской, заложенный в 1017 году и освященный около 1030 года. В Прологе XIII века об Ольгином кресте сказано: «Иже ныне стоит в Киеве во Святой Софии в алтаре на правой стороне». После завоевания Киева литовцами Ольгин крест был похищен из Софийского собора и вывезен католиками в Люблин. Дальнейшая его судьба нам неизвестна. Апостольские труды княгини встречали тайное и открытое сопротивление язычников. Среди бояр и дружинников в Киеве нашлось немало людей, которые, по словам летописцев «возненавидели Премудрость», как и святую Ольгу, строившую Ей храмы. Ревнители языческой старины все смелее поднимали голову, с надеждой взирая на подрастающего Святослава, решительно отклонившего уговоры матери принять христианство. «Повесть временных лет» так повествует об этом: «Жила Ольга с сыном своим Святославом, и уговаривала его мать креститься, но пренебрегал он этим и уши затыкал; однако если кто хотел креститься, не возбранял тому, ни издевался над ним... Ольга часто говорила: «Сын мой, я познала Бога и радуюсь; вот и ты, если познаешь, тоже начнешь радоваться». Он же, не слушая сего, говорил: «Как я могу захотеть один веру переменить? Мои дружинники этому смеяться будут!» Она же говорила ему: «Если ты крестишься, все так же сделают». Он же, не слушая матери, жил по языческим обычаям.
Много скорбей пришлось пережить святой Ольге в конце жизни. Сын окончательно переселился в Переяславец на Дунае. Пребывая в Киеве, она учила своих внуков, детей Святослава, христианской вере, но не решалась крестить их, опасаясь гнева сына. Кроме того, он препятствовал ее попыткам утверждения христианства на Руси. Последние годы, среди торжества язычества, ей, когда-то всеми почитаемой владычице державы, крестившейся от Вселенского патриарха в столице Православия, приходилось тайно держать при себе священника, чтобы не вызвать новой вспышки антихристианских настроений. В 968 г. Киев осадили печенеги. Святая княгиня с внуками, среди которых был и князь Владимир, оказались в смертельной опасности. Когда весть об осаде достигла Святослава, он поспешил на помощь, и печенеги были обращены в бегство. Святая Ольга, будучи уже тяжело больной, просила сына не уезжать до ее кончины. Она не теряла надежды обратить сердце сына к Богу и на смертном одре не прекращала проповеди: «Зачем оставляешь меня, сын мой, и куда ты идешь? Ища чужого, кому поручаешь свое? Ведь дети Твои еще малы, а я уже стара, да и больна, - я ожидаю скорой кончины - отшествия к возлюбленному Христу, в которого я верую; я теперь ни о чем не беспокоюсь, как только о тебе: сожалею о том, что хотя я и много учила и убеждала оставить идольское нечестие, уверовать в истинного Бога, познанного мною, а ты пренебрегаешь этим, и знаю я, что за твое непослушание ко мне тебя ждет на земле худой конец, и по смерти - вечная мука, уготованная язычникам. Исполни же теперь хоть эту мою последнюю просьбу: не уходи никуда, пока я не преставлюсь и не буду погребена; тогда иди, куда хочешь. По моей кончине не делай ничего, что требует в таких случаях языческий обычай; но пусть мой пресвитер с клириками погребут по обычаю христианскому мое тело; не смейте насыпать надо мною могильного холма и делать тризны; но пошли в Царьград золото к святейшему патриарху, чтобы он совершил молитву и приношение Богу за мою душу и раздал нищим милостыню».
«Слыша это, Святослав горько плакал и обещал исполнить все завещанное ею, отказываясь только от принятия святой веры. 11 июля 969 года святая Ольга скончалась, «и плакали по ней плачем великим сын ее и внуки и все люди». Пресвитер Григорий в точности выполнил ее завещание.

Святая равноапостольная Ольга была канонизирована на соборе 1547 года, который подтвердил повсеместное почитание ее на Руси еще в домонгольскую эпоху.
Святая равноапостольная Ольга стала духовной матерью русского народа, через нее началось его просвещение светом Христовой веры.