Краткое содержание на хуторе близ диканьки. Можно краткий пересказ о "вечера на хуторе близ диканьки"гоголь

Это первая и, пожалуй, самая известная книга Гоголя. Состоит из 8 рассказов, собранных в два тома. Первый был опубликован в 1831 году, второй – в 1832. Эти истории, формирующие сюжет, собирает и записывает гостеприимный пасечник Рудый Панько, устраивающий лучшие посиделки на хуторе, чтобы «повеселить и напугать народ». В данной работе вы узнаете только основные события из книги, так как перед вами очень краткое содержание для читательского дневника. Приятного чтения!

(512 слов) Начинается все с «Сорочинской ярмарки», где все в страхе ждут красную свитку. Рассказывают, что однажды черт промотал в шинке все свое достояние и заложил красную свитку свою, обещая вернуться за ней. Но жадный шинкарь сбыл с рук чертову свитку, и с тех пор переходит она из рук в руки и счастья никому не приносит. А черт каждый год рыщет на ярмарке.

Следующая история происходит «Вечером накануне Ивана Купала». Дьявол в людском обличье Басаврюк помогает работнику Петрусю достать деньги на свадьбу. Для этого парубок находит цветок папоротника и убивает маленького брата своей возлюбленной Ивася, а затем забывает все, что сделал. Вспомнив, герой убивает ведьму, помогавшую Басаврюку, а сам оборачивается горсткой пепла.

Ещё одна история любви с вмешательством нечистой силы, только на этот раз – добрая, называется «Майская ночь, или Утопленница». В ней молодой казак Левко влюблен в прелестницу Ганну, но его отец сам намеревается свататься к ней. С помощью панночки-утопленницы, которой Левко помогает найти её злую мачеху, он достает записку для отца от поручика, запрещающую тому жениться.

Следующий рассказ о «Пропавшей грамоте», где старик поехал с грамотой к царице. Чтобы не потерять, он зашивает грамоту в шапке, но её ворует черт. В поисках черта дед оказывается в чаще возле костра в компании нечисти. Они предлагают ему сыграть в дурня на украденную бесом вещь. Путник выигрывает, получает шапку, и, набравшись наглости, требует у игроков своего коня. Скакуна ему подсовывают дьявольского, дед не справился с управлением, поранился и пришел в себя на крыше своей хаты.

Второй том начинается с рассказа «Ночь перед Рождеством». Своенравная прелестница Оксана говорит, что выйдет за кузнеца Вакулу, только если тот принесет ей черевички самой царицы. Оседлав черта, в рождественскую ночь, мужчина летит в Петербург и получает от Екатерины Второй черевички. А Оксана, думая, что Вакула сгинул, влюбляется в него без всякой обуви.

В истории о «Страшной мести» повествуется о молодых супругах Даниле и Катерине. Однажды Данило выясняет, отец жены – колдун, который живет в страшном замке. В борьбе с ляхами молодой супруг погибает. А Катерине все снятся страшные сны с волшебником. Как-то раз он сам является к ней, женщина бросается на родителя с ножом и тот убивает её. Тогда на вершинах Карпат появляется исполинский наездник с младенцем на руках, который низвергает колдуна в пропасть.

Рассказ об Иване Фёдоровиче Шпоньке и его тетушке рассказчик-пасечник записал в тетрадку, но жена его некоторые листы растаскала. Нам известно только то, что Иван Фёдорович с детства был робким и прилежным. Хозяйством его после смерти матушки стала заниматься тетушка. Однажды он знакомится с соседом Строченко. А его тетушка вспоминает, что имение соседское было подарено Шпонькам предыдущим владельцем. Иван Федорович отправляется к Строченко за дарственной, но возвращается ни с чем. Тогда его тетушка придумывает замысел, как бы вернуть имение, но об этом читателю знать не суждено.

Завершает серию рассказов история о «Заколдованном месте». Она приключилась с самим Рудым Панько в далеком детстве. Дед его во время пляски останавливался все время на одном месте. После, подойдя к нему, дед очутился в поле, где нашел могилку с кладом. Выкопал его, и тут же появились черти, не давая старику забрать котел с богатством. Насилу убежал дед, а в котле оказался лишь мусор.

Все истории, поведанные нам добрым пасечником, объединены тематикой быта Малороссийской глубинки и характерным для нее фольклором.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

«Вечера на хуторе близ Диканьки» были написаны Гоголем в 1829-1832 годах. Появление украинских повестей Гоголя, в которых он обратился к народной теме, повестей, ЯВИВШИХ собой «совершении новый, небывалый мир искусства» (В. Г. Белинский, т.III, стр. 504), было обусловлено как общим развитием русский эстетической мысли, так и некоторыми существенными обстоятельствами жизни начинающего писателя.

Интерес передовой русской литературы к жизни народа, к историческому прошлому и фольклору усилился под влиянием патриотического подъема в Отечественную войну 1812 года. На протяжении 20-х годов в прогрессивных литературных кругах неоднократно высказывались мысли о том, что с наибольшей полнотой черты народности, национальной самобытности выражены п истории народа, в народном искусстве. «Нравы отечественные, летописи, песни и сказания народные - лучшие, чистейшее, вернейшие источники для нашей словесности», - утверждал поэт-декабрист В. Кюхельбекер в статье «О направлении нашей поэзии» («Мнемозина», ч. II, 1824, стр. 42). О значении народного творчества как источника подлинного искусства писал М.

Максимович в предисловии к первому изданию «Малороссийских песен» (1827), хорошо знакомому Гоголю: «Наступило, кажется, то время, когда познают истинную цепу народности; начинает ужо сбываться желание - да создастся поэзия истинно русская!»

Характерно, что одновременно с созданием Гоголем «Вечеров» Пушкин работает над «Сказкой о царе Салтане» и «Сказкой о попе и работнике его Балде», а Жуковский - над своими сказками, заимствованными из русского фольклора. Народное творчество впервые в таком значении становится достоянием и фундаментом книжной литературы.

Обращение молодого Гоголя к жизни Украины отвечало интересам передовых людей России. В борьбе украинского народа за свою национальную независимость, в его народной культуре было много общего с историей и культурой русского народа. В русской художественной литературе 20-х годов об Украине рассказывали повести О. Сомова, романы В. Нарежного («Бурсак», «Два Ивана»). Поэмы К. Рылеева («Войнаровский», «Наливайко») и особенно пушкинская «Полтава» воскрешали образы далекого героического прошлого Украины.

Повести ближайших предшественников Гоголя, прежде всего О. Сомова, опубликовавшего под псевдонимом «Порфирий Байский» в конце 20-х годов ряд повестей, основанных на украинских народных преданиях и легендах («Гайдамак», «Клады»), предвосхищали не только многие сюжетные мотивы «Вечеров», но и их бытовую живопись, их народный юмор. Но и помимо этих произведений, наиболее близко стоящих к гоголевским «Вечерам», в литературе конца 20-х годов все чаще появляются этнографические материалы и повести из украинского быта. Среди них и повесть гимназического учителя Гоголя И. Кулжинского «Малороссийская деревня» (1827), хотя в ней бытовые и этнографические элементы терялись зачастую в сентиментально-идиллических описаниях.

Интерес к фольклору, к народному творчеству очень рано возник у Гоголя. Детство его прошло на Украине, в отцовском поместье Васильевке, невдалеке от Миргорода. Картины украинской природы, знакомство с украинскими песнями, «думами», легендами запечатлелись в сознании будущего писателя. Он слушал песни слепцов-кобзарей, бывал на крестьянских свадьбах, смотрел кукольные представления в украинских «вертепах». Детская любовь к народным сказкам, преданиям и песням с годами переросла в серьезное увлечение. Страстный собиратель и знаток народных песен, Гоголь называл их «звонкими, живыми летописями», народные песни явились для писателя ценнейшим источником познания живой души народа. Песня- это, по словам Гоголя, «народная история, живая, "яркая, исполненная красок, истины, обнажающая всю жизнь народа. Если его жизнь была деятельна, разнообразна, своевольна, исполнена всего поэтического, и он, при всей многосторонности ее, но получил высшей цивилизации, то весь пыл, все сильное, юное бытие его выливается в народных песнях» (Н, В. Гоголь, т. VIII, стр. 90)

Еще в 1826 году, в Нежинской гимназии Гоголем была начата «Книга всякой всячины, или Подручная энциклопедия». Основное место в «Книге» занимали записи фольклора, выписки из исторических документов. В этой своеобразной «энциклопедии» были записаны и «Вирша, говоренная гетману Потемкину запорожцами», и указ гетмана Скоропадского, а наряду с этим отрывки из «Энеиды» Котляревского, народные украинские песни, пословицы и загадки. В гоголевской «энциклопедии» встречаются этнографические заметки о быте украинских крестьян, записи поверий, свадебного обряда, описания различных блюд и т. п. Примечательно, что «Книгу всякой всячины» Гоголь продолжал вести на протяжении нескольких лет и после окончания гимназии. Многие из материалов, имеющихся в «Книге всякой всячины», были использованы Гоголем в «Вечерах» (см. примечания к «Вечеру накануне Ивана Купала», «Майской ночи» и др.) и даже в «Миргороде».

Гоголь приехал в Петербург вскоре после окончания Нежинской гимназии высших наук в чаянии посвятить себя «служению государству», стать «истинно полезным для человечества», о чем писал он в письмах к родным и друзьям. Высокие гражданские идеалы Гоголя сложились еще в гимназические годы. Большое влияние на юношу оказали прогрессивные лекции по «естественному праву» профессора П. Г. Белоусова, который развивал «крамольные» мысли о незаконности деспотической власти, о свободе и независимости человеческой личности. В гимназии Гоголь познакомился с «Полярной звездой», увлекался чтением вольнолюбивых стихов Рылеева и Пушкина. Духовные искания юного Гоголя, его мечты о высокой и благородной деятельности нашли свое отражение в романтической поэме-идиллии «Ганц Кюхельгартен», начатой им еще в гимназии и изданной в Петербурге в 1829 году. В этом «произведении восемнадцатилетней юности» отразилась неудовлетворенность поэта мещанским мирком «существователей», которые, по образному выражению Гоголя, «задавили корою своей земности... высокое назначение человека» (И. В. Гоголь, т. X, стр. 98). Однако эта поэма но имела успеха, и Гоголь после ее выхода скупил и уничтожил весь тираж.

Неудача «Ганца Кюхельгартена», по-видимому, сыграла существенную роль в обращении Гоголя от стихов к прозе, от условной идиллической обстановки вымышленной книжной Германии - к жизни близкого ему народа. Не осуществились и патриотические мечты юноши о служении отечеству во имя «счастья граждан». Гоголь очень скоро разочаровывается в Петербурге, где его впервые поразила резкость социальных контрастов. В холодной сановной столице, в городе чиновников и департаментов, где «никакой дух не блестит в народе», Гоголю становится особенно дорога с детских лет полюбившаяся жизнь простого люда Украины, его нравы, предания и песни.

Воссоздавая в «Вечерах на хуторе близ Дикаиьки» жизнь украинского народа, Гоголь не пошел ни путем «бурлескного» изображения крестьянской жизни, ни путем ее сентиментальной идеализации, отличавшими литературу конца XVIII - начала XIX века. Крестьянин в «ирои-комических» поэмах В. Майкова, Н. Осипова, комедиях А. Сумарокова обычно попадал в нелепые комические положения, натуралистически изображался крестьянский быт, подчеркивались отрицательные черты крестьян. Даже в романах В. Нарежного, несмотря на его демократические устремления, крестьянин рисовался грубым, неразвитым существом. В творениях кн. П. Шаликова, Вл. Измайлова и прочих «чувствительных путешественников» жизнь украинской деревни изображалась условно-идиллическими красками - авторов прежде всего занимала экзотика деревенской жизни, а крестьяне представлялись ими как аркадские пастухи и пастушки, «любезные поселяне».

Порывая с натуралистическим бытописательством, а также с традицией дворянского сентиментализма, Гоголь обратился непосредственно к самой действительности, к поэзии народной жизни и на этой основе создал неповторимые образы простых людей Украины. В этом ему помогало не только хорошее знание деревенского быта, но и молодая украинская литература, представленная такими произведениями, как «Энеида» И. П. Котляревского, «Гараськины оды» и басни П. Гулака-Артемовского, комедии отца Гоголя -В. А. Гоголя-Яновского, одного из первых украинских писателей реалистической школы.

В письмо к матери от 30 апреля 1829 года Гоголь просил ее прислать комедии своего отца и ряд этнографических сведений и фольклорных материалов: «Здесь так занимает всех все малороссийское», - объяснял он свою просьбу. В этом же письме Гоголь писал: «...вы много знаете обычаи и нравы малороссиян наших, и потому я знаю, вы не откажетесь сообщать мне их в нашей переписке. Это мне очень, очень нужно». Гоголь просит прислать ему «обстоятельное описание» украинской свадьбы, а также народных поверий и обычаев: «Если несколько слов о колядках, о Иване Купале, о русалках. Если есть, кроме того, какие-либо духи или домовые, то о них подробнее с их названиями и делами; множество носится между простым народом поверий, страшных сказаний, преданий, разных анекдотов и проч... Все это будет для меня чрезвычайно занимательно» (Н. В. Гоголь, т. X, стр. 142 и 141). Судя по атому письму к матери, можно предположить, что к весне 1829 года замысел «Вечеров» сложился в творческом воображении писателя. Многое из того, что сообщила Гоголю мать, было использовано в «Вечерах», вошло в художественную ткань повестей, уточнило бытовые и этнографические подробности. Гоголь и сам прекрасно знал жизнь я фольклор Украины. Можно сказать, что писатель был внутренне подготовлен к созданию своей поэтической книги о народе - «Вечеров на хуторе близ Диканьки».

«Вечера» - книга об Украине, передающая краски, предания, мелодии, красоту Украины, ее природы, ее людей В. Г. Белинский, развивая свои мысли об особенностях гоголевского творчества, писал в статье «О русской повести повестях г. Гоголя»: «Гоголь сделался известным своими «Вечерами на хуторе». Это были поэтические очерки Малороссии очерки, полные жизни и очарования. Все, что может иметь природа прекрасного, сельская жизнь простолюдинов обольсти тельного, все, что народ может иметь оригинального, типического, - все это радужными цветами блестит в этих первых поэтических грезах г. Гоголя» (В. Г. Белинский, т. I, стр. 301).

В «Вечерах на хуторе» Гоголь противопоставляет светлый мир «естественного человека», мир парода, - «земности» «существователей», корыстному и эгоистическому обществу. Гоголь видит в душе народа и в простых обыкновенных людях воплощение гуманного и светлого начала в человеке. Он любуется их бескорыстием, чувством товарищества, смелостью, душевной широтой.

Молодой Гоголь в своих поисках идеала прекрасного обращается к народу в целом, как носителю положительных свойств человека вообще. Не в повседневной жизни людей, не в их подневольном быту нашел писатель это высокое, поэтическое начало, а в тех проявлениях народного характера, в тех чертах, которые раскрывались всем героическим прошлым парода. В известной мере этим и объясняется то обстоятельство, что Гоголь в «Вечерах» пе показывает картин крепостного права. Самые события в повестях «Вечеров» приурочены преимущественно к тем временам, когда на Украине еще не было крепостного права. Так, действие в повести «Вечер накануне Ивана Купала» происходит, когда «козаковал почти всякий», когда еще памятны были «молодецкие дела» Подковы, Полтора Кожуха, Сагайдачного и других казацких гетманов. «Заколдованное место» и «Пропавшая грамота» рассказаны дьячком Фомой Григорьевичем со слов его деда - запорожца. События «Ночи перед рождеством» относятся к 70-м годам XVIII века, ко времени уничтожения Запорожской Сечи. «Страшная месть» посвящена борьбе с польской шляхтой в XVI веке. Лишь «Майская ночь» и «Сорочинская ярмарка» показывали современную жизнь. Важно учесть и особенность исторического развития Украины. Как писал Герцен, крепостное право на Украине появилось поздно, и «одно столетие крепостного состояния не могло уничтожить все, что было независимого и поэтического в этом славном народе» (А. И. Герцен, Сочинения в девяти томах, т. 3, М. 1956, стр. 475). Этим также в значительной степени объясняется обращение Гоголя к родной ему Украине в его поисках цельных свободолюбивых людей.

Однако, создавая полные очарования, радости и света картины жизни Малороссии, Гоголь был далек от идиллического восприятия действительности. Уже в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» проявилось свое, гоголевское видение мира. Наряду с голосами рассказчиков, которые не поднимаются под уровнем взглядов и отношений героев повестей, в «Вечерах» слышится и другой голос, голос самого автора, выражающий стремление к прекрасному и вместе с тем сознающий его неосуществимость. С авторским лирическим началом неразрывно связана внутренняя «диалектика» повестей, философский подтекст всего цикла. В жизнерадостный светлый мир «Вечеров» вторгаются печальные, а порой и трагические ноты. Даже такая радостная, солнечная повесть, как «Сорочинская ярмарка», завершается грустным авторским монологом о зыбкости и кратковременности человеческого счастья.

Гоголь чувствует непрочность цельного и простого уклада народной жизни, который разрушается в условиях нарастании социальных противоречий. За пределами гармоничного мира, показанного в «Сорочинской ярмарке» или в «Ночи перед рождеством», находится полная противоречий и драматических конфликтов действительность. Драматическая тема «Вечерни) представлена двумя повестями - «Вечером накануне Ивана Купала» и «Страшной местью». Трагическая идея «Вечера накануне Ивана Купала» и «Страшной мести» тесно связана с народным представлением о сущности зла, о нравственном долге человека. Но если «нечистая сила» в других повестях обычно рисуется писателем насмешливо-пародийными чертами, то демонические герои этих повестей, олицетворяющие злые, враждебные силы, изменники и предатели показаны в атмосфере таинственности, мистического ужаса. Правда, при всея фантастичности сюжета Гоголь видит истоки преступления в отрыве от народа, от его жизни и интересов.

Если говорить о первых книгах Николая Гоголя, и при этом исключить из упоминания поэму "Ганц Кюхельгартен", которая была напечатана под псевдонимом, цикл Вечера на хуторе близ Диканьки - это первая книга Гоголя, которая состоит из двух частей. Первая часть цикла была опубликована в 1831 году, а вторая в 1832 году.

Коротко многие называют этот сборник "Вечерами Гоголя". Что касается времени самого написания этих произведений, Гоголь писал Вечера на хуторе близ Диканьки в период 1829-1832 годы. А по сюжету эти повести как будто бы собрал и издал пасичник Рудый Панько.

Краткий анализ цикла Вечера на хуторе близ Диканьки

Цикл Вечера на хуторе близ Диканьки интересен тем, что происходящие события переносят читателя из века в век. Например, "Сорочинская ярмарка" описывает события XIX века, откуда в XVII век читатель попадает, переходя к чтению повести "Вечер накануне Ивана Купала". Далее повести "Майская ночь, или утопленница", "Пропавшая грамота" и "Ночь перед Рождеством" касаются времени XVIII века, а затем следует снова XVII век.

Обе части цикла Вечера на хуторе близ Диканьки объеденены рассказами деда дьяка Фомы Григорьевича, который событиями своей жизни будто совмещает прошедшие времена, настоящие, быль и небыль. Однако говоря об анализе Вечером на хуторе близ Диканьки, стоит сказать, что Николай Гоголь не обрывает на страницах своего цикла течение времени, наоборот, время сливается в духовное и историческое целое.

Какие повести входят в цикл Вечера на хуторе близ Диканьки

Цикл включает в себя две части, в каждой из которых по четыре повести. Обратите внимание, что на нашем сайте в разделе Краткие содержания вы можете в простой форме в короткие сроки ознакомиться с кратким содержанием каждой повести, входящей в цикл Вечера на хуторе близ Диканьки.

К тому же каждое краткое содержание сопровождает краткое описание произведения с указанием даты его написания, характерных особенностей и времени прочтения самого краткого изложения.

«Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя (см. их полный текст и литературный анализ) делятся на две изданных с небольшим промежутком времени (в 1831 и 1832 гг.) части. Каждая из них предваряется предисловием вымышленного автора, пасичника (пчеловода) Рудого Панько. Панько сообщает, что услышал записанные им рассказы во время зимних вечеров на малороссийском хуторе Диканька от собравшихся скоротать время на посиделках односельчан.

Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки», часть первая – краткое содержание

Гоголь «Сорочинская ярмарка» – кратко

«Сорочинская ярмарка» – первый рассказ первой части «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Поселянин Солопий Черевик с женой и красивой чернобровой дочкой Параской приезжает на ярмарку в местечко Сорочинец. В Параску влюбляется случайно увидевший её во время переезда через мост парубок (парень) Грицко. На ярмарке он знакомится с Параской, которой и сам очень нравится. Угостив Солопия Черевика кружкой горилки, Грицко добивается от него согласия на свою свадьбу с Параской. Но выдать дочь за Грицко отказывается сварливая жена Черевика, Хивря. Помочь опечаленному парубку берутся торгующие у него по дешёвке волов цыгане.

По ярмарке распространяется слух о заколдованной красной свитке (кафтане), якобы некогда принадлежавшей одному выгнанному из пекла чёрту. Пропившись, чёрт заложил свитку на год некоему жиду, а тот из корысти продал её до срока истечения заклада. Свитка приносила несчастье всем своим новым владельцам, пока один из них не разрубил её на части и не разбросал вокруг Сорочинской ярмарки. Но с тех пор ежегодно на ярмарку в Сорочинцы является чёрт искать куски своей свитки. Он нашёл уже их все, кроме левого рукава.

Историю о свитке рассказывает в доме Черевика его кум. В самый страшный момент рассказа за окном раздаётся хрюканье, оно открывается – и в комнату заглядывает страшная свиная рожа. Вся семья Черевика в страхе разбегается; из-под потолка падает попович, любовник Хиври, которого она перед неожиданным приходом мужа спешно спрятала на чердак.

«Сорочинская ярмарка». Мюзикл, 2004 г.

Наутро насмерть перепуганный Черевик идёт на ярмарку продавать кобылу. На пути его останавливают сговорившиеся с Грицко цыгане. Заняв Солопия разговором, они незаметно перерезают узду, уводят кобылу и привязывают вместо неё кусок красного рукава. Обернувшийся Солопий принимает рукав за чёртову свитку и бросается бежать. Но его ловят парубки (друзья Грицко), говоря, что он – вор, который пытался украсть кобылу «у доброго человека Черевика», а теперь хочет скрыться.

Солопия связывают, но его освобождает от уз как будто невзначай подошедший Грицко. В обмен на избавление Черевик вторично даёт согласие выдать за Грицко Параску. На протесты Хиври теперь уже никто не обращает внимания. «Сорочинская ярмарка» Гоголя завершается картиной весёлого свадебного пира.

"Вечера на хуторе близ Диканьки - 01 Предисловие"

Повести, изданные пасичником Рудым Паньком

Часть ПЕРВАЯ

Предисловие

"Это что за невидаль: "Вечера на хуторе близ Диканьки"? Что это за "Вечера"? И швырнул в свет какой-то пасечник! Слава богу! еще мало ободрали гусей на перья и извели тряпья на бумагу! Еще мало народу, всякого звания и сброду, вымарало пальцы в чернилах! Дернула же охота и пасичника дотащиться вслед за другими! Право, печатной бумаги развелось столько, что не придумаешь скоро, что бы такое завернуть в нее".

Слушало, слышало вещее мое все эти речи еще за месяц! То есть, я говорю, что нашему брату, хуторянину, высунуть нос из своего захолустья в большой свет - батюшки мои! Это все равно как, случается, иногда зайдешь в покои великого пана: все обступят тебя и пойдут дурачить. Еще бы ничего, пусть уже высшее лакейство, нет, какой-нибудь оборванный мальчишка, посмотреть - дрянь, который копается на заднем дворе, и тот пристанет; и начнут со всех сторон притопывать ногами. "Куда, куда, зачем? пошел, мужик, пошел!.." Я вам скажу... Да что говорить! Мне легче два раза в год съездить в Миргород, в котором вот уже пять лет как не видал меня ни подсудок из земского суда, ни почтенный иерей, чем показаться в этот великий свет. А показался - плачь не плачь, давай ответ.

У нас, мои любезные читатели, не во гнев будь сказано (вы, может быть, и рассердитесь, что пасечник говорит вам запросто, как будто какому-нибудь свату своему или куму), - у нас, на хуторах, водится издавна: как только окончатся работы в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь и наш брат припрячет своих пчел в темный погреб, когда ни журавлей на небе, ни груш на дереве не увидите более, - тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь в конце улицы брезжит огонек, смех и песни слышатся издалека, бренчит балалайка, а подчас и скрипка, говор, шум... Это у нас вечерницы! Они, изволите видеть, они похожи на ваши балы; только нельзя сказать чтобы совсем. На балы если вы едете, то именно для того, чтобы повертеть ногами и позевать в руку; а у нас соберется в одну хату толпа девушек совсем не для балу, с веретеном, с гребнями; и сначала будто и делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая не подымет и глаз в сторону; но только нагрянут в хату парубки с скрыпачом - подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя.

Но лучше всего, когда собьются все в тесную кучку и пустятся загадывать загадки или просто нести болтовню. Боже ты мой! Чего только не расскажут! Откуда старины не выкопают! Каких страхов не нанесут! Но нигде, может быть, не было рассказываемо столько диковин, как на вечерах у пасечника Рудого Панька. За что меня миряне прозвали Рудым Паньком - ей-богу, не умею сказать. И волосы, кажется, у меня теперь более седые, чем рыжие. Но у нас, не извольте гневаться, такой обычай: как дадут кому люди какое прозвище, то и во веки веков останется оно. Бывало, соберутся накануне праздничного дня добрые люди в гости, в пасичникову лачужку, усядутся за стол, - и тогда прошу только слушать. И то сказать, что люди были вовсе не простого десятка, не какие-нибудь мужики хуторянские. Да, может, иному, и повыше пасичника, сделали бы честь посещением. Вот, например, знаете ли вы дьяка диканьской церкви, Фому Григорьевича? Эх, голова! Что за истории умел он отпускать! Две из них найдете в этой книжке. Он никогда не носил пестрядевого халата, какой встретите вы на многих деревенских дьячках; но заходите к нему и в будни, он вас всегда примет в балахоне из тонкого сукна, цвету застуженного картофельного киселя, за которое платил он в Полтаве чуть не по шести рублей за аршин. От сапог его, у нас никто не скажет на целом хуторе, чтобы слышен был запах дегтя; но всякому известно, что он чистил их самым лучшим смальцем, какого, думаю, с радостью иной мужик положил бы себе в кашу. Никто не скажет также, чтобы он когда-либо утирал нос полою своего балахона, как то делают иные люди его звания; но вынимал из пазухи опрятно сложенный белый платок, вышитый по всем краям красными нитками, и, исправивши что следует, складывал его снова, по обыкновению, в двенадцатую долю и прятал в пазуху. А один из гостей... Ну, тот уже был такой панич, что хоть сейчас нарядить в заседатели или подкомории. Бывало, поставит перед собою палец и, глядя на конец его, пойдет рассказывать - вычурно да хитро, как в печатных книжках! Иной раз слушаешь, слушаешь, да и раздумье нападет. Ничего, хоть убей, не понимаешь. Откуда он слов понабрался таких! Фома Григорьевич раз ему насчет этого славную сплел присказку: он рассказал ему, как один школьник, учившийся у какого-то дьяка грамоте, приехал к отцу и стал таким латыньщиком, что позабыл даже наш язык православный. Все слова сворачивает на ус. Лопата у него - лопатус, баба - бабус. Вот, случилось раз, пошли они вместе с отцом в поле. Латыньщик увидел грабли и спрашивает отца: "Как это, батьку, по-вашему называется?" Да и наступил, разинувши рот, ногою на зубцы. Тот не успел собраться с ответом, как ручка, размахнувшись, поднялась и - хвать его по лбу. "Проклятые грабли! - закричал школьник, ухватясь рукою за лоб и подскочивши на аршин, - как же они, черт бы спихнул с мосту отца их, больно бьются!" Так вот как! Припомнил и имя, голубчик! Такая присказка не по душе пришлась затейливому рассказчику. Не говоря ни слова, встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову немного вперед, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растертого с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к носу и вытянул носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, - и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: "Не мечите бисер перед свиньями"... "Быть же теперь ссоре", - подумал я, заметив, что пальцы у Фомы Григорьевича так и складывались дать дулю. К счастию, старуха моя догадалась поставить на стол горячий книш с маслом. Все принялись за дело. Рука Фомы Григорьевича, вместо того чтоб показать шиш, протянулась к книшу, и, как всегда водится, начали прихваливать мастерицу хозяйку. Еще был у нас один рассказчик; но тот (нечего бы к ночи и вспоминать о нем) такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили по голове. Я нарочно и не помещал их сюда. Еще напугаешь добрых людей так, что пасичника, прости господи, как черта, все станут бояться. Пусть лучше, как доживу, если даст бог, до нового году и выпущу другую книжку, тогда можно будет постращать выходцами с того света и дивами, какие творились в старину в православной стороне нашей. Меж ними, статься может, найдете побасенки самого пасичника, какие рассказывал он своим внукам. Лишь бы слушали да читали, а у меня, пожалуй, - лень только проклятая рыться, - наберется и на десять таких книжек.

Да, вот было и позабыл самое главное: как будете, господа, ехать ко мне, то прямехонько берите путь по столбовой дороге на Диканьку. Я нарочно и выставил ее на первом листке, чтобы скорее добрались до нашего хутора. Про Диканьку же, думаю, вы наслышались вдоволь. И то сказать, что там дом почище какого-нибудь пасичникова куреня. А про сад и говорить нечего: в Петербурге вашем, верно, не сыщете такого. Приехавши же в Диканьку, спросите только первого попавшегося навстречу мальчишку, пасущего в запачканной рубашке гусей: "А где живет пасичник Рудый Панько?" - "А вот там!" - скажет он, указавши пальцем, и, если хотите, доведет вас до самого хутора. Прошу, однако ж, не слишком закладывать назад руки и, как говорится, финтить, потому что дороги по хуторам нашим не так гладки, как перед вашими хоромами. Фома Григорьевич третьего году, приезжая из Диканьки, понаведался-таки в провал с новою таратайкою своею и гнедою кобылою, несмотря на то что сам правил и что сверх своих глаз надевал по временам еще покупные.

Зато уже как пожалуете в гости, то дынь подадим таких, какие вы отроду, может быть, не ели; а меду, и забожусь, лучшего не сыщете на хуторах. Представьте себе, что как внесешь сот - дух пойдет по всей комнате, вообразить нельзя какой: чист, как слеза или хрусталь дорогой, что бывает в серьгах. А какими пирогами накормит моя старуха! Что за пироги, если б вы только знали: сахар, совершенный сахар! А масло так вот и течет по губам, когда начнешь есть. Подумаешь, право: на что не мастерицы эти бабы! Пили ли вы когда-либо, господа, грушевый квас с терновыми ягодами или варенуху с изюмом и сливами? Или не случалось ли вам подчас есть путрю с молоком? Боже ты мой, какие на свете нет кушаньев! Станешь есть - объяденье, да и полно. Сладость неописанная! Прошлого года... Однако ж что я, в самом деле, разболтался?.. Приезжайте только, приезжайте поскорей; а накормим так, что будете рассказывать и встречному и поперечному.

Пасичник Рудый Панько.

На всякий случай, чтобы не помянули меня недобрым словом, выписываю сюда, по азбучному порядку, те слова, которые в книжке этой не всякому понятны.

Банду"ра, инструмент, род гитары.

Бато"г, кнут.

Боля"чка, золотуха.

Бо"ндарь, бочарь.

Бу"блик, круглый крендель, баранчик.

Буря"к, свекла.

Бухане"ц, небольшой хлеб.

Ви"нница, винокурня.

Галу"шки, клецки.

Голодра"бец, бедняк, бобыль.

Гопа"к, малороссийский танец.

Горлица, малороссийский танец.

Ди"вчина, девушка.

Дивча"та, девушки.

Дижа", кадка.

Дрибу"шки, мелкие косы.

Домови"на, гроб.

Ду"ля, шиш.

Дука"т, род медали, носится на шее.

Зна"хор, многознающий, ворожея.

Жи"нка, жена.

Жупа"н, род кафтана.

Кагане"ц, род светильни.

Кле"пки, выпуклые дощечки, из коих составлена бочка.

Книш, род печеного хлеба.

Ко"бза, музыкальный инструмент.

Комо"ра, амбар.

Кора"блик, головной убор.

Кунту"ш, верхнее старинное платье.

Корова"й, свадебный хлеб.

Ку"холь, глиняная кружка.

Лысый дидько, домовой, демон.

Лю"лька, трубка.

Маки"тра, горшок, в котором трут мак.

Макого"н, пест для растирания мака.

Малаха"й, плеть.

Ми"ска, деревянная тарелка.

Молоди"ца, замужняя женщина.

На"ймыт, нанятой работник.

На"ймычка, нанятая работница.

Оселе"дец, длинный клок волос на голове, заматывающийся на ухо.

Очи"пок, род чепца.

Пампу"шки, кушанье из теста.

Па"сичник, пчеловод.

Па"рубок, парень.

Пла"хта, нижняя одежда женщин.

Пе"кло, ад.

Пере"купка, торговка.

Переполо"х, испуг.

Пе"йсики, жидовские локоны.

Пове"тка, сарай.

Полутабе"нек, шелковая материя.

Пу"тря, кушанье, род каши.

Рушни"к, утиральник.

Сви"тка, род полукафтанья.

Синдя"чки, узкие ленты.

Сластёны, пышки.

Сво"лок, перекладина под потолком.

Сливя"нка, наливка из слив.

Сму"шки, бараний мех.

Со"няшница, боль в животе.

Сопи"лка, род флейты.

Стуса"н, кулак.

Стри"чки, ленты.

Тройча"тка, тройная плеть.

Хло"пец, парень.

Ху"тор, небольшая деревушка.

Ху"стка, платок носовой.

Цибу"ля, лук.

Чумаки", обозники, едущие в Крым за солью и рыбою.

Чупри"на, чуб, длинный клок волос на голове.

Ши"шка, небольшой хлеб, делаемый на свадьбах.

Юшка, соус, жижа.

Ятка, род палатки или шатра.

Николай Гоголь - Вечера на хуторе близ Диканьки - 01 Предисловие , читать текст

См. также Гоголь Николай - Проза (рассказы, поэмы, романы...) :

Вечера на хуторе близ Диканьки - 02 Сорочинская ярмарка
I Менi нудно в хатi жить. Ой, вези ж мене iз дому, Де багацько грому,...

Вечера на хуторе близ Диканьки - 03 Вечер накануне Ивана Купала
Быль, рассказанная дьячком ской церкви За Фомою Григорьевичем водилась...